Собравшиеся здесь люди замерли в безмолвном ожидании предстоящего обряда. В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь шумным сопением одной из херулиек, у которой был сломан нос. Вульф жестом приказал подвести пленных к котлу и встал рядом с Хельги. Он повернулся к идолу Одноглазого бога и заговорил:

— О, великий Воданаз! Услышь меня, своего далеко потомка, поклявшегося служить тебе верой и правдой. Я здесь, в этом священном чертоге, пред твоим ликом благодарю тебя за всю удачу и за все победы, которые ты столь великодушно даровал мне в моей борьбе! Я славлю имя твое и приношу тебе в жертву сиих пленников, как знак моей верности тебе, о, многомудрый Отец. Исполненный благодарности, я посвящаю их тебе за твое добро и помощь. Прими мой дар, могучий кудесник, и да приумножится сила твоя!

С этими словами Вульф взял херулийцев за цепь, которой они были связаны, и подвел поближе к котлу. Пленники — четыре женщины, один мужчина и двое отроков, с мрачной покорностью перебрались через железный край и встали на дно котла. Сознавая свою участь, они шли ей навстречу с готовностью и решимостью героев, которые не думали о своих бренных телах, а думали о славе, которая будет жить после их смерти. Быть принесенными в жертву темному богу колдовства — для херулийцев это было не менее почетно, чем пасть в битве с его именем на устах и мечом в руках.

Вульф с помощью Асмунда привязал ноги семерых пленников к свисающим веревкам, подвесив людей над котлом вниз головами. Затем он принял из рук Хельги священный кинжал, которым колдун обычно совершал жертвоприношения. Широкая рукоять удобно легла в ладонь, а остро заточенное лезвие сверкнуло в неровном свете горящих огней.

— Во славу Воданаза! — проговорил Вульф, и все собравшиеся в этом зале откликнулись эхом, повторяя имя седобородого бога.

Ни один из подвешенных вниз головой не издал ни звука, когда кинжал Хельги разрезал их горла, выпуская на свободу фонтаны алой крови, которая лилась вниз, заполняя дно жертвенного котла. Когда подвешенные тела перестали биться в конвульсиях, а бурный поток крови сменился слабеньким ручейком, неторопливо капающим с голов на дно котла, Вульф, который до этого заворожено смотрел на льющуюся влагу, отступил в сторону и вернул кинжал Хельги. Сглотнув комок в горле, Вульф прошептал:

— Прими мой дар, могучий Всеотец! Благодарю тебя за все.

Никто не услышал этих слов кроме того, кому они были адресованы. С сияющих вершин далекого Асгарта взирал Отец Ратей на своего потомка, который принес ему очередную жертву и пополнил его бессмертное воинство новыми героями и героинями. Он смотрел, как славный отпрыск Хрейтмара молится святому духу своего клана — Древнейшему из Волков; как роет землю у столба, на котором скалил пасть Первопредок, чтобы опустить в яму урну с прахом юноши, который погиб, приняв на себя удар, предназначавшийся для Вульфа; он смотрел, как Вульф льет жертвенную кровь, чтобы окропить ею пепел своего брата; он смотрел, как все ильвинги и их родичи встали на правое колено, моля великий дух своего клана приютить душу павшего Хродгара. Все эти образы неслись перед взором Одноглазого Чародея, погрузившегося в тягостное раздумье на священном престоле Хлидскъяльв, что возвышался на вершине великой горы Асгарта, выше всех облаков у самого края синего неба.

Когда Вульф и его родня покинули капище, было уже темно. Приближалась полночь, и на площади собралось много народа. Ночное небо заволокли тучи, задул северный ветер. На горизонте мелькали зарницы, и мелкие капли дождя мочили головы людей, вставших вокруг воздвигнутого в центре столба. Хельги, его ученики и Сигни сошлись во мнении, что приближающаяся гроза была добрым знаком на Сомарблот.

— Могучий Тонараз на пути в Мидгарт, чтобы освятить людскую землю и одарить ее животворящей влагой, плодородием и процветанием. Взмах божественного Молота принесет ранние всходы и защитит людей в предстоящем сражении со злом, — этими словами Хельги возвестил о начале праздника.

Он стоял под моросящим дождем, воздев руки к небу и читая молитву богам и богиням. Собравшиеся вокруг люди затихли, прислушиваясь к хриплому голосу ирмин-вардлока, и некоторые из них шепотом повторяли имена священных Асов и Ванов. Ветер крепчал, а грохот деревянных колес колесницы Тонараза звучал раскатами грома, доходившим до слуха людей и заставляя их сердца сжиматься в благоговении. Хельги воздал хвалу богам за их помощь и расположение, восславил великое светило, которое было на вершине своей мощи в этот день, а после этого к столбу были подведены три жертвенных животных. Вепрь, конь и бык стояли смирно, ожидая своей участи. Три жрицы находились рядом, держа их за узды или веревку, и казалось, не замечали проливного дождя, который мочил их одежды и волосы. Гроза была уже рядом. Дождь и ветер затушили факелы в руках людей и все поняли, что большого костра в этот раз не получится. Черное небо освещалось сполохами молний, а гром грохотал над головами людей.

Хельги подал знак, и жрица подвела коня к столбу. Хельги вытащил кинжал и подошел к животному, позволив девушке отступить в сторону.

— О, светлейшая дочь Мундильфёри![*] Мы славим твое имя и твой благодатный свет, которым ты озаряешь на нашу землю, оживляя ее и вливая соки жизни в семена, которые мы в нее заложили. Прими наш дар и пусть не ослабнет свет твой во веки веков!

Конская кровь закапала на мокрую землю, смешиваясь с каплями дождя, невидимая в ночной темноте. Конь повалился на землю и остался лежать у ног колдуна. Другая жрица подвела вепря и сама отошла в сторону, наблюдая за тем, как ирмин-вардлок садится сверху на зверя и прикладывает лезвие кинжала к его горлу.

— Славный Ингваз! Мы — твои дети, и мы собрались в эту ночь — самую короткую ночь в году, чтобы приветствовать тебя и твою сестру Хольду и принести вам в жертву этого могучего вепря, как знак нашей благодарности и нашей веры. Хвала Ингвазу и Хольде!

Вепрь дернулся несколько раз, а потом замер и упал без движения рядом с тушей мертвого коня.

Гроза разбушевалась в полную силу. Ветер гнул деревья, ливень хлестал по лицам, вспышки молний то и дело озаряли заполненную людьми площадь. Вульф стоял среди своих родных, весь мокрый до нитки, и смотрел на творящего обряд Хельги. Сверкавшие на ночном небе молнии рисовали ему образы двух огромных козлов, запряженных в широкую колесницу, которой правил могучий рыжебородый Громовержец. Колесница неслась по небу, колеса ее гремели, а наездник вращал гигантским Молотом, разбрасывая молнии вокруг себя. Его дикий хохот звучал громом по всем девяти мирам, а из глаз сыпались искры. Вульф поднял глаза к небу и ему показалось, что он видит мчащегося в колеснице Тонараза. Могучий сын Земли метал молнии, размахивая Мьёлльниром, и смотрел вниз на Мидгарт. Вульф встретил пронзительный взгляд грозных глаз бога, глядящих на него из под густых рыжих бровей, и почувствовал, что его дыхание перехватило. Присутствие божественной силы сжало его горло железными тисками, полностью парализуя способность двигаться. Тонараз посмотрел на застывшего, словно изваяние, воина, засмеялся и взмахнул в очередной раз Молотом. Сорвавшаяся молния ударила прямо в возвышающийся посреди площади столб, расколов его на две части, которые вспыхнули синим огнем, неподвластным ни дождю, ни ветру. Как раз в это же самое мгновение Хельги заколол быка, принеся его в жертву великому Тонаразу. Колдун смотрел, разинув рот, на горящее дерево, и не верил своим глазам. Расколотый надвое столб упал на землю, к счастью не задев никого из людей, которые попятились в сторону от полыхающего огня. Все заворожено глядели на чудо, сознавая, что великий Страж Мидгарта принял дар людей, наградив их взамен волшебным огнем, который горел под дождем и ветром, освещая мокрые лица людей своим призрачным сиянием.

Вульф опомнился первым и, задрав голову к небу, прокричал вслед удаляющейся колеснице: