Однажды Махмуд на охоте
от войска своего оторвался,
повстречал держащего ишака дровосека:
у того хворост упал, и печально он чесал голову.
Махмуд, увидев его, измученного,
с рассыпанным хворостом и уставшим ишаком,
обратился к нему, подъезжая: «О неспокойный,
нужна ли помощь?» — «Да, о всадник, нужна! — тот ответил.—
Если поможешь мне, предосудительного не случится:
мне — только впрок, а тебе — не в ущерб.
Предвижу пользу, видя лик твой красивый
[158],
от красавца идущее благо неудивительно».
Из милости спешился шахрияр,
протянул руку к хворосту, словно к цветку.
Набросал на ишака вязанку знаменитый Махмуд
и погнал обратно коня, в сторону войска.
«Идёт старик-дровосек, за ним — ишак с хворостом, —
сказал войску Махмуд. —
Перекройте со всех сторон ему путь,
дабы я смог лицо его рассмотреть».
Войска перекрыли дровосеку дорогу,
не осталось тому ничего, кроме как продвигаться к султану.
«С таким худым ишаком добраться вряд ли удастся.
Вот ведь злодейское войско!» — думал старик.
Хоть боялся, но на шатер султана поглядывал,
и на дорожку, к нему ведущую, тоже.
Гнал он ишака поближе к султану.
Его рассмотрев, устыдился пир дороги.
Увидев знакомое лицо под зонтом,
стал он внимательным, неловкость он ощутил.
«О Боже, с кем делить своё состояние? — старик обронил. —
Махмуда я своим грузчиком сделал».
«О ты, мой дервиш! — обратился султан к старику. —
Что здесь тебе нужно?»
«Ты же знаешь о моём деле, не хитри,
притворяясь не знающим ничего.
Я старый дровосек, много детей у меня,
и днем и ночью таскаю хворост из леса.
Продаю хворост, хватает только на хлеб.
Так дай мне хлеба, если ты можешь».
«О печальный старик, назови цену,
я рассчитаюсь золотом. Сколько стоит хворост?» — спросил султан.
«О падишах, дёшево не покупай это у меня,
меньше, чем за десять мешков золота, не продам».
«Умолкни, дурак, — заголосили из войска. —
Слишком дёшево продаёшь... Цена всему этому — два
ячменных зерна».
«Цена хворосту — два зёрнышка ячменя, — согласился старик, —
но редко такой щедрый покупатель случается.
Когда благоденствующий дотронулся до страданий моих,
превратил он мой хворост в сотню цветов.
Теперь желающим купить этот хворост
за корень каждой веточки придётся динар заплатить.
Невзгоды терзали меня, пока
моего хвороста он не коснулся.
Хотя сам по себе этот хворост и дёшев,
но сейчас цена ему — сотня душ, ибо он — из его рук».
