Агнесс глубоко вздохнула, прежде чем сказать.

— Я хочу, чтобы ты их убрала. Повесь в свою мастерскую, если они тебе так нравятся.

— Нет, это, считай, оберег, должен висеть напротив входа, чтобы ни один враг не проник.

— Дом и так зачарован!

— Видать, плохо зачарован, раз надписи поганые на стенах пишут. А вот оружие люди уважают. Спасибо еще скажешь.

— За что?

— За то, что паскудных надписей на дверях больше не будет.

— С чего бы это?

— Уверена, что нет таких ненормальных, которые, увидев через окно топор, решаться что-нибудь написать. Да и вообще. Я разберусь. Хочешь, поспорим?

— Поспорим?

— Да! Дай мне месяц, и я выслежу того, кто надписи на стенах малюет!

Весна с вызовом смотрела на Агнесс.

— Хорошо. Но если месяц пройдет, и ты не предъявишь мне виноватых, то уберешь этот ужас, то есть обереги из холла.

— Хорошо, а если нет, то ты окажешь мне какую-нибудь чаровническую услугу.

— Какую услугу?

— Какую-нибудь, не знаю, что мне там надо будет. Какие-нибудь светильники зарядить или что-то вроде этого. Не знаю, что с тебя еще взять.

Агнесс на секунду задумалась.

— Я готова оказать услугу из разряда бытовых чар, не выше второго уровня по силозатратам.

— Ух ты, как всё серьёзно. Тогда скрепим спор. Сейчас, минуточку. Росинка, вернись на минуту! — крикнула она во двор.

— Иду!

Роса зашла на кухню и выжидательно посмотрела на Весну. Та протянула руку Агнесс.

— Закрепим рукопожатием, — пояснила она в ответ на её удивленный взгляд. — Не спорила, что ли, никогда? У нас, горников, только так и делают.

Агнесс взяла её за руку.

— Росинка, разбей.

Роса ударила ребром ладони по их рукам. Что-то хлопнуло, и девушки ойкнули, отдернули руки, почувствовав в них боль.

— Скрепила спор чарами, — сообщила Агнесс. — А что, вы не спорили никогда? У нас, чаровников, только так и делают. — Она подняла указательный палец. — Месяц пошёл!

С пальца сорвались три маленьких огонька. Они заметались по кухне, пока не оказались около старых настенных часов, время на которых давно остановилось на одиннадцати. Влетели в циферблат, и тот волшебным образом изменился: привычное деление на минуты исчезло, насечек стало в два раза меньше, а в центре загорелось число “30”.

— О-о-о, — потянули Роса и Весна.

— Спасибо за угощение, — сказала Агнесс и вышла из кухни.

Прямо на неё сам собою мчался стол, еле успела увернуться. Наклонилась и увидела, что под него забрались близнецы, так и тащили, держа за ножки и уперевшись головами в столешницу.

Горников в доме стало как будто больше, в мастерской появился длинный стол, заставленный тарелками с фруктами и закусками.

Агнесс вышла в холл и столкнулась с госпожой Лилией, которая с интересом разглядывала красную дверь. Горница вздрогнула, увидев её.

— Добрый день! — сказала Агнесс. — Вы позволите?

Обойдя горницу, она отворила дверь. Госпожа Лилия с любопытством заглянула в проём. Агнесс хотела было захлопнуть дверь так, чтобы прищемить ей любопытный нос, но вдруг обернулась, замерла на пороге.

— Подождите, минуточку, что же это я! — она достала из воздуха баночку с черной краской и кисточкой и протянула их госпоже Лилии, которая в замешательстве их взяла. — Держите. А то дверь есть, а писать на ней нечем.

Агнесс улыбнулась блистательной улыбкой, зашла к себе, закрыла дверь и прильнула к потайному окошку, сквозь которое можно было видеть весь холл.

Госпожа Лилия так и осталась стоять с банкой краски в одной руке и кисточкой в другой, что-то в голове у неё, похоже, замкнуло. В этот момент с улицы зашли еще горники, среди них тётушка Весны. При виде подруги она воскликнула:

— Лилия, что ты творишь, ты с ума сошла! — и бросилась отнимать краску.

Агнесс больше смотреть не смогла, сползла вниз по стене и смеялась в голос. Так хорошо ей давно не было.

