На нее не могли напасть: дорога к месту встречи хорошо просматривалась до самого города, и Лил, стоя на окраине леса, рисковал гораздо больше, чем его подруга.

Ни одной страшной причины отсутствия Арианы просто не существовало.

Она могла проспать.

Она могла заболеть.

Ее могла не пустить мать, сославшись на необходимость помощи перед ярмаркой.

Она могла передумать, и, как Лил ни убеждал себя в обратном, именно этого он боялся больше всего. Вчера, расстроенная будущим перерывом в полетах, Ариана сгоряча пообещала совершенно невыполнимые вещи. Ослушаться отца, обмануть сестру — и ради кого? Ариана, конечно, была верным другом, и Лил ни секунды не сомневался в ее добрых намерениях. Но ни один друг не стоит доверия семьи. Поразмыслив ночью над своими обещаниями, Ариана могла прийти к тем же самым выводам, что и Лил, и решить разом оборвать эти странные отношения с драконом, пока они не зашли слишком далеко. Осудить Ариану Лил бы не посмел — она и так сделала для него слишком много. Вот только эта причина ее отсутствия была, пожалуй, самой безысходной. Она означала бы конец. Всему, во что Лил уже почти привык верить.

Терзаемый волнением и дурными предчувствиями, он совершенно перестал обращать внимание на происходящее вокруг и на драконий инстинкт, который обычно оберегал его от неприятностей. И неприятности не замедлили явиться. Сильный толчок в спину — Лил даже не услышал, как к нему кто-то приблизился, — и презрительный, полный отвращения голос язвительно поинтересовался, кто позволил такому отребью, как он, околачиваться в человеческом лесу. Стараясь подавить вмиг охватившее его бешенство, Лил обернулся.

Их было около десятка — несмело переступающих с ноги на ногу и косящихся на своего командира мальчишек — и бесстрашный Тила, уже забывший, как однажды Лил одним взглядом вынудил его отступить. Но сегодня от Тилы исходила такая уверенность в собственных силах и такая гордость за себя самого, что Лила так и потянуло снова сбить с него спесь.

— Кажется, мы уже выяснили, кто из нас двоих отребье, — негромко, но весьма угрожающе заметил он. — Или тебе освежить память?

Застигнутый врасплох, Тила чуть отступил назад, но тут же снова оскалился.

— Только посмей посмотреть на меня, как в прошлый раз, — заявил он. — Мигом пригвозжу стрелой к ближайшему дереву. Армелонцы мне только «спасибо» скажут.

— А рискнешь превратиться в дракона — остаток жизни проведешь в клетке на ярмарке, — поддакнул кто-то из мальчишек, и все они разразились довольным хохотом. Вот только Лила сегодня этим было не пронять. Накопившийся с утра негатив требовал выхода, и Лил пошел на поводу у эмоций.

— Чтобы проучить такого бахвала, как ты, мне и кулаков-то будет много! — презрительно выплюнул он.

Тила тут же перестал ухмыляться, шагнул вперед и схватил Лила за отвороты рубахи.

— Ты поплатишься за свои слова! — прошипел он прямо в лицо противнику.

Лил легко, как зацепившиеся веточки, стряхнул его руки и прищурился.

— Проверим? — равнодушно предложил он. Тила смерил взглядом его худощавое тело, в котором, казалось, едва держалась душа, фыркнул и демонстративно размял могучие плечи. — Заржавели? — с усмешкой поинтересовался Лил. Тила остановился и резким движением скинул со спины колчан и отстегнул от пояса меч. Этого противника он должен одолеть голыми руками.

— Ну, оборвыш, ты все-таки напросился! — крикнул он и бросился на Лила.

Они схватились сперва словно с неохотой — как будто им надо было работать на зрителя, а ни сил, ни желания ни у того, ни у другого не было. Но постепенно, чувствуя силу противника и не желая уступать, они начали распаляться, превращая мальчишескую драку в настоящий бой. Тила был уверен, что в рукопашной завалит соперника первым же приемом. Но в жилах Лила текла драконья кровь: она давала силу, которая никак не вязалась с его довольно-таки хилым внешним видом. И Лил не намерен был сдаваться: подпитываемый еще и зревшим с самого утра гневом, он вновь и вновь отражал атаки Тилы, прощупывая слабые стороны и выбирая момент для собственного удара. Долго ему ждать не пришлось: Тила недальновидно вытянул руку вперед, пытаясь в очередной раз схватить противника за грудки, но Лил увернулся, заставив его потерять равновесие, а потом каким-то неуловимым движением уложил здоровенного Тилу на землю. Заломил ему локоть за спину и водрузился сверху.

