— Что ты здесь делаешь?

— Я слышала, что ты рано уезжаешь, и мне нужно было сказать тебе это лично. Я знаю, что Кэролайн симулирует беременность. Я ЭТО ЗНАЮ. Я просто должна это доказать.

Ее решимость заставила мое сердце разбиться еще больше.

— Все в порядке, Джорджи, — сказала я, поднимая ее, чтобы она встала в полный рост, и я могла обнять ее. — Кэролайн выиграла битву. Я возвращаюсь домой.

— Битву, да, но не войну. Ты не можешь сдаться.

Я улыбнулась задумчивой, плоской улыбкой.

— Может быть, ты моя настоящая любовь, Джорджи. — Я рассмеялась. — Ты преследовала меня в аэропорту посреди ночи. Если это не любовь, то я не знаю, что это такое.

— Прекрати, это не смешно. — Ее светло-зеленые глаза умоляли меня отнестись к ней серьезно. — Ты та, с кем он должен быть, а не она.

Я судорожно вдохнула и сделала шаг назад.

— Я позвоню тебе, когда приземлюсь. Присмотри за ним для меня, хорошо?

— Не сдавайся пока, Энди.

Я покачала головой, когда Кинсли толкнула меня в плечо. Самолет не стал бы меня ждать.

— Мне нужно идти, Джорджи, — сказала я, делая шаг назад.

— Он полный болван, если позволит тебе ускользнуть, Энди.

Я рассмеялась и покачала головой, позволяя Кинсли потащить меня к дверям аэропорта.

— Ты слышишь меня, Энди?! — крикнула Джорджи мне вслед. — ПОЛНЫЙ БОЛВАН.

Фредди

БИП. БИП. БИП.

Я протянул руку, чтобы выключить будильник, нащупывая свой мобильный телефон на прикроватном столике, где я обычно оставлял его заряжаться. Там ничего не было. Я вздохнул и сел, осознав, когда открыл глаза, что нахожусь не в олимпийской деревне. Мы с Энди заснули в отеле, на старых колючих одеялах, которые в то время казались облаками. Я попытался вспомнить последние мгновения ночи, когда Энди лежала у меня на сгибе руки, а я прижимал ее к себе так крепко, что она жаловалась на то, что не может дышать. Я расслабился и позволил ей упасть на свою сторону кровати, и она улыбнулась мне в темноте.

— Думаешь, мы успеем еще раз, прежде чем мне придется уйти?

Я кивнул и обнял ее за живот. Она прижалась ко мне, и мы, должно быть, вскоре после этого заснули.

Теперь я сел и протер глаза, выкрикивая ее имя в темную комнату. Затемненные шторы довольно хорошо защищали от солнца, но как только я распахнул их, нельзя было отрицать, что Энди ушла. В гостиничном номере было тихо и затхло, и когда пыль улеглась, я понял, что она не разбудила меня перед уходом. Она сказала мне, что ее рейс был посреди ночи, и вместо того, чтобы разбудить меня, она улизнула, пока я спал.

Мы так долго откладывали прощание, что я так и не получил его. У меня не было возможности попросить ее подождать меня. Я никогда не говорил ей, что люблю ее, не так, что это исчезнет, как только я уеду из Рио, а по-настоящему, такой любовью, за которую ты борешься, чтобы сохранить. Я хотел пообещать ей, что, как только приведу свою жизнь в порядок, то полечу в Америку и потащу ее повидаться со мной, даже если придется делать это силой.

Я не успел сказать эти вещи, потому что Энди ушла, и я был один в той комнате.

Быстрый взгляд на мой мобильный подтвердил, что она не пыталась позвонить, и, хотя у меня было искушение, я не стал звонить ей. Я собрал свои вещи по всей комнате и переоделся в одежду, которая была на мне накануне. Мои трусы-боксеры все еще были влажными от купания в океане, но я все равно натянул их. Я дважды осмотрел комнату, убедившись, что взял все, а затем уже собирался направиться к двери, когда вместо этого повернулся к кровати. Я наклонился и поднял подушку, на которой она спала — на ней все еще была вмятина от ее головы, — я поднес ее к лицу и вдохнул. Это было как удар под дых. Она все еще пахла кокосовым шампунем, к которому я привык за последние несколько недель, и одного этого запаха было достаточно, чтобы у меня подкосились колени. Я сел на край кровати и обнял подушку, как сумасшедший дурак.

