Меня он отпустил и хлопнул ладонью по столу, подытоживая свой монолог. Потом уже исподлобья глянул и небрежно бросил:

— Мой тебе совет, Нинуль: в офисе больше не появляйся.

— Но…

— Потому что я так сказал и ты меня, конечно же, услышала. — Ядовито улыбнулся Дементьев и вышел из кабинета, считая разговор оконченным».

Могу предположить, что была этому праву «Вета» и другая причина вроде той, что на совещание вышеупомянутое я явилась без приглашения и прилюдно чмокнула всемогущего в кончик носа. С моей стороны это была своего рода провокация. С его — милостивое молчаливое прощение в ответ на мой наглый взгляд, а после полное игнорирование присутствия и попыток влезть в диалог. Хотя мне было что добавить. Я ведь знала, куда иду!

В любом случае, в результате ряда ошибок, я осталась не у дел, в самом что ни на есть прямом смысле этого выражения. «Кухня твоё место, женщина» — можно было перевести его слова. И я готовила, старалась, за что была вознаграждена милейшей улыбкой его светлости, смазанным «чмоком» в уголок губ и поглаживанием широкой ладони по голове. Как верного пса, в самом деле. И никакого секса. Никакой близости. Даже намёка на нечто подобное не было. Понятно, что мне очень быстро такое его отношение, как к мебели, надоело, но все попытки развязать войну сводились «на нет» его непробиваемым противостоянием. Видимо, к женским капризам у Дементьева образовался иммунитет, который я решила пробить очередной провокацией в виде красивого нижнего белья, зазывной улыбки и откровенного предложения. Как он там говорил?.. «Если на столе не будет мяса, я разложу на нём тебя!» Думаю, для истинного чувства мясо — не помеха, а в том, что мой избранник то ещё первобытное существо, убедиться успела наглядно. Корицу, кстати говоря, я использовать не стала, хотя, не спорю, не один раз покручивала в руках баночку из набора кулинара. Покрутила и всё-таки оставила. Знала, что Оксана сделала подсказку не для того, чтобы лишний раз о себе напомнить, а чтобы поддержать, помочь. Но я всегда и во всём выбирала свой путь. И судьбу себе сама выбрала. Так стоит ли сейчас отступать?..

Вот только в назначенное время ни мясо, ни бельё, ни правильно нанесённые духи, меня не спасли. Просто потому, что Дементьева не было. На ненавязчивые звонки частотой в каждые пять минут, он исправно не отвечал, на миролюбивые сообщения с простым вопросом «где ты?» — тоже. Щелчок дверного замка я услышала в начале одиннадцатого вечера и мысленно готовилась к чему-то неприятному и страшному, потому что ссориться с Дементьевым себе дороже: виноватой всё одно получаюсь именно я.

По выражению его лица я поняла, что особо за опоздание Дементьев не раскаивается. За отсутствие связи, или, если точнее, за нежелание отвечать тоже. Как всегда равнодушно-милая улыбка в уголках губ, усталость во взгляде.

— Я соскучился. — Тихо пролепетал он, чтобы отцепилась, хотел мазнуть ленивым поцелуем, от которого я демонстративно увернулась, и не особо расстроился, когда сей факт понял. — Девочка обиделась. — Довольно прокомментировал Дементьев, пока присаживался, чтобы снять обувь. — Девочка злится. — Улыбнулся он, разогнувшись и потянув с плеч пиджак. — Девочка будет меня пилить. — Сделал он несложные выводы по пути в ванную, где собирался вымыть руки, как вдруг замер.

На долю секунды, всего на миг замер, но я знала, знала!.. что его остановило! Это был запах. Для него — аромат изысканных духов, родного человека, любимой женщины, для меня — запах соперницы. Я тоже его чувствовала. Он будто под кожу въелся и никак не хотел оттуда выбираться, выветриваться, исчезать. Изнутри разъедал, причиняя боль, заставляя провалиться сквозь землю, а нужно было улыбаться! Видеть, что он знает о её присутствии здесь, в своей квартире, но продолжать глупо улыбаться, делая вид, что ничего не произошло, что его реакции не заметила. И я улыбалась. А он… что мог сказать мне Дементьев?.. Он тоже предпочёл сделать вид, что ничего, что нигде, что ни с кем… Игра, которую я сама навязала, а теперь не знаю, как из неё выпутаться. Впрочем, это не более чем очередной камень в мой огород, теперь больше похожий на скалистое ущелье.

