…А ведь все начиналось так хорошо. Эйнард после операции зачастил к ним в гости, сначала утверждая, будто должен понаблюдать за состоянием пациентки, а потом вдруг решив, что Беанна может помочь ему с организацией госпиталя.
— Я понимаю, что вам сейчас совсем не до меня, — неловко начал он, оставшись как-то у них на ужин, — но мне совершенно необходимо с вами посоветоваться. Мама и слышать не хочет о госпитале, а Ильга еще ребенок — что она понимает в этом? Я же в городе, кроме вас, совсем никого не знаю.
Беанна не стала заострять внимание на тех фактах, что Ариана едва ли старше его сестры, а Лил живет в Армелоне без году неделю, предложив вместо этого посильную помощь.
Эйнард просиял.
— Вы не представляете себе, как выручите меня! — с благодарностью воскликнул он. Беанна пожала плечами.
— Только мне не очень понятно, чего именно вы ждете, — заметила она. — Боюсь, что с репутацией нашей семьи мы в этом деле можем вам только помешать.
Эйнард великодушно сделал вид, будто последней фразы не услышал. Оказалось, что у него уже имелся целый план по обеспечению города благоденствием, но в одиночку, как Эйнард совершенно правильно рассудил, с этим было не управиться.
— Я нашел отличное помещение для госпиталя, — начал он свой рассказ. — Недалеко от городских стен, в изоляции от других построек и в то же время не на полном отшибе, куда и ветер не заглянет, — идеальное место для размещения подобного учреждения. И самое главное, что владелец продавал его по вполне приемлемой цене. Сам он собирался уехать в другой город к оставшейся без мужа дочери, а полученные за дом деньги хотел вложить в их дело. Мы уже ударили по рукам, назначив дату сделки, как вдруг он в своем огороде нашел кошель с монетами и уверился в том, что, согласно примете, вырученную за свой дом сумму теперь непременно потеряет. А значит, и продавать его — все равно что сжечь. Никакие уговоры не помогают. Я, признаться, ошарашен подобным началом, но поскольку выкупить целый дом в Армелоне практически нереально…
— Это старый Анлаф? — прервала его Беанна и, получив утвердительный ответ, улыбнулась. — В таком случае предложите ему пожертвовать найденные монеты на ваш госпиталь: это благое дело разрушит темную суть находки, и он сможет спокойно помочь своей дочери.
Эйнард посмотрел на нее с таким изумлением, словно не ожидал, что она умеет разумно мыслить. И пусть после их первых бесед удивляться этому не приходилось, Беанну чувствительно покоробило подобное отношение, но лишь до того момента, когда Эйнард, схватившись за лоб, не обвинил себя в тугодумстве. Он даже не остался до конца ужина, тут же откланявшись и поспешив опробовать Беаннино предложение на деле. Когда они снова его увидели, на лице Эйнарда сияла счастливая улыбка, а в руках была охапка сентябрьских цветов.
— Беанна, вы моя спасительница! — заявил он, вручая ей букет, и Беанна едва ли не впервые почувствовала смущение. В ее жизни почти не было цветов. Слишком рано став невестой Тилы, она оказалась лишена каких бы то ни было ухаживаний и знаков внимания со стороны противоположного пола. Тила также не особо утруждал себя подарками, небезосновательно полагая, что Беанна и так никуда от него не денется. Она бы и не делась, если не гибель родителей и последовавшая за этим ошибка, изменившая всю ее жизнь. Вот только Беанна давно уже не жалела о ней. А букет от Эйнарда только укрепил ее в этих мыслях. — Все вышло именно так, как вы говорили, и теперь я счастливый обладатель…
— Развалюхи, которая скрипит от малейшего ветерка, — снова не дала ему договорить Беанна. — Впрочем, тут вы обратились по адресу: у нас есть отличный мастер по восстановлению малопригодных для жилья домов, — и она искренне улыбнулась Лилу. — Видели бы вы нашу избушку полгода назад: на нее без слез и взглянуть было нельзя. А сейчас — хоть сокровищницу устраивай.
О том, что Эйнарду удалось уговорить Лила помочь ему с реконструкцией госпиталя, Беанна узнала от сестры.
— Я так рада, что они нашли общий язык, — с нежностью, которая всегда звучала в ее голосе при упоминании Лила, сказала Ариана. — С тех пор как Лил спас Эйнарда, я втайне надеялась, что они смогут стать друзьями…
— И сама же делала все, чтобы эта дружба не могла существовать, — усмехнулась Беанна, вынудив сестру смутиться.