— Все-таки заржавел, — с усмешкой проговорил он, но в следующее мгновение получил удар по шее такой силы, что лишился дыхания, а из глаз, как настоящие, посыпались искры. Чьи-то руки — не одна, не две, а сразу несколько пар — стащили его с Тилы и принялись молотить, не разбирая, куда целят. Какое-то время, оглушенный первым ударом, Лил не мог пошевелиться и почти не соображал, что происходит. Но вспышки новой боли вынудили действовать. Речь больше не шла о драке — вырваться и скрыться в лесу было единственной возможностью остаться в живых. Лил сгруппировался, стараясь по мере сил уворачиваться от ударов и выбирая самое слабое место в цепи облепивших его мальчишек. Внезапно громкий свист прорезал воздух; Лил рванулся вперед — и вскрикнул от резкой боли. От правого запястья, вмиг ставшего чужим, она разлилась по всему телу и взорвалась в голове. Ничего не видя и не слыша, Лил упал на колени…

…Ариана стала свидетельницей драки. Приняв свой обычный мальчишеский вид, она появилась на поляне как раз вовремя, чтобы успеть застать и победный прием Лила, и предательский удар деревянным мечом по его беззащитной шее, и отвратительное нападение на него сразу всей Тиловой ватаги. С первым ударом она кинулась к едва успевшему подняться Тиле в надежде остановить избиение.

— Райан? — удивленный больше появлением сына Хедина, чем его просьбой, прохрипел тот и попытался исправить недоразумение, вызванное явной неосведомленностью мальца. — Там же драконий детеныш. Пусть парни поучат его уму-разуму.

Несмотря на застилающий все разумные мысли ужас, Ариане хватило ума не напоминать Тиле о проигранном поединке.

— Он просто мальчишка! — с отчаяньем в голосе воскликнула она. — Такой же, как вы! Вы же убьете его!

Тила только отмахнулся.

— Ничего с ним не случится — это отродье живучее. Зато в следующий раз не сунется в наш лес.

— Ваш лес?! — Ариану вдруг охватила такая ненависть к Тиле и ему подобным, что она не смогла связно продолжать. Только судорожно вдохнула несколько раз воздух, а потом выхватила из-за спины лук и, натянув тетиву, направила стрелу прямо в Тилу. — Останови их! — приказала она непререкаемым тоном. — Немедленно!

Ошеломленный ее действиями, Тила уставился на Ариану, как на ненормальную. Угрожать ему, Тиле, и ради кого? Или Райан не понимает?..

— Там дракон, — медленно, как неразумному ребенку, попытался объяснить он. — Ты знаешь, кто такие драконы? Это чудовища: они жгут дома, убивают людей. Они…

— Я перебью тебе кость, — оборвала его Ариана, прицелившись в рабочую руку Тилы. — И ты никогда не станешь воином. Хочешь? Я не промахнусь.

Крайняя решимость в ее голосе сбила Тилу с толку. Кажется, Райан все осознавал и не собирался отказываться от своих требований. Но… как такое могло случиться?

— Ты знаешь, что тебе будет уже за то, что ты навел на меня оружие? — сделал Тила последнюю попытку образумить юнца. Но Ариана только прищурилась.

— Ты же никому не скажешь, что тебя одолела девчонка, — едва слышно, для него одного, произнесла она. Тила вытаращился на нее, не понимая, о чем речь. Но знакомые черты и совершенно особенный взгляд, который невозможно было спутать, вырвали из уст Тилы женское имя. Он затряс головой и снова взглянул на Ариану. Она удовлетворенно кивнула. — И я не скажу. Но услуга за услугу. Считаю до трех! — она крепче сжала лук. — Раз!..

Совершенно сбитый с толку, Тила махнул рукой и пронзительно свистнул.

— Баста, парни! Разбежались! — громогласно приказал он. И мальчишки, словно по мановению волшебной палочки, бросили свою жертву и окружили вожака. Но Ариана оказалась быстрее: едва отзвучали слова Тилы, как она уже хлопотала возле бессознательного Лила, нимало не заботясь о том, что способен сделать с ней разъяренный тринадцатилетний верзила. Какое это имело значение, если от жалости она даже смотреть на Лила без слез не могла? Его лицо после ударов мальчишек распухало на глазах; из уголка рта сочилась кровь; рубаха была порвана, и сквозь прорехи уже сейчас проявлялись невиданные синяки; правая кисть была неестественно вывернута и, вне всякого сомнения, сломана. И только дыхание — хриплое, тяжелое, прерывистое — позволяло дышать и Ариане. Она должна была спасти Лила! После того, что сделали эти…