Горники гуляли весь вечер и полночи. Как стемнело, пускали шутовские огни. Агнесс даже вышла на балкон, чтобы на них полюбоваться, хотя, при желании, она могла бы сделать иллюминацию гораздо лучше. Потом она еще долго смотрела в ночное небо, отыскивая любимые звезды.

— С новосельем! — раздавались опять тосты. — С новой жизнью на новом месте! Пусть всё получится!

Агнесс могла бы уйти в Дом, поставить звуковую завесу и лечь спать — перед открытием салона не мешало бы хорошенько выспаться, но… зачем? Ведь если закрыть глаза, можно представить, что всё это говорят ей — у неё же тоже новоселье. И новая жизнь. Она вытерла влагу под глазами и достала из воздуха хрустальный бокал, наполненный солнечным искристым вином.

— С новосельем! — внизу закричали опять. — С новой жизнью! Пусть всё получится!

Выпила до дна.

Весна сидела в своей мастерской и разбирала переговорный аппарат, найденный в одной из комнат во время ремонта. Она собиралась отремонтировать его и повесить в холле, чтобы у неё было всё как в приличных заведениях, даже уже написала заявку в пункт связи о подведении проводов к дому.

Время от времени звонил колокольчик у входной двери, Весна замирала и прислушивалась, но к ней в мастерскую никто не заходил — это были клиенты Агнесс. Она вздыхала и возвращалась к работе.

Чаровница открыла свой салон в выходные сразу после новоселья, и у неё дела, похоже, шли успешно, по крайней мере, колокольчик звонил часто. Весна открылась на день позже — убирала дом после застолья. Она из принципа у Агнесс не была и не знала, как выглядит салон внутри. Видела только манекен в витрине, платья на котором каждый день менялись. Сначала было надето ярко-розовое с длинной пышной юбкой, потом черное, на солнце искрящееся алмазными искрами так, что блики от него падали на подоконник. Потом появилось белое из плотной ткани, отливающей перламутром, а сегодня изумрудно-зеленое. Каждый раз, выходя или возвращаясь домой, Весна видела девушек всех возрастов, с восхищением разглядывающих эти наряды.

Колокольчик звякнул, и дверь в мастерскую, наконец-то, открылась. Заглянула девушка в соломенной шляпке, огляделась.

— Простите, а платья где?

— Соседняя дверь, — ответила Весна.

Та, не попрощавшись, закрыла дверь. Весна сердито посмотрела ей вслед.

Был уже третий день, как она начала работу, и ни одного клиента. Все только приходили узнать, как у неё дела. Камнекруты каждый день бывали, и все вместе и порознь. Госпожа Лилия тоже взяла за привычку её навещать, хотя ей было никак не по пути. Весна подозревала, что ей гораздо интереснее был салон за соседней дверью, чем её скромная мастерская. Владельцы лавок с улицы Орхидей, с которыми она задружилась во время гулянки, время от времени забегали поболтать.

Колокольчик зазвонил, Весна насторожилась, но напрасно — это снова были не к ней. Она бросила отвертку на стол и резко встала. Немного походила по комнате туда-сюда, а потом вышла на кухню. На стене зачарованные часы светились числом “25”, Весна взглянула на них с раздражением. Зажгла плиту и поставила чайник. Пока закипала вода, взглянула в окно — там тоже было всё не слава богам: скошенные наскоро сорняки опять пошли в рост. “Глаза бы мои этого не видели” — подумала она.

Весна заварила взвар, взяла большую кружку и вышла через главный вход на крыльцо, села на ступеньку. Смотреть, как мимо течёт улица Орхидей, было интересно.

Дневная жара уже схлынула, и прохожих становилось всё больше и больше. Почему-то человеки и горники встречались часто, а вот чаровники почти не попадались. К счастью для Весны, потому что одной Агнесс ей было больше, чем достаточно.

Вообще, Весна уже пожила в городе и немного понимала, как тут всё устроено, заметила связь между родом занятий у разных народов. Галантереи и ремесленные мастерские принадлежали в основном горникам. У людей чаще были продуктовые лавочки, им же принадлежали фермы в окрестностях города. И в ратуше тоже преимущественно люди служили. Стражи порядка высокого ранга (дядюшка научил различать их по форме и нашивкам) были чаще чаровниками, более низкого — людьми. В театре среди актеров встречались люди и чаровники, а наёмные фиакры водили горники.