— Весна, а пропасть глубокая? — спросил Уголёк.

— Очень. Говорят, если кинуть в неё камень, то не дождаться звука его удара о землю.

— А можно, я что-нибудь кину?

— Нельзя.

Уголёк вздохнул.

— Весна, а ты знаешь легенду про Раскол мира? — спросил он.

— Конечно.

— А расскажи!

— А то ты не знаешь, — хмыкнула Весна, — сто раз, наверное слышал.

— Ну, пожалуйста! Пожа-а-а-алуйста!

— Ладно, — согласилась Весна, — о чем ещё говорить на Башне-Игле, как не о расколе мира.

— Так, слушай. Раньше мир наш был круглым и ровным как пирог.

— А бабушка говорит: “Как каравай”!

— Ну, иди тогда к бабушке, пусть она тебе расскажет, если я неправильно говорю.

— Не-не, ты рассказывай!

— Повсюду мир населяли люди, и были они все одинаковы, ездили, где хотели, с севера на юг, с запада на восток, и было всё у них хорошо. Но вдруг в центре этого мира появилась прекрасная башня, тонкая и острая как игла. Затряслась земля, и на севере от неё выросли горы, а на юге разверзлась земля, и появилась глубокая пропасть. Разделился весь мир словно пирог на три больших куска. Один кусок — это горы на севере, которые были слишком высоки, чтобы преодолеть их.

Они остановились на северной стороне и посмотрели на горы.

— Два других куска — это запад и восток, разделенные пропастью, слишком глубокой и широкой, чтобы перебраться через неё. И не смогли больше люди ездить по миру, и те, кто был на севере, на западе и востоке, так там и остались на века. Оказались люди вдали друг от друга, разделённые горами и пропастью на три народа. Так они и жили, не видя друг друга и не зная ничего друг о друге. Жизнь на севере была сложна и тяжела, климат холодный и суровый, полей не засадить, дома строить не из чего.

— Как это не из чего, из камня же!

— Не сразу люди научились с камнем работать. Много лет прошло, прежде чем овладели этим искусством. А когда научились, то зажили в мире со скалами, узнали многие их секреты. Стали эти люди называть себя горниками. Горы изменили их, потому что выживали в этом суровом месте только самые стойкие, крепкие и умные, те, кто твердо стоял на ногах. Становились горники коренастее, ниже ростом, но сильнее, привыкли они и к холоду, и ветру, и пещерной сырости. Научились строить разные машины, бурить шахты и штольни, добывать металлы, камни.

— Как мой папа.

— Да.

— А другие что?

Они прошли немного по кругу.

— На востоке климат был добрее к человеку. Там росли чудесные Леса, видишь их? Тянуться от подножия гор к горизонту, непроходимые, невырубаемые. Деревья толщиной в десятки шагов. Чтобы построить дома, их не рубили, а вытачивали дупла прямо в стволах. Говорят, там чудесные города, подобных им нет. В Лесах поют птицы, бегали животные: лани, вроде наших горных козлов, зайцы — это сурки с большими ушами. Потом еще в лесах были эти... такие…

— Лисы?

— Нет, не лисы, но лисы тоже были, а еще… не помню, как называется. Такие, с зубами. Не важно. Еще на востоке цветут цветы, чей волшебный аромат разносится на сотни шагов. От цветка к цветку порхают бабочки, такие жуки с прекрасными большими крылышками, переливающимися на солнце словно гранаты, рубины и сапфиры. И в этом чудесном месте нашли люди источник чар и получили дар творить чары, и стали чаровниками.

— Мой папа не любит чаровниками. Считает их лоботрясами и зазнайками. И дед тоже не любит. Весна, а ты знаешь, как они чаруют?

— Не знаю, я ни одного в жизни не видела. Только читала про них. Видела рисунки в книгах.

— Ха, а я видел, я в столице много раз был! Два. Нет три! Они какие-то такие… длинные и тощие. У волосы у них разноцветные!

