— Так… вы двое, типа, встречаетесь? — в ее глазах было столько надежды, от одной только мысли, что я встречаюсь с кем-то, кого она приравнивает к знаменитости. — Я спрашиваю только потому, что так думает Пандора.

Конечно, она думает…

Боковым зрением я заметила момент, когда Уэст окинул меня хитроватой ухмылкой. Прямо перед тем, как он ответил на неудобный вопрос моей сестры.

— Да, — солгал он. — Можно и так сказать.

Мое сердце опустилось в желудок, и мое внимание мгновенно переключилось на Рикки, который все подслушал. Я постаралась пресечь слухи Пандоры, когда он впервые спросил об этом, а затем, когда мы танцевали.

Только теперь, когда Уэст открыл свой рот, я уверена, что Рикки считает меня лгуньей.

Потрясающе.

Рикки повернулся лицом к улице, вместо того чтобы посмотреть на меня. Он был зол, и я видела это по его лицу.

Моя кожа ожила от ощущения горячих пальцев, скользящих по моей спине. В том месте, где соприкасались мои шорты с высокой талией, и футболка… которую я завязала узлом на ребрах. Уэст притянул меня к себе плавным движением, которое прижало меня к его твердому телу.

На секунду я забыла, что ненавижу его, но эти чувства тут же вернулись, обратно, когда он посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты что-то говорила о том, чтобы показать мне свою комнату, не так ли? — он подсунул вопрос так ловко, что мне пришлось попросить повторить вопрос.

— Что? Я…

Прежде чем я успела сформулировать ответ — который должен был бы быть звучным: Черт возьми, нет! — его рука опустилась в мой задний карман, и меня повели к моей входной двери.

Не устраивай сцену, Блу. Ты можешь ударить его, как только переступишь порог, но не надо… устраивать… сцену.

Я все еще не забыла угрозу Уэста, прозвучавшую накануне вечером. Бросить вызов перед его братьями было достаточно, чтобы возбудить разговоры о сожжении закусочной моего дяди. Я могла только представить, насколько хуже будет его реакция, если я взбешу его прямо здесь, на глазах у всех.

Страх перед тем, как далеко он зайдет — это все, что удерживало меня от того, чтобы сломать руку, сжимающую мою задницу, пока моя сестра и друзья смотрели, как он идет за мной в дом.

Как только я закрыла за нами дверь, я сильно толкнула его. Я чувствовала такое удовлетворение, когда его спина ударилась о стену, что задребезжали картины, висящие у окна.

Но он был совершенно невозмутимым и смеялся.

— Чувствуешь себя лучше, сделав это?

— Что, по-твоему, ты делаешь? Зачем ты им солгал? — вклинилась я, полностью игнорируя его язвительный комментарий.

Он отошел от стены и поправил рубашку, глядя на меня вниз.

— Я думаю, мне лучше спросить почему ты не поправила меня.

Я залилась яростью.

— Ты думаешь, я не знаю, чем бы это закончилось?

Улыбка на его лице расширилась, но стала лукавой.

— Вижу кто-то учится, — пропел он, похоже, довольный идеей того, что я наконец-то поняла свое место.

— Поздравляю! — прокричала я. — Ты богат, я бедная. Весь город на твоей стороне, а я для тебя — ничто. Я поняла тебя, придурок.

После этих слов я скрестила руки на груди и не могла даже посмотреть на него.

Именно тогда, в этот момент тишины, я оглянулась вокруг. Это место — сплошная разруха. Скар провела весь день за выпечкой, пока я работала на утренней смене с Дасти.

Не было времени на уборку, и, честно говоря, на школу, работу, и журналистский клуб всю неделю, прошло больше нескольких дней с тех пор, как кто-то здесь убирался.

Разочарование, которое преобладало в моем настроении минуту назад, сменилось чем-то другим.

Смущением.

От старого дивана, который прогнулся посередине — благодаря многим ночам, когда Майк предпочитал спать на нем вместо своей кровати, до коллекции пустых пивных банок и переполненной корзины для белья, до двух дыр размером с кулак дыры в стене от недавнего эпизода, когда мой отец не смог контролировать свою вспыльчивость.

Уэст прокладывает себе путь в те сферы моей жизни, куда я не позволяю входить людям, которым доверяю, не говоря уже о моем враге.

