– Нет, только я, насколько мне известно.

– И откуда же у тебя эта особенность?

– Я не знаю. Игра природы.

– Итак, я написал слово "дом".

– Да, это правда.

– Ниже я написал слово "естество".

– Нет.

– "Колыбель".

– Да.

– Еще ниже, я написал "игральная карта".

– Ложь.

– "Доморощенный виртуоз".

– Ложь.

– "Земная юдоль".

– Правда.

– Еще я написал: "Он громко сказал служанке уйди".

Элен заколебалась.

– Вы пытаетесь хитрить, Ваша светлость. Это не то что вы написали, по крайней мере одно или несколько слов другие. Я не уверена, но кажется вы солгали во втором слове.

Томас Халид, стараясь выглядеть бесстрастным, поднялся со стула. Он был более чем удовлетворен, на листе внизу было написано: "Он тихо сказал служанке уйди". Приблизившись к овальному столу, он положил папку и карандаш. Затем повернулся к Элен.

– Неплохо, – сказал он почти равнодушно. – Но зачем писать на бумаге, что если я просто задумаю слово?

– Задумайте, – спокойно ответила девочка, прекрасно видя в ауре мужчины его радость.

Верховный претор на пару секунд возвел глаза к потолку.

– Я задумал число 76.

Элен отрицательно покачала головой.

– 2017.

– Нет.

– А вообще ты знакома с числами? Обучена ли счету? – Уточнил герцог.

– Вполне, – сдержанно ответила Элен, круглая отличница по всем математическим дисциплинам, к немалой гордости своего отца.

– И делить и умножать умеешь?

Элен всё-таки не удержалась и чуть усмехнулась.

– Умею.

– Сколько будет 50 поделить на 4?

– Двенадцать с половиной.

– Двадцать семь умножить на три?

– 81.

– 89 поделить на три? – С нескрываемым любопытством спросил верховный претор.

– 29 и 6 в периоде, – моментально ответила Элен. – Ну или 29 целых и две третьих, если в обыкновенных дробях.

Герцог как-то странно посмотрел на ребенка. Элен же с легкой улыбкой проговорила:

– А вот вы, Ваша светлость, можете сказать сколько будет допустим 26 умножить на 314?

Герцог чуть помолчал.

– А ты разве можешь?

– 8164.

Герцог подошел к столу и рассчитал на листе в столбик. Повернулся к девочке и задумчиво пожевал губами.

– Ты знала это заранее?

– Конечно, нет. Задайте свои цифры.

Мужчина склонился над листом и произвел расчеты.

– 73 умножить на 146.

– 10658, – моментально ответила Элен.

Герцог несмотря на всю свою выдержку и умение скрывать мысли, выглядел озадаченным.

– Ну хорошо, 7541 поделить на 146, – задал он пример, по его мнению, никак в уме не решаемый.

– Пятьдесят один и девяносто пять сто сорок шестых, – легко ответила девочка.

Томас Халид снова склонился над листом и на этот раз задержался подольше. Убедившись что ребенок абсолютно прав, он медленно выпрямился и вернулся к стулу, на котором сидел. Опершись на спинку он спокойно, сказал:

– Я загадал число 6.

– Ложь, – ответила Элен, скрывая улыбку. Несмотря на всю внешнюю сдержанность герцога, она видела насколько он ошеломлен.

– 123.

– Правда.

Верховный претор задумчиво поглядел в окно, затем снова на девочку и произнес:

– Ну что ж, Элен, скажу откровенно, ты сумела меня заинтересовать. – Он впервые назвал её по имени и впервые отчетливо почувствовал что она стала для него важной. – У меня к тебе еще масса вопросов, но все они могут подождать. Сначала нам надо закончить одно безотлагательное дело.

Элен, сама не зная почему, ощутила страх при этих словах. Она уже не сомневалась, что могущественный герцог начал дорожить ею и вряд ли намерен причинить ей какую-то боль или унижение. Но тем не менее ей стало очень не по себе. Возможно каким-то шестым чувством, сверхчуткими рецепторами глубинного подсознания она уловила, предвосхитила, догадалась, что сейчас ей будет преподан жестокий урок, хотя конечно в четкую мысль это так и не оформилось.

