Тила в прошлом году участвовал в битве с кочевниками за Белтон-хаус. Предупрежденные появлением серебристых волков, которые всегда сопровождали воинствующие племена и чьими жертвами стали Арианины родители, белтонцы успели собрать армию и дать захватчикам бой, изрядно их потрепав и вынудив отступить. Никто и подумать не мог, что следующей целью кочевников станет Армелон. А те дождались, покуда Северное море покроют льды, и прошли этой дорогой, оставшись незамеченными под покровом бушевавшей несколько дней бури.
Они подобрались слишком близко, чтобы армелонцы могли рассчитывать на своевременную помощь от братских городов. Градоначальник разослал гонцов с сообщением о своей беде, но Тила понимал, что рассчитывать стоит только на свои силы. Приближалась ночь, и тогда кочевники нанесут удар. Это была их излюбленная тактика: обложить город со всех сторон и спокойно завалиться спать, набираясь сил, тогда как напуганные осажденные измучаются неизвестностью и постоянным ожиданием нападения, примут бой ослабленными и к третьим петухам сдадутся почти без сопротивления. Был, конечно, риск, что городская стража использует эти часы на укрепление своих позиций, но в случае с Армелоном об этом не стоило беспокоиться. Почти полвека благоденствия сыграло злую шутку и с его оборонительной способностью. Стены обветшали, орудия проржавели, караульные башни давно использовались по непрямому назначению. Но все эти проблемы можно было решить, если бы в городе нашлось достаточное количество обученных, знающих свое дело солдат, а не торгашей, бряцавших оружием лишь на ярмарках. Истинных воинов — таких, как Хедин, с которого Тила всю жизнь брал пример. Хедин нашел бы способ объединить армелонцев, зажечь их единой идеей, объяснить каждому его задачу, исходя из общей стратегии. И заставить поверить в победу.
Тиле такое было не под силу. Не хватало ни опыта, ни авторитета. Он, конечно, участвовал в настоящих боях, в том числе помогал отстоять Белтон-хаус, но никогда не командовал целой армией. А в Армелоне его и вовсе слушать никто не станет: не заслужил еще доверия. И даже полная свобода действий, полученная от отца, нисколько не упрощала его задачу. Тила умел управлять своим отрядом, он не сомневался в ребятах, их смелости и преданности. Но одному отряду город не защитить, пусть даже число осаждавших не выглядело катастрофическим, — тут нужны усилия всех армелонцев. И грамотный, уверенный в себе командир.
Тила сжал зубы, раздражаясь на себя за растерянность.
Он знал, как выстроить оборону, сколько людей направить на каждую из позиций, где установить орудия и когда ими воспользоваться. Оставалось только сделать решительный шаг и взять на себя ответственность. За жизни тысяч армелонцев. За жизни женщин и невинных детей. За жизни близких и родных. За жизнь Ильги…
Она налетела как вихрь, вцепилась ему в плечи, заглянула в глаза.
— Меня Эйнард всего на пару минут отпустил, — задыхаясь от быстрого бега, выговорила Ильга. — Мы госпиталь походный готовим. Но я не могла… Можешь смеяться! Но когда, если не сейчас?!..
Она нырнула рукой в складки юбки и вытащила оттуда маленький кожаный мешочек. А потом протянула его Тиле с такой решительностью, словно он собирался отбиваться от ее подарка.
— Оберег? — не веря своим глазам, выдохнул Тила. Ильга кивнула и зажмурилась.
— Даже если у тебя десяток таких… — чуть дрогнувшим голосом заявила она. — Мой все равно будет лучшей защитой! Потому что я… так давно и сильно…
Тила шагнул вперед и, совершенно по-медвежьи сжав Ильгу в объятиях, поцеловал жаркие девичьи губы. А потом еще и еще раз, чувствуя, что пропадает, что забывает обо всем на свете и не желает останавливаться.
Значит, Беанна не лгала? Значит, он действительно дорог Ильге, если она не пожалела для него оберег? Значит… она все-таки его любит?..
— А как же Айлин? — глядя в раскрасневшееся и совершенно преобразившееся лицо, спросил Тила, как будто именно это сейчас было самым важным. — Или тебе все равно?
Но Ильга качнула головой.
— Я поняла, что это не ты, — искренне отозвалась она. — Ты не мог.