Почему мы не строили планов на будущее? Почему я не пообещал ей, что все получится? Что каким-то образом мы с ней будем вместе?

Когда наконец покинул этот гостиничный номер, я опаздывал на свои первые соревнования на сегодня. У меня уже было несколько пропущенных звонков от Кэролайн, моего менеджера, моего агента, моей мамы, Тома и Джорджи. Я сел на заднее сиденье такси и набрал номер своего менеджера.

— Фредди, где ты был? Твой тренер искал тебя.

Я уронил голову на окно такси.

— Меня не было дома. Сейчас я еду на соревнования.

— Господи, Фред. Они дают тебе длинный поводок, потому что ты мистер Надежность. Теперь ты заставляешь всех волноваться.

Я крепко зажмурился.

— Это все, о чем ты хотела поговорить?

Она тяжело вздохнула, раздраженная моим резким тоном.

— Я пыталась связаться с тобой по поводу выступлений после завершения игр. У тебя есть предложения об интервью. Вечеринки, бранчи и чаепития с королевскими особами. Все преследуют меня, чтобы добраться до тебя, а ты пропал без вести.

— Я ничего из этого не сделаю. Пусть все знают, что после Олимпиады Фредди Арчибальд установит мораторий на СМИ. Мне нужно разобраться с некоторыми личными делами, как только я вернусь домой.

Два медленных, ровных вдоха спустя она попросила разъяснений.

— Извини, ты хочешь сказать, что не будешь давать ни одного интервью после Рио?

Мои глаза все еще были закрыты, когда я прислонился к окну, и если бы я прислушался достаточно внимательно, то мог бы поклясться, что слышал, как волны разбиваются о берег. Я затаил дыхание и напряг слух. Мне нужно было услышать шум волн.

— Фредди?!

Она была почти в истерике, но я не мог вызвать того же чувства.

— Верно. Никаких интервью. Я выполню свои спонсорские обязанности, но на этом все.

— Ты же понимаешь, что это только заставит их хотеть тебя еще больше. Какой смысл идти и завоевывать все эти медали, если ты не делишься своим опытом со всем миром? Ты обязан своим поклонникам хотя бы этим…

— Я устал жить так, как будто я кому-то что-то должен.

Я повесил трубку и бросил мобильник на колени.

— Еще несколько минут, — сказал таксист, почувствовав мое беспокойство.

— Спасибо.

Я открыл глаза и уставился на проносящийся мимо пейзаж. Мне хотелось сказать таксисту, чтобы он поехал в аэропорт. Хотелось сесть на самолет в Америку, найти Энди и убедить ее, что мы с ней стоим больше, чем три недели в Рио. Однако я не мог, и я никогда не чувствовал себя в такой ловушке, как сейчас, когда собрал свое снаряжение для плавания и направился на стадион.

Я был пойман в ловушку с Кэролайн, и я был пойман в ловушку в Рио. У меня было еще два дня гонок. Два долгих дня сосредоточения на бассейне и ни на чем другом. Плавание и раньше много раз мешало мне жить, но я никогда не возражал. После того, как мой отец скончался, бассейн стал моей терапией. После несчастного случая с Генри бассейн стал моим лучшим другом. Было так легко потерять себя в своих тренировках и соревнованиях. Теперь, в кои-то веки, я не хотел терять себя. Я хотел остаться сухим и разобраться с неразберихой своей жизни.

— Ты в порядке, приятель? — спросил Том, когда я вошел в раздевалку.

Я кивнул и отмахнулся от него.

Вся команда была там, переодевалась и готовилась к заплывам. Они посмотрели на меня, когда я вошел, их глаза осматривали меня с головы до ног, как будто я был свободной пушкой, готовой выстрелить.

— Фред, ты опоздал на тридцать минут.

Я кивнул и бросил спортивную сумку на пол, чтобы наклониться вперед и плеснуть холодной водой в лицо.

— Ты готов к соревнованиям?

Я рассмеялся. Из всего, что было в моей жизни — Энди, Кэролайн, любовь, беременность, брак, — плавание было единственной вещью, которую я все еще мог контролировать. Я вытер лицо бумажным полотенцем, прежде чем встретиться взглядом с моим тренером в зеркале.