Герцог вернулся к своему письменному столу. Возможно он что-то там нажал, потому что через несколько секунд в кабинет вошел Бока. Никто не сказал ни слова. Томас Халид вернулся к своему стулу и снова сел. Бока взял от овального стола еще один и поставил примерно напротив герцога, немного справа.

– Сядь, – приказал Бока.

Элен взобралась на стул. Бока взял другой и поставил его так, что все стулья образовали равносторонний треугольник. После чего вышел из кабинета. Элен растеряно поглядела на пустующий стул, затем на герцога. Его темные глаза глядели на неё холодно и пронзительно как в самом начале.

– Ты понимаешь, что останешься со мной? – Спросил он.

Элен нервно сглотнула.

– Да.

– Хорошо.

В кабинет вошел Мастон Лург и Бока. Помощник герцога указал судье на пустой стул. Мастон Лург спокойно занял предложенное место, бросил быстрый взгляд на девочку и выжидательно уставился на верховного претора. Бока отошел назад, к двери.

– Что ж, господин инрэ, – улыбнулся герцог, – должен сказать, вы оказали мне действительно ценную услугу. Элен и вправду весьма заинтересовала меня и я очень рад, что вы сделали нашу встречу возможной.

Судья тоже слегка улыбнулся и чуть склонил голову, принимая теплые слова своего бывшего начальника.

– Да что это я! – Воскликнул Томас Халид. – Какой господин инрэ! Простите, ваше сиятельство.

Судья улыбнулся шире.

– Ну что вы, ваша светлость, – сказал он, – это совершенно ни к чему. Я очень счастлив, что сумел оказаться вам полезным. И позвольте заверить вас, что никогда не забуду что вы сделали для меня, я бесконечно признателен вам за вашу щедрость и великодушие.

Верховный претор кивнул и сказал:

– То есть я могу быть уверенным, что расплатился с вами сполна и во всём объеме и вы со своей стороны полностью удовлетворены исходом нашей маленькой фидуции и не имеете ко мне никаких претензий.

– Да что вы, ваша светлость, говорите такое. Какие претензии? Всё было исполнено самым достойным и надлежащим образом. И я счастлив что мне выпало иметь дело с вами. Прошу, ваша светлость, принять мою искреннюю благодарность за всё со всем моим глубочайшим почтением.

Герцог снова кивнул, как бы окончательно принимая тот факт, что сделка успешно завершена.

– Что ж, тогда нам видимо пора расставаться, господин Лург, – медленно проговорил Томас Халид. – Возможно вы хотите что-то сказать на прощание этому ребенку.

Судья посмотрел на Элен, улыбнулся ей и затем сказал герцогу:

– Наше прощание уже состоялось, ваша светлость.

– Хорошо. – Томас Халид поглядел как-то очень задумчиво на Элен и обратившись к судье, сказал: – Прощайте, граф.

Мастон Лург открыл было рот чтобы ответить, но в этот момент к нему со спины приблизился Бока, набросил на шею удавку и начал душить.

Элен обратившись в холодное каменное изваяние неотрывно глядела на судью. Всё что было в её жизни до и всё что случится после уже навсегда будет разделено этим жутким моментом. Ужас, о существовании которого она и не подозревала в своей маленькой детской жизни, скрутил все её внутренности, сдавил все её кости, натянул все её жилы и сосуды, выбил из неё дыхание и остановил сердце. И только в голове и горле пульсировал некий разрастающийся горячий ком, питаемый той чудовищной запредельностью что вливалась в её распахнутые глаза.

Судья хрипел, сипел, шипел, исходил слюной, царапал шею, дергал ногами, бился, выгибал спину, бесцельно махал руками, цеплялся за кулаки убийцы и смотрел, смотрел, смотрел вылезшими из орбит, налившимися кровью глазами в бездонную синь застывшего взора, сидящей перед ним девочки. На его исказившемся, побагровевшем лице и шеи уродливо вздулись толстые жилы и темные вены. Он был настолько обезображен и ужасен, что Элен впервые в своей жизни была близка к обмороку. Её пересохшее горло разрывалось от мучительного крика, который не мог найти выхода, подступающие слезы кололи и щипали глаза, а в низ живота, куда-то в мочевой пузырь, глухо и сильно вонзалось стальное тупое копье. Но не могла она ни закричать, ни описаться, ни пошевелиться, ни даже отвести взгляд.