— Да? Наверно, лишь о том, что я, в отличие от других его женщин, за исключением, разумеется, Оксаны Владимировны, знаю, как обращаться с подобным типом мужчин. И, где, кстати, вы видели ту самую другую капризную особу, если, как принялись утверждать, никто не переступал порог этого дома. Звучит, кстати, очень убедительно.

— Для таких женщин у Даниила Алексеевича есть другая квартира.

— И вы мне это говорите с целью… какой? — Выдох получился неровным и сдавленным. Намёки я понимала очень хорошо и вот эту улыбочку Валентины Степановны тоже поняла. Не было в ней злости или желания унизить… это, скорее…

— Эта информация к размышлению, Ниночка. Не более того.

— Да? Тогда не забудьте положить ключи на видное место. Предпочитаю размышлять, предварительно оценив фронт работ.

— Они находятся рядом с вашей сумочкой. — Понятливо кивнула домработница, а я не сдержалась, хмыкнула.

— Стесняюсь спросить, за что такая благосклонность, Валентина Степановна? — Нависла я над столом, опираясь на локти, и посмотрела женщине прямо в глаза. Она сдержанно улыбалась и не выглядела смущённой.

— Не так давно вы обещали сделать Даниила Алексеевича счастливым, а я была недальновидна и высказалась… надо отметить, несправедливо… Я работаю в этом доме не так давно, но видеть хозяина с таким выражением лица… После, как вы понимаете, отъезда Оксаны Владимировны… — В этот раз имя прозвучало с несколько другой, поверхностной интонацией и мне однозначно стало легче. Пауза для осмысления этого факта была сделана целенаправленно. — Так вот, с таким выражением лица Даниила Алексеевича я видела с того момента впервые.

— Какая интрига… Я оценила… И что это было за выражение лица?

— Безусловно, озадаченное, бесспорно, задумчивое, но… внутри ощущалась лёгкость, и морщинки вокруг глаз…

— Морщинки?

— Да, Ниночка, вы не ослышались, всё именно так. Думаю, знаете, что улыбка может сказать о состоянии человека намного больше, чем способны передать слова, а глаза… глаза отражают то, что не скроет ни одна улыбка. И если прежде это были морщинки при улыбке вежливой, то сейчас… сейчас улыбка стала искренней.

— Можно подумать, раньше он улыбался неискренне, хоть и вежливо.

— Прежде он улыбался потому, что этого требуют правила приличия, а сегодня потому, что так хотелось. А это, согласитесь… разные вещи.

— Спасибо, Валентина Степановна. — Искренне поблагодарила я. — Вы меня обнадёжили. А ещё… ещё я не знала, чем занять сегодняшний день. Вот, придётся прогуляться. Да квартиры и обратно… — Пояснительно кивнула, принимая решительный вид.

А потом, так торопилась, что даже забыла попросить Валентину Степановну избавиться от отвратительного конфитюра. Рядом с сумочкой обнаружила не только ключи, но и адрес, о котором не вспомнила спросить изначально. Ох, и как всё-таки хорошо, когда вокруг тебя появляется команда! Хотя… кто его знает, этого Дементьева, как он отреагирует на мой утренний визит на территорию его частной собственности…

Гулять пришлось недалеко, даже пешим ходом и на каблуках всего-то сорок минут. Погода радовала, где-то за городом, возможно, даже пели птички… но! я не расстраивалась по поводу отсутствия голосового сопровождения этого триумфального похода!

Квартира оказалась из новостроек. С консьержем, парадным входом и, к моему счастью, без охраны. Добродушный дядька пропустил, увидев в руках связку ключей и услышав номер квартиры. Видимо, моему появлению не особо удивился. Или с огромной сумкой в руках я походила на новую домработницу?.. Неважно.

Пятый этаж, добротные двери, сигнализация. Неплохо. Внутри всё отделано дорого и со вкусом. Но в квартире Дементьева всё равно дороже и вкуснее. Комната всего одна, но большая. Кровать в ней стояла с таким видом, будто являлась единственным украшением. Кухня, прихожая свободных планировок. Ванная комната и туалет в углу. В общем, прямо на двери можно крупными буквами писать: «Притон для плотских утех».

