— Ну, извините, что я приготовила полдник для всех, — сказала я, намазывая желе на свежие кусочки хлеба, а затем выкладывая каждый готовый бутерброд на тарелку. Закончив, я поставила тарелку с бутербродами на кофейный столик и потянулась за тем, что лежал сверху.

Никто другой, казалось, не горел таким желанием их съесть.

— Что? — спросила я. — Они хороши.

Бекка и Кинсли обменялись настороженными взглядами, но я проигнорировала их и откусила от своего бутерброда. Это было вкусно, но внутри было так много арахисового масла, что я с трудом проглотила кусочек.

— Давай я принесу тебе воды, — сказал Лиам, вставая с дивана и направляясь на кухню.

— Ты в порядке? — спросила Кинсли, наклоняясь вперед, чтобы Лиам не мог ее услышать.

Я пожала плечами.

— Я в порядке.

— У тебя не нервный срыв?

— Почему ты так думаешь? — спросила я.

Она перевела взгляд на мою грудь, и я опустила глаза. Конечно, я была одета в свою игровую майку, в комплекте с носками до колен и щитками для голени, но разве не все делали это время от времени?

— Мне просто нравится, как это ощущается, — сказала я, откусывая еще один кусок своего бутерброда с арахисовым маслом.

Лиам вернулся в гостиную и протянул мне стакан воды.

— Держи, чемпион.

Я одарила его улыбкой.

— Спасибо.

— О, смотрите! Заплыв вот-вот начнется, — сказала Бекка, хватая пульт и включая звук. Я сосредоточилась на своем бутерброде, пока дикторы бубнили о Фредди. Я уже знала, что он планирует побить свои предыдущие рекорды. Мне не нужно было слушать, как они говорят о том, как он может стать самым титулованным олимпийцем в истории.

— Я боялась, что мы пропустили это, из-за тренировки, — легкомысленно добавила Кинсли. — Энди, тебе хорошо видно?

Я подняла глаза и увидела, что все они снова уставились на меня.

Почему они продолжали это делать?

Я улыбнулась и показала им большой палец вверх. Конечно, стул, который я выбрала, был обращен в другую сторону от телевизора, но я уже видела достаточно. Камеры увеличили изображение Фредди во время его разминки. Он уже снял куртку, так что каждый дюйм его загорелой груди транслировался в HD. Его плавательная шапочка закрывала волосы, а очки скрывали глаза, но его острых скул и сильной челюсти было достаточно, чтобы у меня заболел живот. Я повернулась и уставилась на свой бутерброд. Почему-то я сомневалась, что смогу съесть еще один кусочек.

— Начинается, Энди! — воскликнула Кинсли.

Я кивнула и попыталась изобразить улыбку. Было неуютно, но, по крайней мере, никто, казалось, этого не замечал. Я не рассказала им о своем разрыве с Фредди или о беременности. Часть меня была счастлива держать это ближе к сердцу, а другую часть вообще тошнило от мыслей об этом. В течение последних двух дней я анализировала его заявление.

Он казался счастливым? Потерянным? Взволнованным? Тревожным?

— Разве ты не собираешься смотреть?! — спросила Бекка.

— Приготовьтесь, — сказал диктор по телевизору.

Я оглянулась через плечо и увидела, как Фредди наклонился и схватился за свою стартовую тумбу. Его плечи и спина напряглись от усилия. Его сильные мышцы напряглись, а я прикусила внутреннюю сторону щеки. Камера уменьшила масштаб, раздался зуммер, и Фредди нырнул в воду.

Мое сердце бешено колотилось, пока он плыл, хотя для него это казалось таким легким. Он был ничем иным, как красивыми линиями и твердыми мышцами, рассекающими воду с невероятной скоростью. Другие пловцы держались рядом, но Фредди, казалось, был на другом уровне. Он преодолел первый круг, врезался в стену и развернулся, прежде чем я успела сделать хоть один вдох.

Каждая частичка Фредди была в воде. Его скорость и грация завораживали, и, прежде чем я полностью осознала его мастерство, он коснулся стартовой стены и закончил гонку. Золото. Фредди вынырнул из воды, снял с глаз очки и взглянул на табло. Мое сердце бешено колотилось в груди, и я прижала руку, чтобы почувствовать его ритм.

