Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В итоге этого описания, где словно на весах взвешивается его политическая репутация, Глинка оказался весьма близок к тому, чтобы занять место «попутчика» советской власти. Но окончательный вывод сделан все же категорически не в его пользу. Именно «Жизнь за царя» подписывает приговор потомков: Глинка – это «верноподданный монархист» и «славянофил», не чуждый западничеству»1430.

И в 1937 году по-прежнему еще могут быть напечатаны следующие характеристики этого глинкинского сочинения:

Музыкальный язык оперы «Иван Сусанин» эклектичен, на нем сказывается влияние и итальянской условной «оперности», и сентиментальной надрывности русского бытового романса той эпохи. <…> Для своего времени опера «Иван Сусанин» явилась очень крупным художественным событием. <…> По своим музыкальным средствам и масштабам она находилась вполне на уровне немецкой и французской оперы того периода1431.

Весьма относительные достоинства, которые снисходительно признаются при сравнении с немецкой и французской оперой первой половины XIX века, – совсем не то, что требовалось от общеевропейского классика и его шедевров.

Что же должно было перемениться в официальной культурной политике, чтобы встал и так скоро – уже в 1939 году! – разрешился вопрос о реабилитации оперы Глинки и чтобы ее возвращение на сцену осуществилось именно в виде переделки – под обновленным названием и на новый текст С. Городецкого?

Ответ может дать история событий вокруг премьеры оперы-фарса А. Бородина «Богатыри» на новый текст Демьяна Бедного в Камерном театре А. Таирова и показательного разгрома этой постановки. Остановимся на этих обстоятельствах, непосредственно подготовивших идеологическую акцию по созданию «Ивана Сусанина».

IV.4. Богатырский зачин

В западной советике рубежной датой истории «реабилитации» Глинки и его композиторского наследия принято считать 1937 год1432. Помимо «гипнотизирующего» влияния хронологии «большого террора» этот выбор предопределен также официальным обнародованием планов создания оперы «Иваа Сусанин» на либретто Сергея Городецкого и первых результатов готовящейся работы в газете «Советское искусство» от 5 сентября 1937 года. Городецкий выступил на страницах газеты с обоснованием этого проекта, а также опубликовал фрагмент текста нового либретто оперы, уже переименованной в «Ивана Сусанина»1433. Художник Ф. Федоровский рассказал о том, как он видит постановочное решение будущего спектакля1434. На той же странице были воспроизведены первые его эскизы к спектаклю (замечу, что, по-видимому, либретто еще не было завершено к тому времени, но художник, вопреки принятой практике работы, уже делал наброски декораций).

Однако, обращая внимание на статью Городецкого, немецкий исследователь А. Гауб делает оговорку: «Вопрос о том, как конкретно происходила реанимация оперы, к настоящему времени не вполне изучен»1435. Ссылаясь на монографию о композиторе 1948 года1436, он предполагает, что сама идея возникла в Большом театре в Москве в 1936 году1437. В качестве одной из возможных версий основной причины возвращения к идее переделки «Жизни за царя» Гауб повторяет ту, которую ранее выдвинул норвежский исследователь Йон-Роар Бьеркволл1438: «<…> Сталин, после осуждения оперы Шостаковича “Леди Макбет Мценского уезда” решил дать композиторам образец, как надо писать, и в качестве последнего остановился на реконструированном “Иване Сусанине”»1439.

Так или иначе в качестве «отправной» точки для развития описываемых событий нужно принять, по-видимому, все же не 1937 год, явивший читателю советской прессы уже довольно «спелые» плоды работы целого творческого коллектива, а более ранние даты. Ключевым в истории возвращения первой глинкинской оперы представляется по многим причинам 1936 год. Но и ему предшествовал ряд знаковых событий, вписанных в русло идеологической борьбы за восстановление имперского сознания.

В 1927 году филолог Л.Я. Гинзбург записала в дневнике:

У нас сейчас допускаются всяческие национальные чувства, за исключением великороссийских… Внутри Союза Украина, Грузия фигурируют как Украина, Грузия, но Россия – слово, не одобренное цензурой, о ней всегда нужно помнить, что она РСФСР. Это имеет свой, хоть и не логический, но исторический смысл: великорусский национализм слишком связан с идеологией контрреволюции (патриотизм), но это жестоко оскорбляет нас в нашей преданности русской культуре1440.

