– Можно его погладить? – Спросил пожилой разбойник, указывая на огромного пса. – Голову не откусит?

Минлу пожала плечами:

– Может и откусит, если что-нибудь не понравится.

Однако Шоллер, ничуть не обескураженный, проковылял к собаке и с некоторым трудом опустился рядом с ней на обрубок левой ноги. Отложив дубину-костыль, он принялся обеими руками активно трепать Кита за шею и щеки. При этом физиономия разбойника находилась в каких-нибудь 15 сантиметрах от черной пасти с жуткими белыми клыками.

– Ух ты, образина мохнатая, – радостно и почти ласково приговаривал пожилой разбойник. – Чудище ушастое. Во морда какая! Зверюга! Надвое перекусит и не заметит.

Минлу взирала на это с удивлением. То ли Шоллер был безумно отважным, то ли просто безумным. Ведь ему не могло быть известно, что Кит разумен и совершенно безопасен для него. Перед Шоллером был хищный кровожадный зверь, способный в любой момент вцепиться разбойнику в лицо. Однако было забавно наблюдать как терпеливо и смиренно Кит сносит растягивания щек, поглаживания между ушами, похлопывания по шее и прочее. Правда Шоллер с недоумением обнаружил, что шкура пса практически не поддается отделению от плоти, лишь слегка позволяя себя сминать и сморщивать, и её практически невозможно было собрать в кулак, скажем на загривке, как у большинства собак. Но разбойник не придал этому никакого значения.

– Ну а куда так спешите, что по тракту не пошли? – Оставив наконец Кита в покое и с усилием поднявшись с земли, спросил Шоллер.

Тем временем Кит, словно бы вдруг увлекшись чем-то в траве, прошел вперед, обогнул разбойников и оказался у них за спиной. Гроанбуржцы, в отличии от Минлу, не обратили на этот маневр никакого внимания. Девушка же вдруг ощутила прилив уверенности. У неё даже мелькнула задиристая мысль, что вообще-то они могут с легкостью прихлопнуть эту парочку. Правда Талгаро по дороге сюда успел им кое-что поведать о тактике разбойников, в том числе и то, что отряд взимающий «дорожный налог» обычно состоит из 12-15 человек и основная часть его скрывается в лесу. И хотя мысль о конфронтации тут же улетучилась, ответила она сравнительно дерзко:

– Вот кстати спешим. Может мы пойдем, если вы не против?

– Ну, Минлу, я тебя почти уже сосватал, а ты уходить. Что, Могутный Парниша, отпускаешь кралю или еще подумаешь? Где еще потом такую найдешь.

– По сильвиде с носа и пусть проваливают, – неприязненно взглянув на своего товарища, отозвался молодой человек.

– Что ж, значит три серебром с вас, Минлу, – сказал Шоллер, всё еще улыбаясь, но теперь его маленькие глаза уже глядели скорее насмешливо, чем дружелюбно.

– С какой стати три?! – Искренне возмутилась девушка. – Причем тут пёс и лоя? За человека ведь берёте. Так что не передергиваете. Я единственный человек и значит одна сильвида. Да и то много.

Могутный Парниша наконец вроде как заинтересовался происходящим и уставившись на девушку, хотел что-то сказать, но пожилой разбойник прервал его почти незаметным, но властным жестом, сразу прояснив их отношения.

– Ну что ты, Минлу, как ты могла так подумать? Лоя и пес здесь ни при чем. Хотя всё же лоя тоже не совсем животное и за него надо бы заплатить. Но так и быть не сегодня. Все три серебром исключительно за тебя, Минлу, за такую сказочную красавицу. Ведь мы должны ценить красоту, а оценить твою красоту меньше чем в три сильвиды просто грех, – и Шоллер плотоядно улыбнулся.

Минлу отшатнулась от этой неприятной улыбки как от удара, в один миг добродушный грубоватый мужик превратился в опытного отвратительного сластолюбца, не способного вызвать у неё ничего кроме гадливости. Впрочем, она тут же сочла это чепухой. Никакого похотливого старика, полного грязных низменных мыслей перед ней не было. Ага, размечталась, пожурила она себя, нашлась красавица из сказки! Если Шоллер и улыбался плотоядно и алчно, то лишь потому что предвкушал переход некоторого количества денег в свои руки, а про красоту он нагло врёт. Она ещё и припомнила насколько бессильными оказались её женские якобы чары в попытке обольщения молодого судьи. Девушка столь явно расстроилась, что ей самой стало смешно. Эх, наверно, Рита просто хотела сделать ей приятное. Однако это придало ей немного куражу.