На Дементьева я злилась. Даже не знаю почему. Наверно, осознавать, что он развлекался со своими «дамами» в той постели, которую так неразумно занимала сейчас я, было бы тоже неприятно, но эта мысль мелькнула и пропала, а вот злосчастная квартира осталась.

Я закрыла дверь со стороны подъезда и старательно натолкала в замочную скважину заранее купленных в магазине неподалёку зубочисток. Спичек ведь сейчас днём с огнём…

Мои манипуляции не остались незамеченными и проходящая рядом женщина подозрительно покосилась. Пришлось разогнуться и возмущённо фыркнуть.

— А с виду приличный дом! — Заявила я громогласно и сдула с лица перекрывающую обзор прядь. — Пришла, а замочная скважина набита спичками. Вы представляете?! — Потрясла звякающими в руке ключами.

— Ничего удивительного. В наше-то время. — Понимающе вздохнула женщина и посмотрела с явным сочувствием. — И где только спички взяли? Их нынче днём с огнём… — Многозначительно помолчала незнакомка.

— И не говорите… Сплошные зубочистки! — Поддакнула я и резко застучала каблучками по ступеням, пока не пришлось услышать о том, как у них в прошлом году… Да, чего там только не случилось у неё в прошлом году. Вон, как женщина воздуха заглотнула, чтобы высказаться.

По дороге домой всплеск энтузиазма понемногу начинал спадать. Мелкие пакости — это, конечно, очень хорошо, но Дементьева нужно было расшевелить. А как это сделать, если он навстречу идти не собирается? Так… удовлетворяет свои интересы. Не более. Неспроста ведь вчера глазищами своими ледяными сверкал, когда про Георга Александровича заговорили… Тот, кстати, действительно был мужчиной видным и, по слухам, не пропускал ни единой юбки и того, что под этими самыми юбками скрывалось. Видимо, к своим пятидесяти исчерпал все подаренные природой лимиты и теперь вынужден сидеть на скамейке запасных. Я познакомилась с Лангом или, правильнее будет сказать, что он заметил мои таланты, на несколько лет позже своего славного прошлого и потому на честь мою девичью тот не претендовал.

Как верно заметил Дементьев, гением я не была, но оказалась вполне талантлива, настойчива, трудолюбива. А после того как семена моего таланта посадили на благодатную почву знаний и умений Ланга, подобный симбиоз дал свои плоды и моё имя стали произносить шёпотом и исключительно в узком кругу коллег и сослуживцев. Только вот в довесок к полученным знаниям, мне пришлось взять в мужья и Петера, что едва ли способствовало личностному росту.

Петер ревновал. Георга Александровича ко мне, а не наоборот. У него, к большому сожалению отца, кроме врождённого таланта, не было ничего необходимого для успешного ведения бизнеса. Ни трудового рвения, ни желания, да и деньги он, по большей части, любил не зарабатывать, а тратить. Преимущественно на себя и частично на женщин.

Кроме ревности, был ещё целый набор чувств и неописуемых эмоций. Например, ненависть за пост исполнительного директора кампании, злость за то, что стала его супругой, непонимание того, почему же не оценила неземной красоты и не пала навзничь, удостоившись чести проживать под одной крышей с полубогом. Да, чего только не было! Но ревности всё-таки больше.

Георг Ланг был бесспорным красавцем и в своё время покорил много сердец. Петер Ланг был принцем на белом коне, правда, от представителей знатного некогда рода, кроме внешности, не унаследовал ни манер, ни восприятия реальности, мироощущения. Сашка… Да, да, именно Сашка, а не Александр Ланг, младший из сыновей, был просто потрясающим парнем и настоящим человеком. Так я и жила… удостоившись внимания с одной стороны, уважения с другой и ненавистно-ревностных чувств — с третьей.

Мысленный полёт прервал Дементьев своим несвоевременным телефонным звонком. Несвоевременным потому, что я так и не придумала следующего хода, а он уже требовал его исполнения.

— Даниил Алексеевич, доброе утро. Соскучилась жутко и возмущена вашим ранним отбытием на работу. Очень уж хотелось взглянуть на ту внутреннюю лёгкость и искреннюю улыбку, которую с таким восторгом описывала за завтраком Валентина Степановна. — Словно стая птиц, вылетевших из гнезда, сыпались из меня многочисленные слова.