В гостиную Дементьев вошёл более бодрый: успел не только вымыть руки, но и плеснуть холодной водой в лицо, провести мокрыми ладонями по шее. Ворот сорочки небрежно расстёгнут, рукава закатаны до локтя. Запонки он принёс в пригоршне и бросил в декоративную пепельницу на одной из полок.

— Моя красавица приготовила ужин? — Обнял он меня со спины и приткнулся губами к шее. Именно приткнулся, потому что фактически рухнул на плечи и больше никуда дотянуться не мог. Раскачавшись из стороны в сторону, Дементьев скользнул ладонями по бокам вниз, чуть сжал бёдра. Снова же, только для того, чтобы отдать дань традиции. С тяжестью в движениях он опустился в кресло и глянул на накрытый для ужина стол.

Хорошо ещё свечи я додумалась убрать в половине десятого! Иначе прямо так бы расплакалась, глядя как Дементьев, не вспоминая о правилах приличия, этикете и другой бессмыслице, которая сейчас клином стала в мозгах, расправляется с идеальным… С идеальным! куском мяса, кромсая его ножом. Я без сил рухнула напротив и уставилась на Дементьева с упрёком в глазах, в позе, и во всём своём виде в целом. Он на меня поглядывал вскользь, тщательно пережёвывая, мысленно выпрашивая небольшую отсрочку перед неминуемым упрёком. Сделал пару глотков воды, откинулся на спинку кресла и с громким шлёпающим звуком опустил ладонь на собственные колени.

— Чем ты недовольна, радость моя? — Добродушно улыбнулся он, хотя я его настрой не разделяла. Так и сидела со скрещенными на груди руками и с гордо задранным вверх подбородком. Только бы он не затрясся…

— Чем недовольна? Дементьев, ты издеваешься?! — Взвизгнула я и только по перекошенному от высоких децибел лицу Дементьева, поняла, что с тональностью переборщила. Отдышалась, я пытаясь заглушить кипящее возмущение, и уже тогда продолжила. — Ты обещал явиться на ужин. На ужин! — Не поленилась повториться. — Ты мило ворковал в трубку, что я обязательно должна тебя дождаться и всё ради чего, скажи мне?! Ради того, чтобы в половине одиннадцатого ночи ты пришёл, уставший как собака, потрепал меня по макушке, в одиночестве съел то, что я приготовила для нас двоих к семи, заметь, часам! Такую роль ты мне отвёл?

Ещё секунд тридцать после того, как смолкла, Дементьев продолжал молчать, а потом изогнул одну бровь.

— Ты так расстроилась, потому что я за тобой не поухаживал и не предложил выпить вина, прежде чем отведал мясо? — Шутливо потянул он, но тут же нахмурился, когда я раскраснелась от злости. Только что пар из ушей не повалил.

— Издеваешься?!

— И в мыслях не было. Просто… Нин, детка, остальных твоих претензий я как-то не пойму. Пришёл поздно… Так ты сказала? Так, я тебя предупреждал. А что уставший, правду говоришь, как собака, так извини, дорогая, — Дементьев театрально развёл руками, — я деньги зарабатываю, а легко они только дуракам даются. Мне как-то с этим не везёт.

— Когда это ты меня предупредить успел? — Ахнула я, всплеснув ладонями, а Дементьев отчего-то разозлился и посмотрел с прищуром. Добродушие с лица стёр.

— Как раз тогда, когда ты трусы в магазине примеряла, солнышко, — ядовито процедил он, всем телом наклонившись вперёд, — спрашивала ещё, какие мне больше понравятся: красные или чёрные. Я сказал красные и громко так посетовал, что сегодня посмотреть и оценить твой выбор не получится: приду поздно. Я пришёл поздно, Нина!

Над его словами я задумалась, но особо вспомнить ничего не могла. Да, он что-то там говорил, но что конкретно, я не слушала, была всецело поглощена своими мыслями, мечтами и фантазиями. И тут уже непонятно, то ли Дементьев говорит правду, то ли умело воспользовался ситуацией и, немного меня изучив, ударил туда, куда нужно. Но, если судить по злому возмущённому лицу, то правды в его словах на порядок больше, чем в моих. Я насупилась и ничего ответить не пожелала. Дементьев признал такое молчание, как согласие со своими доводами.