— Я не нарочно, — пробормотала та. — Я же не думала тогда, что вы с Лилом решите…
— Да ладно, сказки кому другому рассказывай, — подколола ее Беанна. — Признайся чистосердечно, что пыталась вызвать у своего дракона ревность, чтобы он наконец сорвался и…
— Я никогда специально не заставила бы Лила страдать! — вмиг посуровела Ариана, привычно бросившись на его защиту. — Я даже предположить не могла, что он так все воспримет и что он…
— Всю жизнь в тебя влюблен, — продолжив традицию, снова прервала сестру Беанна. — И даже не пытайся меня разубедить. Девять лет назад мне хватило одного взгляда на него, чтобы все понять. И я, признаться, очень рада, что Лил отвоевал тебя у Эйнарда.
— Меня не надо отвоевывать, — улыбнулась Ариана. — Для меня существует только Лил…
Беанна подвизалась относить строителям еду. Правда, в ответ пришлось пообещать сестре отпускать Лила на обед к ней, но чего только не сделаешь ради нескольких минут наедине с Эйнардом. Тем более, когда он встречал ее с такой нескрываемой радостью во взоре, что Беанне начинало казаться, будто она и правда что-то для него значит. До сих пор ее мало волновали подобные вещи, и сердце ее никогда еще не замирало от волнения и не стучало так сильно в преддверии свидания. Ни к Тиле, ни к другим мужчинам она не испытывала хоть сколько-нибудь нежных чувств, а потому ощущала себя в их обществе спокойно и уверенно. Ни шутить, ни поддразнивать их у нее не было ни малейшего желания, в отличие от Эйнарда, любое слово которого немедленно вызывало у Беанны ответную реакцию в виде нескончаемых язвительных замечаний. Она потом пылала к себе ненавистью, клянясь вести себя тактично и сдержанно, но в следующий раз все начиналось сначала. И счастьем было то, что Эйнард почему-то не обижался на ее не всегда уважительные фразы, а, напротив, улыбался и отвечал в тон, позволяя Беанне быть самой собой и в то же время таять от его голоса, его внимания, его теплых и остроумных комплиментов.
— Вчера была Рианина очередь готовить, так что можете есть без опаски, — заметила она, в первый раз принеся ему обед. — Со своей стряпней я пришлю ее: тогда вам не хватит жестокости высказать правду по поводу съедобности сего творения.
Эйнард улыбнулся и отставил еду, будто беседа с Беанной была для него важнее удовлетворения голода.
— Вы все столь добры и внимательны ко мне, что я, право, теряюсь, — заметил он. — Я ведь, по сути, чужой вам человек, а вы приняли мои проблемы, как свои, и ваша неоценимая помощь…
— Наша неоценимая помощь не идет ни в какое сравнение с вашим поступком, — не дала ему погрязнуть в благодарности Беанна. — Я все знаю про обязанность докторов спасать страждущих, но речь не об этом. Вы рискнули собственным благополучием, чтобы выручить меня и мою дочь из беды, а это дорогого стоит. И я до конца жизни буду помнить…
— Не надо, — точно так же оборвал ее восхваления Эйнард. — Менее всего на свете я хотел бы, чтобы вы чувствовали себя чем-то мне обязанной. Малышка Айлин уже согласилась стать моим другом, и я был бы счастлив, если бы и вы сделали мне такое одолжение.
— Вы называете это одолжением? — растерялась Беанна, а Эйнард серьезно кивнул.
— Я знаю, сколько проблем в последнее время свалилось на вашу семью, — откуда-то издалека начал он. — И заводить близкое знакомство с помешанным на своей идее сыном повитухи — это очередное испытание, которое может еще больше усложнить вам жизнь. Но я эгоистичен и снова попрошу вашей дружбы, Беанна. Мне очень нужна поддержка, а, кроме вас, просить о ней больше не у кого.
Беанна подавила в себе неприятный всплеск досады, вызванный столь неприглядным объяснением, и не стала отказываться. В конце концов, какова бы ни была причина желаемой Эйнардом дружбы, это уже казалось шагом вперед в их отношениях, и, едва не разрушив все из-за своей ревности, Беанна не хотела больше терять ни единого шанса.