Тила улыбнулся, чувствуя, как заполняет душу радость, пробуждая уверенность и даря надежду на будущее. Он должен был защитить Ильгу. И больше ни секунды не сомневался в том, что следует делать.
Тила разжал ее пальцы, вынимая из них защитный оберег.
— Я возьму, — негромко проговорил он. — Пока ты не передумала и не нашла более достойную кандидатуру.
Ильга изумленно хлопнула ресницами.
— Дурачок… — только и пробормотала она…
…Армелон встретил врага во всеоружии. Тила совершил настоящее чудо, сумев в короткое время организовать достойную линию обороны. Самым сложным оказалось изгнать из сердец армелонцев панику, но Тила справился и с этим, напомнив о подвигах предков, о текшей в их жилах крови истинных храбрецов, о зверствах кочевников, творимых ими в захваченных городах. Он сам поражался вдруг открывшемуся у него дару красноречия, но использовал его в полной мере. И к темноте заручился поддержкой большей части мужского населения Армелона. К ним примкнули незамужние девицы, выразившие готовность бинтовать раненых и доставлять их в госпиталь. Их Тила ободрил благодарным словом и отправил к Эйнарду. Мужчин же разбил на группы, дав каждой свое задание и поставив ответственного за ее выполнение.
Весь вечер под стенами Армелона кипела работа: укреплялись камни, замазывались трещины, возводились дополнительные сооружения. Оружие было вычищено, установлено в отряженных для этого Тилой местах и наведено на противника. Воины облачились в доспехи и заняли свои позиции. Тила в последний раз обошел защитные редуты, отдавая приказания, и замер на передовой позиции, напряженно вглядываясь вдаль. Разведчики донесли, что кочевников лишь несколько сотен, и сил у армелонцев под защитой городских стен должно было хватить для отражения первой атаки. Но что-то не давало Тиле покоя. Занятый подготовкой к обороне, он не обращал внимания на подтачивающее чувство тревоги, а сейчас, в эту минуту вынужденного простоя, вдруг понял причину.
Кочевники делились на группы в зависимости от масти лошадей: серый отряд, вороной, гнедой… К нападению обычно готовилась армия из нескольких отрядов. А лошади расположившихся у ворот Армелона захватчиков были сплошь пегой масти.
Тила в ужасе огляделся по сторонам. Из окружающего город леса подтягивались все новые кочевники, освещая путь факелами и разрежая мертвую тишину тяжелым дыханием коней…
* * *
Известие о готовящемся нападении застало Ариану в госпитале. Эйнард не скрывал своих чувств, уверенный в том, что она его не слышит, но он заблуждался. Ариана слышала все до последнего слова: и свой диагноз, и просьбы о возвращении Беанны, и нежные признания Лила, и всей душой хотела ответить на них, успокоить, рассказать об ответных чувствах. Но чересчур глубоко сидело это желание, словно в каменном мешке, прикрытом стопудовой глыбой, и не под силу ему было выбраться наружу — лишь порхать пойманной бабочкой, не дающей уснуть последней надежде.
Слишком сильно Ариана испугалась. Страх накрыл с головой, рисуя картины последних минут жизни родителей и — наперед — неминуемой гибели Лила. Разве под силу невооруженному человеку одолеть сразу трех волков? Пусть даже Лил обладал большей силой, чем можно было в нем заподозрить, и пусть, скорее всего, не впервые сталкивался с хищниками, Ариана не верила, что в этот раз ему удастся одержать победу. Слишком быстро отчаялась, поддалась боли, пустила ужас в сердце, взмолилась о пощаде — и тут же поплатилась. Словно пелена вдруг опустилась на глаза, и в голове зашумело, а потом стало тихо и как-то пусто, и битву она стала видеть в каком-то замедленном ритме, и ничего уже не чувствовала, ни когда волки бросались на Лила, ни когда он избавился от них.
Боги захлопнули ловушку, поймав в нее Ариану. И выпускать больше не собирались. Она сама позволила им так с собой поступить, усомнившись в их милости и в способностях своего лучшего друга. Они запрятали ее душу так глубоко, что даже Лил не смог освободить ее ни своими поцелуями, ни совершенно необыкновенными, неслыханными ранее словами. И Ариане было больно от того, что она не может ответить ему, избавить от страданий, снять чужую вину. Боги придумали знатное наказание, сводящее с ума даже в привычном коконе. Но Ариана знала, что заслужила его. А потому подчинилась, выбирая сполна.