— Просто… уходи, — тихо сказала я, чувствуя, как груз стыда удерживает меня на месте. Я могла только представить, что он расскажет в школе обо мне, о моем доме.

Прежде чем он успел сказать что-то гадкое, дверь скрипнула по коридору, и мой желудок резко упал вниз.

— Из-за чего весь этот чёртов шум?

Майк пошатывался еще больше, чем когда он вышел, чтобы терроризировать нас у входа в дом. Значит, с тех пор он выпил еще бутылку или две.

— Ничего, Майк, — сказала я как можно тверже, но мой голос был тише обычного, напряженный. — Уэст как раз собирался уходить.

По крайней мере, я надеялась, что это так.

Особенно когда я осознала знакомое жжение в глазах. То, которое обычно означает, что слезы уже на подходе. Я не могла придумать ничего хуже, чем дать кому-то, кто видит меня слабой, кто считает, что владеет мной, шанс увидеть, как я плачу.

— Я думал, что сказал вам, сучки, не пускать никого из этих чертей, которых вы называете друзьями, в мой чертов дом. Ты тупая или что?

Я уже давно отвыкла от оскорблений отца, от его безразличия по отношению ко мне и моей сестре, но особенно больно, когда со мной обращаются таким образом в присутствии Уэста. Того, кто уже считает меня никчемной.

Полагаю, я ответила недостаточно быстро для Майка, потому что следующим движением он пробрался через гостиную, направляясь прямо ко мне.

Удивительно, но он никогда раньше не бил никого под этой крышей, поэтому я не готовлюсь к столкновению, но… не Уэст.

Полагаю, что это своего рода защитная реакция, он внезапно встал между мной и Майком. Как крепость, защищая меня от надвигающегося шторма. Потрясенная и очень смущенная, я не знала, что делать или говорить. Поэтому я молча наблюдала за тем, как эти двое сцепились в яростном поединке.

— Попробуй, парень, — ворчал Майк, едва ли достаточно трезвый, чтобы стоять на ногах.

Уэст непоколебим, но его бицепсы напряглись, когда он приготовил кулаки. Просто на всякий случай, я думаю.

— Вам лучше отойти, — холодно предупредил он моего отца. — Может, пойти поспать пока вы не сделали то, о чем потом пожалеете… сэр.

Майк не очень-то жалует угрозы, но я увидела, как вежливый и в то же время строгий тон голоса Уэста сбил его с толку. Он, конечно, не единственный, кто не понимает, что происходит.

Кажется, они зашли в тупик, ни один из них не произнес ни слова в течение нескольких секунд. Но затем, дополняя этот безумный поворот событий, Майк отступает. Да, он ворчит и ругается про себя, но все это он делает, пока медленно идет обратно в свою спальню.

В комнате между мной и Уэстом повисла неловкая тишина, пока я не оторвала взгляд от его спины. С каждым глубоким вдохом его плечи поднимались и опускались. Но он все еще не повернулся ко мне лицом.

Может быть, он не может.

Рухнула стена, которую он не собирался опускать. Никогда. Но что сделано, то сделано, и я знаю, что он только что заступился за меня. Если бы сейчас вмешался кто-то другой, я бы без колебаний выразила свою благодарность, поблагодарила их, но… не его.

Никогда.

Вместо этого, мне было чертовски горько, что он залез в эту часть моей жизни, увидел темные стороны, которые я скрывала любой ценой.

В ярости я смогла вымолвить только одно слово.

— Уходи.

Я не жалела о холоде в своем тоне. Ни капельки. Он не имел права находиться здесь.

То, что могло бы быть актом доблести, выглядело как вторжение в личную жизнь и я хотела, чтобы он ушел.

Открытие входной двери дало понять, что я имела в виду то, что сказала. И я затаила дыхание, пока Уэст не прошел мимо меня, даже не пытаясь посмотреть мне в глаза. Затем он спустился по ступенькам моего крыльца, надеюсь зная, что лучше сюда больше не возвращаться.

***

@QweenPandora: Подождите… КРАСНАЯ тревога: Парни, прячьте своих дам, если собираетесь их сохранить. Похоже, в игре появился новый игрок. Мои источники назвали это воплощение сексуальности — Рикки Руисом. Однако его официальное, выданное Пандорой, прозвище скажет вам все, что нужно знать о нем — ГоРяЧий ЗвЕрЬ.