– Я думаю, господин Шоллер, что вы беззастенчиво преувеличиваете степень моей красоты, – сказала она с усмешкой. – Пять медью и не больше.

– Да ты что! – Вскричал Шоллер с вполне искренним негодованием. – Даже во мне, старом пердуне с кривым носом и без одного ноги, и то красоты больше чем на пять медяшек. А уж за тебя и вообще мешок серебра не жалко. Ведь правда, Могила? – И он снова пихнул молодого человека локтем, словно без этого добиться от него какого-нибудь ответа было невозможно.

– Да, она красивей тебя, – равнодушно согласился Могила. – Немножко.

Минлу с удивлением поглядела на молодого человека. Он вроде бы и шутил, но по его сонной физиономии не промелькнуло ни единого признака этого.

– Ну хорошо, убедили, – улыбнулась Минлу. – Шесть медью.

Лицо пожилого разбойника вытянулось и даже Могила наконец проявил некою эмоцию, видимо удивление. Он хотел что-то сказать, но Шоллер снова остановил его.

– Не, красавица, так не пойдет. Над нами весь Гроанбург будет смеяться, если узнают, что мы вашу веселую компанию за шесть коперов пропустили. Если не хочешь платить за свою красоту неписанную, тогда вернемся к лоя. Хоть он и не человек, а все же тварь говорящая, а потому должен быть обложен. Так и быть две сильвиды.

Минлу прекрасно знала, что многие из народа Омо мягко говоря недолюбливают лоя, считая их чуть ли не нечистью, занимающуюся исключительно лишь воровством и отравлениями и то пренебрежение с которым пожилой разбойник говорил о её маленьком спутнике нисколько не удивляло девушку. И хотя сама она тоже делала вид, что не считает лоя за человека, стремясь сэкономить деньги Талгаро, (и молясь про себя что бы он это понял), всё же ей было неприятно.

– Одна за нас обоих, – твердо сказала Минлу.

– Эге-гоп, лохушка кривоногая, ты в себя-то приди! – С несколько нарочитой злостью воскликнул Могутный Парниша. – Устроила тут базарный день, торговка тонкозадая. Давайте оба свои кошели сюда! – И он выразительным жестом положил ладони на рукояти двух внушительных ножей. – А то сейчас быстро уши на холодец отрежу.

– Ты с людьми сначала научись разговаривать, обормот губастенький! – Раздраженно и абсолютно бесстрашно откликнулась Минлу, при этом холодея до дрожи в коленках от собственной дерзости. – А то я сама тебе что-нибудь отрежу, – и она не менее выразительным жестом взялась за рукоять меча мастера Юн Фая.

На миг над развилкой воцарилось молчание, а затем пожилой разбойник громко захохотал, при этом наклоняясь вперед, кряхтя и словно задыхаясь от кашля. У него на глазах выступили слезы.

– Как она тебя, Могила! Точно, точно обормот губастенький, – сквозь смех говорил он.

Молодой человек некоторое время хмуро взирал на своего товарища, но потом тоже просветлел и даже слегка улыбнулся.

– Одно слово дикари, – беззлобно проговорил он. – Никакого уважения к нашему брату.

– Эх, ладно, черт с тобой, уговорила дядек, девчина языкастая,– отсмеявшись, весело сказал Шоллер. – Давай сюда сильвиду и пылите отседова вольным ветром.

Минлу продолжая изображать рассерженную барышню, чуть повернула голову к лоя и повелительно произнесла:

– Заплати.

Шоллер принял монету из руки Талгаро, с любопытством разглядывая его. Наверняка ему очень хотелось знать с чего это лоя так безропотно слушается кирмианку.

– А кстати, девочкой не интересуетесь? – Неожиданно спросил он.

– К-какой девочкой? – Растерявшись и вмиг утратив образ грозной и властной особы, пробормотала Минлу.

– Маленькой такой, хорошенькой. Короткие черные волосы, огромные синие глаза.

Сердце Минлу забилось быстрее. Она увидела как Кит за спинами разбойников замер в напряженной стойке, уставившись в затылок Шоллера. Точно также словно окаменел и Талгаро, который теперь стоял перед ней.