Он был прекрасен, блестел от воды и сиял от уха до уха. Капля воды скатилась по его скуле, и я поймала себя на том, что улыбаюсь вместе с ним, улыбаюсь, несмотря на мое разбитое сердце.

— Энди?

Я обернулась на звук своего имени. Кинсли, Бекка и Лиам снова уставились на меня, но на этот раз это было потому, что я загораживала телевизор. В какой-то момент его заплыва я встала со стула и подошла прямо к экрану.

— О, извините, — сказала я, отступая назад и садясь рядом с Кинсли на диван.

Она обняла меня за плечи и покачала вперед-назад.

— Не могу поверить, что он уже выиграл четыре золотые медали! Он потрясающий.

— И ты ему очень… нравишься! — сказала Бекка с выражением изумления на лице. — Разве ты не чувствуешь себя особенной?

Моя улыбка исчезла, но все снова повернулись к телевизору, чтобы посмотреть празднование.

— Что-то в этом роде, — кивнула я. — В любом случае, на данный момент, вероятно, этого достаточно, — сказала я, потянувшись за пультом дистанционного управления.

— Подожди! — сказала Бекка, преграждая мне путь и хватая его прежде, чем я успела что-либо сделать. — Он будет давать интервью.

О господи.

— Сомневаюсь в этом. Он довольно скрытный.

Но я ошибалась. Едва я вошла в свою комнату, как услышала, как он говорит по телевизору. В последний раз, когда я слышала его акцент, он разорвал мое сердце надвое, но, когда он приветствовал репортера, он говорил как обычно, уверенно и сексуально. Я стояла прямо у своей двери, слушая его так, чтобы меня не видели остальные.

— Не мог бы ты подробнее рассказать о том, что тебя отвлекало? — спросил молодой репортер в ответ на реплику Фредди о том, почему он смог плавать быстрее, чем обычно.

Другой репортер заговорил.

— Это Энди Фостер?

Мои внутренности сжались при упоминании моего имени. Я уставилась в потолок и, затаив дыхание, ждала его ответа.

— Я здесь, чтобы выиграть золото, а не сердце, — ответил Фредди резким тоном.

У меня перехватило дыхание в груди. Это было правильно сказано, но от этого было не легче слышать.

— Так значит ли это, что слухи о тебе и Энди Фостер не соответствуют действительности?

— … я сосредоточен на плавании, а не на игроках в американский футбол.

Я отошла от двери, прежде чем смогла услышать хоть еще одно слово. Мое сердце уже было разорвано на части; не было необходимости втирать соль в рану. Я потянулась за телефоном и заперлась в ванной, прежде чем Кинсли и Бекка смогли бы докучать мне вопросами об интервью. Они были умными девочками; они могли соединить точки, не видя боли в моих глазах.

Я открыла кран в ванной и повернулась к телефону, чтобы заставить его замолчать. Мое внимание привлекло сообщение от Джорджии.

Джорджи: Он говорит это только для того, чтобы Кэролайн оставила тебя в покое. ПОМНИ ОБ ЭТОМ.

Я напечатала: «Имеет ли это вообще значение?» — но удалила его, не нажимая «Отправить». Я уже знала ответ.

Энди

Я направлялась на последнюю тренировку перед нашей финальной игрой, когда пришло известие о беременности Кэролайн. Я поняла, что что-то изменилось, как только вышла из нашего комплекса. По периметру деревни крутились папарацци, снимая фотографию за фотографией, пока мы садились в автобус. Они были в гораздо большем отчаянии, чем обычно. Олимпийский сотрудник кричал им, чтобы они уходили, но они продолжали фотографировать, пока двери автобуса не закрылись за мной. Я могла только представить, что в то утро гласил заголовок: Мать Тереза, отойди в сторону, в городе появилась Новая мама.

Заткните мне кто-нибудь рот кляпом.

Она, вероятно, дала им на выбор множество фотографий, все из которых укрепили ее образ волка в овечьей шкуре. Девственно-белое платье, бледно-розовый жемчуг, бриллианты, туфли без каблуков — она точно знала, что делает, надо отдать ей должное.