Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мнение знающего

Когда к знатоку веры приблизилась смерть,
он заметил: «Если бы знал я до этого,
что слушание превосходит говорение,
не стал бы тратить жизнь на слова».
Даже если слово блестит, словно золото,
не произнести его — гораздо лучше.
Дело стало судьбой отважных мужчин,
а наш удел — рассуждения, и это — страшное бедствие.
Обладай ты болью веры, подобно мужчине,
доверился бы тому, что скажу я,
хотя и знакомый тебе, но твоему сердцу — чужой,
ведь тебе моя повесть кажется сказкой.
Хотя, впрочем, спи в удобной тебе непокорности,
пока я байку тебе ласково расскажу.
Если Аттар тебе с нежностью поведает басню,
уснёшь ты спокойно! Ибо сон тебе слаще.
Но как много вылили масла в песок!
Сколько драгоценностей надели на шею свинье!
Накрыли этот стол с таким изобилием,
но сколько голодных из-за стола поднялось!
Сколько ни убеждал, нафс не подчинялся.
Сколько ни врачевал его, ом не излечивался.
Раз я ни на что не способен,
умываю я руки и в сторону отхожу.
Тягу к Истине надо испрашивать у Всевышнего,
ибо привить её — дело не для моих рук.
Пока нафс с каждым мигом жиреет,
нет надежды на улучшение положения.
Разнесло его ото всего, им услышанного,
и всё это он проглотил, ни на миг лучше не став.
Пока не умру я, измученный,
он не получит урок, о Боже, спаси!

Суфий видит во сне умершего Шибли

Когда покинул Шибли это негодное место,
некто из благородных увидел его во сне.
Спросил: «О счастливый, как поступил с тобой Истинный?»
«Когда при расчёте мне стало туго, — ответил тот, —
и когда Он увидел, что я себе сильный враг,
и видел мою слабость, отчаяние и беспомощность,
сжалился Он над моей нищетой,
затем простил Он меня Своей милостью».
О Творец, я — нищий Твоей дороги,
подобно хромому муравью в Твоей яме,
сам не знаю, чего же хочу
или где я, кто я, каков я.
Со слабым телом, бездарный, без состояния,
бедный, неспокойный, влюблённый,
сжегший жизнь в крови сердца[365],
ничем за свою жизнь не плативший.
Всё, что делал, было ущербом,
измученным подошёл к концу жизни.
Отдал я сердце, растратил жизнь,
лица моего не осталось, утрачены все понятия.
Я остался ни неверным, ни мусульманином,
я остался озадаченным и измученным, что мне делать?
Застрял в узкой двери,
прикован к стенам темницы воображения.
Открой этому бедняге дверь,
покажи этому несчастному путь.
Если у раба нет ничего на дороге,
не успокоится он никогда от рыданий.
Ты можешь и сжечь его грехи его стоном,
и омыть его чёрную книгу[366]его же слезами.

Вопрос пира, идущего по пути

Шёл по пути некий пир, предводитель,
увидел сонм ангелов.
В большом ходу был там один вид монет,
и ангелы выхватывали их друг у друга.
Шейх спросил ангелов:
«Что за монета, расскажите, в чем дело?»
«О пир пути, — ответила духовная птица, —
шёл здесь некто, заболевший путём,
из чистого сердца его вырвался вздох,
и, проходя, омыл он тёплыми слезами дорогу.
И теперь мы за эти тёплые слёзы и прохладный вздох,
что на пути боли вырвались, друг с другом соперничаем».
О Боже! У меня много стонов и слёз,
если ничего больше нет у меня, хоть это есть точно.
Если положены там слёзы и стоны,
то в наличии этот товар у раба.
Очисти же двор моей души стонами,
затем омой тетрадь мою слезами моими.
Иду, заблудившийся, не нашедший дорогу,
и сердце только черноту обрело, подобно демону.
Будь вожатым моим, смой и тетрадь мою,
и оба мира со скрижали моей души.
Из-за Тебя бесконечна боль в моём сердце,
и если есть душа у меня, то стыдно мне пред Тобой.
Проведя жизнь в печали из-за Тебя,
я желал бы ещё сто таких жизней.
Пока текла моя жизнь в горе из-за разлуки с Тобой,
каждый миг я переживал всё новую боль.
Из-за самого себя среди сотни мук могу я остаться,
так удержи мою руку, о Подающий мне руку!

Абу Сайд Майхани и пьяный

Мужчины пути с Абу Саидом Майхани
однажды в ханаке находились.
Подошёл пьяный, в слезах, не находя себе места,
к двери ханаки взволнованно.
Начал вести себя безобразно,
рыдать и более прежнего пить.
Заметив его, шейх к нему вышел
и встал над ним, успокаивая.
«О ты, пьяный, поменьше ругайся, — сказал шейх, —
зачем ты здесь? Дай руку мне, подымайся».
«Эй! Пусть Всевышний поможет тебе, — ответил тот. —
Взять руку — это не твоё дело, о шейх!
Ты свою возьми голову и ступай мужественно,
а меня оставь с головой, склонённой пред Ним.
Если бы любой был в силах руку подать,
муравей тоже стал бы эмиром давно.
Уходи! Взять руку — не твоё это дело,
я — не твоего состояния, уходи!»
От его боли шейх пал на землю,
от слёз желтое лицо его покраснело.
«О Ты, Который Суть всё! Будь необходим мне!
Упал я, подняться мне помоги.
Я оставался в яме зиндана в оковах,
в такой яме кто мне руку подал бы?
И тело моё испачкалось в заключении,
и сердце моё измучилось в истощении.
Пусть очень грязным, но я выступил в путь —
помилуй меня, ибо я вышел из ямы и из зиндана».
вернуться

365

В бесполезных страстях.

вернуться

366

В оригинале используются и диван, и китаб. По всей видимости, Аттар обыгрывает оба слова— это «книга» записи поступков человека, а также его поэма, в правильности положений которой, как и в её необходимости, он не может быть полностью уверен.

59
{"b":"825872","o":1}