Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Довод первой птицы

Птица спросила: «О опора войска!
Слаба я, как выступить в путь?
Я немощна и беспомощна,
не сталкивалась никогда с подобным путём.
Страшен путь к далекой пустыне,
да умру же я на первой стоянке.
По дороге много огненных гор,
одолеть их не каждому по плечу.
Сто тысяч голов в этом деле стали мячами[159],
рекой полилась кровь от такого желания.
Сотня тысяч умов здесь сдалась,
а головы не склонивший её потерял.
На таком пути, где без тени фальши мужчины
от стыда чадрой накрываются,
от бедняги вроде меня что, кроме пыли, поднимется?
Жалко погибну я, если выступлю в путь».

Ответ Удода

«О ты, замершая! Сколько же можно об этом? — ответил Удод. -
До каких пор твоё сердце будет в этом капкане?
Раз незначительна твоя цена здесь,
нет разницы, выступишь в путь или нет.
Весь мир полон гадости,
и гибнут в нём люди в мучениях.
Сотни тысяч людей, как жёлтые черви,
с болью в нём умирают.
Погибнуть на этом пути в лишениях
достойнее смерти в гадости, в унижении.
Если в этом желании — ошибка с твоей и с моей стороны,
то даже пусть от горя умрём — так положено.
Ведь ошибок и так в мире много,
и ещё одна ничего не изменит.
Человеку более к лицу опозориться любовью,
чем чистить канализацию и заниматься хиджаматом[160].
Сотни тысяч людей заняты грабежом,
гонясь за богатством и мерзостью.
Допустим, наша сделка не сулит барыша, как грабёж,
да ты поменьше высчитывай, этим меня не растрогать.
Положим, от этой сделки ты отвернёшься,
но сможешь ли заниматься лишь грабежом?
Если скажут: «Всё это — высокомерие и мечты,
никто туда не добрался, неужели ты чего-то достигнешь?»,
отвечу: умереть от этой горделивой мечты
достойней, чем отдать сердце дому и лавке.
Столько мы повидали и выслушали,
но ни на миг не оторвались от себя,
дела затянулись по многолюдью,
что взять с гурьбы не читающих намаз бедняков?
Пока о себе не забудем и от толпы не очистимся,
не выйдет наша душа из горла чистым дыханием.
Тот, кто не смог забыть о толпе,
мёртв и не достоин этой завесы.
Осведомлённой душе поверяются тайны,
живущий толпой для этой дороги не годен.
Вступай в путь, если ты мужчина,
брось лукавить как женщины.
Будь уверен: даже если это желание воспринимается как неверность,
это — правильное дело и совсем не простое.
Плод на дереве любви — нищета,
пусть тот, кто желает плодов, призывает любовь.
Едва любовь поселяется в сердце,
душа человека этот мир покидает.
Человека погружает в кровь эта боль,
вверх ногами выбрасывая из-за занавеса[161].
Ни на миг не оставляет в покое,
убивает его, затем просит прощения.
Если подаст воду — не даст без мучения,
если подаст хлеб — тесто на крови будет замешано.
Если от истощения человек станет слабей муравья,
то любовь с каждым мигом сильнее его прижимает.
Когда мужчина попадает в море опасности,
он не съест и куска без страдания.

Шейх из Нугана в Нишапуре

Нуганский[162] шейх пришёл в Нишапур.
Трудный переход его истощил.
Целую неделю в драной одежде
в каком-то углу пролежал он голодным.
В конце недели взмолился: «Господи!
Подай мне хлеба буханку».
«Убери дочиста всю площадь Нишапура, —
услышал шейх некий голос. —
Если очистишь всю площадь,
маленький золотой слиток найдёшь; им заплатишь за хлеб».
«Будь у меня веник и сито[163], — сказал шейх, —
легко было бы достать деньги на хлеб.
Коли я очень беден,
просто подай мне кусок, не мучай меня».
«Хочешь лёгкого хлеба? — голос спросил. —
Просеивай землю, если хлеб тебе нужен».
Пир пошёл, долго всех умолял,
и занял-таки у кого-то веник и сито.
Перетирал он землю усердно
и наконец нашёл золото.
При виде золота возликовал его нафс.
Шейх отправился к пекарю и хлеба купил.
Но совсем шейх забыл о венике с ситом,
пока пекарь хлеб ему отдавал.
Душа пира вспыхнула,
прочь он устремился в рыданиях.
«Отчаяннее меня никого нет, — восклицал, —
золота уже нет, чем теперь платить штраф?[164]
Бродил он, словно безумный,
пока не забрался в развалины.
Угрюмо, униженно сидел он в развалинах
и вдруг заметил там и сито, и веник.
Пир обрадовался и воскликнул: «О Боже!
Почему Ты испортил мне жизнь?
Превратил в яд Ты мой хлеб,
вели же пойти, вернуть хлеб — я верну свой покой».
«О ты, безрадостный! — голос ответил. —
Пресен хлеб без закуски[165]
Раз к пустому хлебу, что рядом с тобой,
закуску добавили — благодари!»

Глупец требует у Бога одежду

Жил некогда глупец и всё сокрушался,
что ходил голый, а люди вокруг наряженные.
«О Боже, дай же мне солидный наряд, — сказал безумец, —
одень и меня, как других».
«Эй, успокойся, греющее солнце дали тебе», —
ответил ему некий голос.
«О Боже, за что мучишь меня? — продолжил безумец. —
Неужели нет у Тебя наряда получше солнца?»
«Иди и подожди ещё десять дней, — сказал голос, —
подарят тебе без лишних разговоров наряд».
Прошло десять дней. Продавец тряпок
принес наряд, весь в нашитых заплатках.
Сто тысяч лоскутов было на нём,
ибо владелец его дервишем оказался.
«О хранитель тайн, — глупец обратился к нему, —
с какого же дня ты шил этот рваный наряд?
Или все одежды сгорели в твоём запаснике,
что пришлось вместе сшить столько тряпок?
Сто тысяч рваных кусков ты зашил!
У кого научился так отменно портняжить?»
Дело не только в стремлении к Его двору:
надо стать на Его пути пылью.
Бывало, много людей добиралось ко двору издалека,
сгорев ли в огне, осветившись ли светом.
И когда после долгой жизни цель всё-таки достигали,
по-разному сожалели, что цели не видели.
вернуться

159

Имеется в виду мяч для игры чуган. Играли верхом на лошадях, цель игры состояла в том, чтобы, пользуясь деревянными клюшками, загнать деревянный или плетёный мяч в ворота соперников.

вернуться

160

Капиллярное кровопускание.

вернуться

161

По мнению Аттара, страдание необходимо для преодоления занавеса, которым человек закрыт от Бога и самого себя.

вернуться

162

Нуган — название села вблизи Туса, на территории сегодняшнего Мешхеда.

вернуться

163

Беднейшие люди просеивали землю через решето даже на караванных тропах, разыскивая упавшие предметы или монеты. Их называли хакбизами. Эти образы — просеивание, перетирание пыли и земли через сито — используются в поэме и далее.

вернуться

164

Имеется в виду компенсация, которую придётся выплатить хозяину потерянных шейхом сита и веника.

вернуться

165

Закуской у бедняков называлось всё, что можно есть с хлебом.

18
{"b":"825872","o":1}