К концу 1930-х картина неузнаваемо изменилась: с середины этого десятилетия начался стремительный процесс переориентации с интернационального на национальный политико-культурный проект. Прежде всего директивно уже в 1934 году в специальном Постановлении ЦК ВКП(б) и СНК была восстановлена в правах русская история как дисциплина, направленная на воспитание патриотического духа. По всей видимости, появление этого документа, как и требование создания единого школьного учебника истории, стало одним из мероприятий в ходе подготовки к принятию новой конституции СССР.

Процесс «реабилитации» русской истории включил в себя идеологическую кампанию по разоблачению приверженцев идеи «обломовщины», начатую в советской прессе в последних числах января 1936 года критикой воззрений уже покойного (возможно, к счастью для него) историка академика М.Н. Покровского как приверженца «варяжской теории»1441, а завершившуюся падением и гибелью Бухарина, находившегося с ним в близких отношениях, и ряда других крупных партийных идеологов1442. Восстанавливая хронику и логику этих событий, Л. Дымерская указывает, что высказывания об «обломовщине» русского народа и русской истории, во многом повторявшие ленинскую «западническую» риторику, послужили маркером для публичного оправдания выбора первых жертв запланированного «большого террора» и задали новую идеологическую парадигму имперского национализма1443.

С «реабилитацией» исторического прошлого России1444 была напрямую связана и «реабилитация» русского искусства.

Проблема национального в советской культуре 1930-х годов имела два аспекта: восстановление попранных в ходе предшествующего десятилетия прав на русскую идентичность и конструирование национальных идентичностей культур советских республик как составляющих созидаемой общности «советская культура». Вместе они и должны были образовать новую идентичность «советский народ»1445. Резолюция по докладу Луначарского на I Всероссийской музыкальной конференции, состоявшейся весной 1929 года, констатировала:

Новая музыка нашего времени может быть создана лишь на основе взаимодействия музыкального творчества всех народов СССР1446.

В соответствии со стратегией, обозначенной в начале 1930 года на Всероссийском совещании по вопросам музыкального театра, в повестку которого, помимо традиционных призывов к раскрытию революционной проблематики времени и к массовости в оперном жанре, вошел новый тезис о проведении конференций республиканских композиторов, начинается движение к созданию национальных академических школ. «Построение национальных школ» в различных братских республиках будет в течение ближайшего десятилетия осуществляться силами «делегатов» из центра. Подобная, по существу своему миссионерская деятельность ориентировалась на воссоздание в новых национальных образованиях традиционной западноевропейской структуры музыкальной культуры с ее иерархией, концентрирующейся вокруг институтов филармонической организации и оперного театра с их репрезентантами – симфоническими, камерно-инструментальными и музыкально-драматическими (оперой, балетом, музыкальной драмой и комедией) жанрами.

вернуться

1430

Там же. С. 47.

вернуться

1431

Келдыш Ю. «Руслан и Людмила». С. 11 – 12.

вернуться

1432

См., например: Гауб Альбрехт. Глинка в советской идеологии и культурной политике до и после 1937 года / Пер. с англ. А.Н. Успенского // О Глинке (к 200-летию со дня рождения): Сб. статей / Ред. – сост. М.П. Рахманова. Науч. ред. М.В. Есипова. М., 2005. С. 327 – 368. Впервые опубликовано в: Journal of Musicological Research. 2003. Vol. 22. P. 101 – 134; см. также: Frolova-Walker Marina. Op. cit. P. 62.

вернуться

1433

Городецкий Сергей. Либретто «Ивана Сусанина» // Советское искусство. 1937. 5 сент.

вернуться

1434

Он писал: «Одной из важнейших задач, стоящих передо мною, как художником спектакля, является задача воссоздания картины классового расслоения, существовавшего в ту эпоху» (Федоровский Ф. Эпическая тема // Советское искусство. 1937. 5 сент. С. 3).

вернуться

1435

Гауб Альбрехт. Указ. соч. С. 347.

вернуться

1436

Загурский Б.И. М.И. Глинка. 2-е изд., испр. и доп. Л.; М., 1948. С. 52. Загурский Борис Иванович (1901 – 1968) – музыковед, муз. – общ. деятель. Окончил инструкторско-педагогический факультет Ленинградской консерватории (1929), аспирантуру там же (рук. Б.В. Асафьев, 1936). Пом. директора (1931), директор Ленинградской консерватории (1936 – 1938). Нач. упр. по делам искусств при Ленинградском горсовете (1944 – 1951). Директор Ленинградского Малого оперного театра (1951 – 1961). Автор статей и очерков по истории музыки и музыкальной жизни Ленинграда.

вернуться

1437

Гауб Альбрехт. Указ. соч. С. 347.

вернуться

1438

См.: Bjørkvold J. – R. «Ivan Susanin», en russisk national opera under to despotier // Studia Musicologica Norvegica. 1983. Vol. 8. P. 23 – 24.

вернуться

1439

Гауб Альбрехт. Указ. соч. С. 347.

вернуться

1440

Гинзбург Л.Я. Записные книжки. Новое собрание. М., 1999. С. 34.

вернуться

1441

История карьеры и посмертного развенчания М.Н. Покровского неоднократно привлекала к себе внимание: Mazour Anatole G. The Writing of History in the Soviet Union. Stanford: Hoover, 1971; Enteen George M. The Soviet Scholar-Bureaucrat: M.N. Pokrovskii and the Society of Marxist Historians. University Park: Penn State University Press, 1978; Кобрин В.Б. Кому ты опасен, историк? М., 1990; Чернобаев А.А. «Профессор с пикой», или Три жизни историка Покровского. М., 1992; David-Fox Michael. Revolution of the Mind: Higher Learning among the Bolsheviks, 1918 – 1929. Ithaca, N. Y.: Cornell Univ. Press, 1997; Чернобаев А.А. Историк и мир истории / Под ред. С.Ю. Наумова. Саратов, 2004; Платт Кевин Ф.М. Репродукция травмы: сценарии русской национальной истории в 1930-е годы // Новое литературное обозрение. 2008. № 2 (90). С. 63 – 85.

вернуться

1442

Идеологический разгром «школы Покровского» был завершен выходом в свет двухтомника «Против исторической концепции М.Н. Покровского» (М.; Л., 1939 – 1940).

вернуться

1443

Дымерская Людмила. Сталинский антисемитизм в структуре идеологии русско-имперского коммунистического мессианства // Der Spatstalinismus und die ‘Yudische Frage’. Herausgegeben von Leonid Luks. Bohlau Verlag Koeln Weimar Wien. 1998. [Эл. ресурс]. – Режим доступа: http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer18/Dymerskaja1.htm. Дата обращения: 02.02.13. Интересно в этой связи сравнить комментарии к тезису «обломовщины», появившиеся в партийной прессе в начале 1936 года, и – за два года до этого – в соответствующей весьма объемной статье из «Литературной энциклопедии», где она уверенно соотносится с наследием «крепостнической России» (см: Архангельский В. Обломовщина // Литературная энциклопедия: В 11 т. Т. 8. [М.], 1934. Стб. 165 – 172).

вернуться

1444

См. об этом: Brandenberger David. National Bolshevism: Stalinist Mass Culture and the Formation of Modern Russian National Identity, 1931 – 1956. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 2002; Epic Revisionism: Russian History and Literature as Stalinist Propaganda / Ed. by Kevin M.F. Platt and David Brandenberger. Madison: University of Wisconsin Press, 2005; Платт К.Ф.М. Репродукция травмы: сценарии русской национальной истории в 1930-е годы / Пер. с англ. Т. Вайзер // Новое литературное обозрение. 2008. № 90. С. 63 – 85.

вернуться

1445

См. подробнее об этом: A State of Nations: The Soviet State and Its Peoples in the Age of Lenin and Stalin / Ed. by Ronald G. Suny and Terry D. Martin. N.Y.: Oxford Univ. Press, 2001.

вернуться

1446

Резолюция по докладу А.В. Луначарского. I Всероссийская музыкальная конференция // Пролетарский музыкант. 1929. № 4. С. 33.

117
{"b":"820480","o":1}