Спрятавший золото У некого мюрида было немножко золота, которое он от своего шейха припрятывал. Шейху это было известно, но он молчал, а ученик золото всё прятал и прятал. Тот ученик и наставник вдвоём странствовали. Чёрная пустыня явилась пред ними, в пустыне — развилка. Мужчина боялся, держа своё золото: ведь золото быстро опозорит мужчину [200]. «Раз две дороги теперь появились, — спросил ученик, — то по какой же из них мы пойдём?» Брось свои накопления, беречь их — ошибка, и станет верной любая дорога, по которой пойдёшь. От выбравшего себе в напарники золото и сам дьявол в страхе сбежит торопливо. У такого неизменна лишь хитрость, волос он расщепит при подсчете крупиц грязного золота, но в делах веры он подобен хромому ослу: беспомощному, без поклажи. В хитрости — словно султан какой, а в вере — изумлённый невежда. Если кому золото пересекает дорогу, заблудившимся тот остаётся, со связанными ногами остаётся он в яме. Ты — Иусуф, так берегись этой ямы глубокой, и не возражай: жуткая в ней духота. Шейх ал-Басри и Рабийя
Шейх ал-Басри [201] пошёл к Рабийе и спросил: «О ты, владелец события в любви, расскажи мне о том, чего не слышала от других, о том, чего никому не рассказывала и не видела. Расскажи о том, что стало тебе известно, говори скорее, умираю от нетерпения». «О шейх времени, — ответила Рабийя. — Однажды связала я несколько верёвок. Взяла их, продала и обрадовалась, заработав пару серебряных монет. Но не стала брать их в одну руку, держала монеты я в разных руках. Боялась: если одна монета найдёт себе пару, нафса-разбойника я не смогу удержать». Неимоверно старается прилепившийся к миру, изобретает сотню тысяч уловок, чтобы добыть крупицу нечистого золота. И вот достанет, а затем умирает, вот и весь о нём сказ. Наследнику переходит уже чистое золото, а он остаётся с горечью своих грехов и мучений. О ты, променявший Симурга на золото, ради золота своё сердце спаливший, как свечку! Раз даже для волоска здесь нет места, тем паче и золото сюда не поместится. О ты, кто подобен муравью! Если выступишь в путь, то даже одним волоском насильно захватят тебя. Но если не расстаться с последним волосом, то и не осмелиться в этот путь выступить. Птица и правоверный Жил некогда верующий, благословенный Богом, четыреста лет он провёл в поклонении Богу. Держался он от людей в стороне, деля тайны с Богом, сокрытым завесой. Но Бог был его собеседником, и достаточно этого. Если дыхания верующего не будет, то достаточно Истины. У него был участок с деревом посередине, однажды на этом дереве птица свила гнездо. Мелодичным голосом птица пела прекрасно, в каждой песне её — сотня тайн. Из-за её приятного голоса верующий немного к ней привязался. Бог ниспослал пророку того времени, что этому человеку дела надлежит передать: «Удивительно! Столько молитв, дневных и ночных! Так от любви ко Мне горел ты годами, и наконец продал Меня птице. Хотя из-за своего совершенства ты был мудрой птицей [202], но птичий голос бросил тебя в мешок. Мы — твои покупатели, а ты Нас продаёшь, неужели такой верности Мы тебя научили? Не продавай ты так дешево, Мы — твои собеседники, не оставайся без собеседника». Довод седьмой птицы «Сердце полно огня, — сказала другая. — Жизнь моя на моём месте прекрасна! Есть у меня позолоченный просторный дворец. Глядя на него, народ радуется. Бескрайнее счастье моё — из-за него, как забыть его я смогу? Я — царица птиц в высоком дворце, что же мне мучиться в этой пустыне? Как оставить навсегда царство? Как в пустыне жить без дворца? Встречал ли ты умника, кто вышел бы из райского сада, дабы видеть мучения и страдать в путешествии?» Ответ Удода «О ты, гнусный слабак! — ответил Удод. — Ты ж не собака, зачем тебе печка? [203]Этот пошлый мир — огромная печь, какова в ней цена печке поменьше? Пусть дворец твой подобен райскому саду, но вспомни о смерти, и он станет тюрьмой для страдания. Если бы смерть до людей не добралась, может, и стоило бы в этом дворце отсидеться». Шахрияр строит дворец Выстроил некий шахрияр дворец, позолотил его. Обошлось ему это в сотню тысяч динаров. Завершив возводить тот райский дворец, приукрасили его коврами и безделушками. Из всех городов народ съехался — входили с подносами, полными даров, изъявляя покорность. Призвал к себе мудрецов и слуг шахрияр, рассадил возле себя на диваны. «Есть ли в убранстве и совершенстве дворца моего хотя бы один недостаток?» — спросил шахрияр. Но каждый ответствовал, что на земле ещё такой красоты не видывали и о подобном не слыхивали. «О ты, счастливец! Прореха осталась, и это — главный изъян, — встал и промолвил некий аскет. — Если б не этот ущерб в виде дырки, поощрили б тебя даже райским дворцом из сокровенного мира». «Не заметил я никакой дырки, эй ты, дурак, поднимаешь ты смуту», — сказал шахрияр. «О ты, столь гордый царством своим, эта дырка открыта благодаря Азраилу [204], — ответил аскет. — Тебе лучше бы залатать эту дырку. Иначе зачем тебе трон, дворец и корона? Хотя это место подобно цветущему раю, но ужасным сделает его в твоих глазах смерть. Несомненно, здесь — место жительства. Но не вечно оно, и дворец твой — не выход. Не хвастай чрезмерно своим дворцом, не седлай коня тщеславия и своенравия». вернуться Ученик опасался того, что вскроется его «привязанность к материальному», а фактически — его двуличие. вернуться Хасан из Басры, утончённый богослов, один из основателей суфизма, сподвижник Рабийи. вернуться Игра слов. «Мудрая птица» — идиома того времени, означает умный, учёный человек. вернуться Собаки имели обыкновение греться в самих печках, не только поодаль. |