— Ну, ладно, давай, не перебивай меня, а то до конца никак не расскажу, — она повернула Уголька в ту сторону, куда им предстояло ехать. — Вот здесь, в этих землях, жизнь осталась такой же, как и до Раскола, ничего не поменялось. Люди не научились изобретать, не получили чары. Они просто жили, засевали поля, строили дома, трудились.

— И всё?

— И всё.

— А потом?

— А потом горники научились делать воздушные вагоны и пустили их во все стороны света. Сначала было нелегко, люди, горники и чаровники так долго жили порознь, что стали совсем чужими. Они отвыкли друг от друга, не понимали и не доверяли. Могли ругаться и спорить. Но, со временем, они все-таки подружились и стали друг другу помогать. Люди пригласили всех в свои города с большими домами, улицами и площадями. Горники изобретали машины, производили разные вещи. Чаровники творили чары. Вот так мы теперь и живём. Всё, конец.

Уголёк задумчиво почесал затылок.

— Весна, я не пойму, а ты горник или человек?

Весна вздохнула.

— Раньше я думала, что горник, но, наверное, все-таки больше человек.

— Весна, — укоризненно посмотрел Уголёк, — ты прямо как взрослая, отвечаешь так, что только непонятнее становится.

— Так я и есть взрослая, — улыбнулась она и посмотрела на маленький хронометр, прикрепленный к браслету, батюшкин подарок перед отъездом. — Ну что теперь поделаем? Пойдем вниз к бабушке и дедушке?

— Мы же хотели биться! — возмутился Уголёк и побежал к вещмешку.

— Ой, чуть не забыли, — усмехнулась Весна, — вот бы обидно было.

— А то!

Уголёк вытряхнул своё шуточное оружие. Ну, шуточное, если судить только по размерам. Лезвия топориков были вполне настоящими, остро заточенными, из таких сплавов, которые каждый хороший мастер в секрете держит, передавая от отца сыну.

Чтобы не иметь преимущества в росте над противником, а на самом деле желая немного передохнуть, Весна уселась прямо на пол и лениво отражала атаки бегающего вокруг неё Уголька. Её целью было измотать мальчишку, чтобы тот проспал оставшуюся дорогу.

— Попрошу вас прекратить безобразие! — вдруг раздалось из-за спины.

Весна обернулась. Из-за боевых возгласов вошедшего в раж Уголька она не услышала, как к ним подошёл человек в форме сотрудника станции. Начищенные пуговицы на новеньком мундире и бляха с эмблемой блестели так, что было больно глазам. Весна внимательно на него посмотрела.

Человеки в Скалах были редкостью. Они приезжали время от времени по деловым вопросам: закупать металлы, самоцветы, кристаллы. Мало кто жил в Скалах постоянно, а уж тем более с женой и детьми. Если у человека было совместное предприятие с горниками, его семья обустраивалась в ближайшем человеческом городе Берберге, и он мотался через горный хребет между домом и работой. Весна мало человеков знала лично, все её знакомые были мужчины в возрасте, чуть полноватые, бородатые, с цепкими взглядами и раскованными манерами. При встрече с Весной они громко восхищались, какая невеста растет, и норовили облобызать ручку. Этот же человек вовсе не спешил отпускать комплименты и казался чем-то недовольным. Он был молодой, тощенький, с узким лицом и прилизанными волосами.

— Что вы себе позволяете! На транспортной станции нужно соблюдать порядок! — возмущался он.

— А в чём дело, уважаемый? — спросила Весна, невольно скопировав тон батюшки, когда тот разговаривал с напортачившим работником. Был бы служащий приветливее, она бы повела себя иначе, но он сам напросился.

Служащий на мгновение опешил, но быстро принял грозный вид.

— Вы нарушаете общественный порядок! — заявил он. — Платформа — не место для драк.

Весна вздохнула и медленно поднялась, став на голову выше служащего. Глаза его оказались на уровне её девичьей груди. От этого он смутился и опустил взгляд, аккурат на руку, которой Весна небрежно поигрывала шутовским топориком. Служащий совсем стушевался и сделал шаг назад.

— Да мы вроде бы и не дрались, — задумчиво проговорила Весна, — а играли. Или вы драку никогда не видели?

Молодой человек поперхнулся. Тут Уголёк дернул её за подол: