Страх — вот как он управлял мной.

Хрип вырывается из моего горла, когда я тяжело сажусь на кровать, зарываясь пальцами во влажное полотенце, обернутое вокруг меня.

После долгой минуты я облизываю губы и делаю глубокий вдох.

— Я жертва, — хрипло говорю я, снова морщась от этого слова.

Произнесенное вслух, оно становится реальным. Я не могу убежать от этого, когда оно живет в моих костях, таится в моих воспоминаниях, дрожу на кровати, мои костяшки пальцев побелели.

Неужели я сама навлекла на себя это? Я сама ответила на его внимание.

Как только эта мысль приходит мне в голову, я решительно опровергаю ее резким движением головы. — Нет. Я не буду винить себя.

Ничто из того, что я делаю, не изменит того, что со мной произошло. Я была в уязвимом возрасте, что вызвало идеальный шторм. Возможно, мама и подтолкнула меня к негативному отношению к себе, но мы обе в этом не виноваты. Генри охотился на меня. Виноват только он.

Признание всего этого причиняет боль. Стыдно подумать, что такая умная девушка, как я, могла быть обманута. Правда, с которой я так и не осмелилась встретиться лицом к лицу, бьет меня наотмашь.

Это все еще слишком много, чтобы думать обо всем сразу, не знаю, смогу ли я сделать это сама, не сломавшись. Прежде чем меня поглотят эмоции, я заканчиваю одеваться.

После быстрого поиска в Интернете я нахожу терапевтов в этом районе, которые могут помочь мне справиться с этим и сохраняю список потенциальных терапевтов в приложении Заметки на своем телефоне. Решу ли я искать терапию или нет, я хочу быть готовой, когда буду готова перейти этот мост.

А сейчас мне нужно собираться, иначе я опоздаю, Мэйзи ждет меня на рынке. Это одно из наших любимых совместных занятий на праздники. Я не упущу его, ведь это именно то, что мне нужно — еще один день с моей лучшей подругой, горячий шоколад с корицей и зефиром и что-то обычное, чтобы отвлечься от всего этого на некоторое время.

В машине по дороге на встречу с Мэйзи все новые воспоминания и мысли пробиваются сквозь разрушенные остатки ментальных стен, рисуя все в новом свете. Это заставляет мое сердце биться сильнее, а ладони потеть.

Я хочу перестать думать об этом, но это как будто меня окунули в ледяную воду. Каждый раз, когда мой разум соскакивает с нее, мокрая одежда напоминает мне, как плотно она прилегает к моей коже, и не знаю, как я так долго отрицала это.

Смогла бы я когда-нибудь понять это без Коннора? Или я бы похоронила это глубоко внутри, притворяясь, что это безвредно, когда на самом деле это был яд, вспыхивающий, когда я меньше всего этого ожидала?

Может быть, я была идиоткой.

Вздохнув, я припарковала машину. Я не идиотка, но в голове у меня все еще путаница, корила себя за то, что не могла это контролировать.

Знала, что мне было как-то неловко разговаривать с Генри, но я всегда отмахивалась от этого, чтобы угодить ему, слишком волнуясь, чтобы отпустить связь с ним. Что, если я не найду кого-то другого? Я не хотела снова стать невидимкой.

— Все будет хорош, — пробормотала я.

Я хватаю свою сумку, выхожу из машины и следую за толпой людей, идущих к праздничному рынку. У меня не было времени спрятать папку, которую я взяла у Коннора перед отъездом, и я не могла допустить, чтобы мама пронюхала, поэтому я оставила ее в своей большой сумочке и взяла с собой. Возможно, я смирилась с правдой о том, что Генри издевался надо мной, но мне все равно нужно больше времени, чтобы просмотреть все доказательства, которые передал Коннор. Слишком много всего сразу — это разрушительно.

Кроме того, я здесь, чтобы отвлечься от всего этого и насладиться рынком с Мэйзи.

Пока я иду среди толпы, одна пара привлекает мое внимание. Я раскатываю губы между зубами и подавляю боль в груди. Мне просто нужно побыть с Мэйзи, а потом я поговорю с Коннором.

— Привет! — Мэйзи машет мне рукой из арочного входа, увитого еловыми ветками и праздничной лентой. На ней бордовые штаны для йоги, сапоги до колена и винтажное пончо с бахромой в стиле бохо с темно-зеленым. Как только я подхожу ближе, она делает двойной дубль. — Ух ты, детка. Ты в порядке?

Я наложила немного макияжа, чтобы замаскироваться перед приходом, но, думаю, это не сильно поможет моим опухшим глазам. Если я сейчас накрашусь, то точно снова сломаюсь.

— Да. Все еще не оправилась от всего. — Я улыбаюсь, поправляя толстый шарф, торчащий из выреза моего белого шерстяного пальто. — Просто хочу хорошо провести время.

— Хорошее время, скоро.

Мэйзи цепляет свою руку за мою и ведет нас по главной улице, застроенной киосками. Папка тяжело сидит в моей сумке. Мой план — не обращать на нее внимания, пока мы с Мэйзи прогуливаемся по оживленному рынку.

Небесные ароматы мяса со специями, сидра, корицы, клюквы и сосен наполняют воздух. Это все зима, и пахнет она потрясающе, поднимая мне настроение.

Мэйзи прислоняется ко мне, трепещет ресницами, драматично закатывая глаза. — Боже мой, как хорошо пахнет.

— Да. — На этот раз моя улыбка дается легче. — Первая остановка, горячие напитки и пирожные?

Она щелкает пальцами и показывает на меня. — Ты читаешь мои мысли.

Мы поворачиваем налево к нашему любимому ларьку, чтобы начать нашу ежегодную традицию. Мэйзи берет горячий сидр, а я прошу добавить зефир в мой горячий шоколад. Мы поднимаем тосты друг за друга, причмокивая, прежде чем засмеяться над огромными кусочками, которые мы запихиваем в рот. Смеяться очень приятно. Терпкий вкус фруктов на моем языке заставляет все чувствовать себя немного лучше.

— Готова? — Мэйзи дует на свой сидр. — Думаю, в качестве подарка за розыгрыш в этом году я подарю маме одну из этих резных фигурок с лосями.

Я фыркаю, пока мы идем в потоке транспорта, останавливаясь у нескольких ларьков, чтобы посмотреть на выставленные товары. У Мэйзи есть традиция, когда она пытается досадить своей маме, каждый год покупая ей самый странный подарок, который она может найти, делая вид, что она действительно думает, что маме это понравится. Никто из них не сдается и не отступает, поэтому Мэйзи продолжает свою миссию.

— Пытаешься превзойти ту отвратительную прошлогоднюю вышивку крестиком?

— Она даже не моргнула на это! Я думала, что так и будет, ведь там было столько деталей. Как ты вышиваешь штриховку для бычьих яиц? Настоящий художник за работой.

— Эта штука до сих пор снится мне в кошмарах.

Мэйзи приглушает гордый смех, потягивая свой сидр.

Пара сталкивается со мной у соседнего ларька, не извиняясь за то, что были так увлечены друг другом, что не заметили меня. Мое сердце делает еще один слабый толчок. Одеколон мужчины пахнет так же, как тот, что носит Коннор. Вежливо улыбнувшись, я обхожу эту пару стороной, чтобы осмотреть кристаллы и драгоценные камни на полках. Мэйзи издает звук, как будто нашла понравившийся, и погружается в разговор с продавцом о кристаллах для расширения возможностей и усиления практики йоги.

Я отключаюсь, рассматривая красивые камни на одном из столов, корзина в конце ряда останавливает меня. Она полна лунных камней, снова напоминая мне о Конноре.

Проглотив остатки своего напитка, я выскальзываю наружу, чтобы выбросить чашку и выкинуть его из головы и натыкаюсь на кого-то.

— Извините! — Я поднимаю руки, чтобы удержаться и поймать равновесие.

— Тея. — Мистер Коулман одаривает меня красивой улыбкой. — Я так рад видеть тебя вне класса.

— Мистер К. — От высокооктавного удивления в моем тоне он наклоняет голову. Моя сумка вдруг потяжелела на тысячу фунтов, а папка Коннора в ней лежит как кирпич. Все обвинения всплывают на передний план моих мыслей. Они проверяют впечатление от классного, доброго учителя, каким я его считала, маленькие трещинки бегут по фасаду. В моей груди раздается неловкий стук. Я отступаю на шаг, чтобы увеличить расстояние между нами. — О, привет. Вы тоже здесь.