— Детям нужен отец, — говорила Соня соседкам, — особенно сыну. Ради детей я готова простить этого плохого человека.

А Фидар, играя во дворе с соседями в домино, объяснял:

— Детей мне жалко, вот главная причина. Все-таки они носят мою фамилию, в них течет моя кровь. Конечно, моя бывшая жена не ангел, но — дети!.. Что вы мне посоветуете?

Соседи, конечно, посоветовали простить. Ради детей. Только!

Хасиевы очень быстро восстановили семью. Теперь Соня без всяких уговоров прописалась с детьми у мужа. Жили мирно. По выходным дням они на новой машине ездили в селение к родителям Фидара, которые не покладая рук трудились и в колхозе, и на своем участке, выращивая замечательные овощи и фрукты. Этих плодов хватало на две семьи, да еще оставалось для базара. Словом, все шло прекрасно. Без сучка и задоринки.

Впрочем, одна задоринка все же нашлась.

В один из выходных дней, во время поездки в селение, один из колхозников, встретив молодых Хасиевых с детьми, шутя спросил сынишку Фидара Маратика:

— Какой хороший мальчик! Но только я тебя не знаю. Скажи, как тебя зовут, кто твой папа?

— Меня зовут Марат, — бойко отрапортовал мальчишка, — а мой папа — Фидар Хасиев. Он пьяница и хулиган… И еще он негодяй, — вспомнив, добавил Маратик, — он хотел убить нашу маму.

Но тут вступила в разговор его сестренка Мадина:

— Мама у нас тоже не лучше, — заявила она. — Колдунья и спекулянтка. И еще она распутница. Она украла у папы портсигар и хотела отравить его супом. И еще она подлая змея.

Новый знакомый так и остался стоять, как столб. А Фидар и Соня не смели поднять глаз. Они будто упали в костер.

Напомню, что родители моего племянника Аркашки — Татьяна и Анатолий Кульковы — по профессии геологи. И естественно, в летнее время они обычно шастают в составе разных экспедиций по белу свету, разыскивая всякие полезные ископаемые. И каждую весну во весь рост перед ними вставал вопрос — как быть с малолетним Аркашкой? Куда его девать? Кто будет кормить его, укладывать спать и шлепать до приезда родителей?

Конечно, это могла бы взять на себя я. Но, во-первых, я уже знаю, чем это пахнет, Аркашка, между нами говоря, не подарок молодым хозяйкам, а тем более пожилым. А, во-вторых, у меня самой летом куча интересных командировок, от которых зависит и мой престиж среди коллег, и — что еще важнее — мое финансовое благополучие.

Поэтому Кульковы обычно еще ранней весной, объявляли поиски няни: Кульковы давали объявления в газету с рекламным приложением. Наклеивали записки на столбах в тех местах, где люди обычно чего-то долго ждут: или выброса ситца, или прихода автобуса № 116.

Думаете, я теперь буду жаловаться, что никто не приходит? Как бы не так! Еще как приходят.

Приходила девица, желавшая получить московскую прописку. Пришла женщина, похожая на артистку Массалитинову, желая наказать дочь и зятя за непочтительность, она сбежала от них. Но не успели мы опомниться, как за ней явились на машине дочь и зять с букетом и тортом «Отелло» и двумя внуками-близнецами. И ее умыкнули.

Приходил даже мужчина. Кажется, он скрывался от алиментов. Он долго нам втолковывал, что мальчику нужен воспитатель-мужчина, и приводил в пример Евгения Онегина. Но судя по его лексикону и стойкому аромату водки, тут до пушкинского гувернера было далековато.

И наконец пришла худощавая, высокая, еще нестарая дама, которая заявила, что она имеет солидное образование, работала на культурном поприще, это ее утомило, и она хочет хотя бы на время переключиться.

— Извините, — обратилась к ней моя сестра Татьяна, — а кто вы по специальности?

— Я составляю календари, — изрекла особа, разглядывая квартиру и дергая носом. — Надеюсь, у вас нет ни собак, ни кошек? Я не выношу животных, у меня от них аллергия. И еще, учтите, кухня — не моя стихия. Это, конечно, недостаток, но я предпочитаю не подавать ложных надежд. Кто будет готовить пищу?

Кульковы как по команде повернули головы ко мне. И столько немой мольбы было в их испуганных глазах, что сердце мое дрогнуло от жалости.

— Я буду приходить и помогать вам, — сказала я с фальшивой улыбкой. — Надеюсь, мы поладим, извините, не знаю вашего имени и отчества.

— Калерия Карловна, — сухо ответила она и обратила свой взор на Аркашку.

— Это мой будущий питомец? — с некоторым подобием улыбки спросила она. — Ну, что ж, молодой человек, давайте знакомиться. Как у нас насчет личной гигиены? Учтите, Аркаша, что недостаточное соблюдение правил гигиены влечет за собой весьма неприятные последствия. Например, если вы нерегулярно моете руки, то…

Кульковы уехали, заставив меня поклясться на Уставе союза журналистов, что я не покину Аркашку в беде.

Два-три дня мы связывались с Калерией Карловной по телефону. Она выпытывала у меня рецепты каш, супов и овощных пюре. Когда я сказала, что у Кульковых по-моему, есть книга «Детское питание», она обиженно возразила:

— Мое мнение, что личные контакты лучше, чем самая толстая поваренная книга. Там все так непонятно… Вы мне казались в этой области достаточно искушенным человеком. Ваша внешность…

Я постаралась перевести разговор на морковные котлетки и, повесив трубку, горестно вздохнула:

— Эх, елки-палки, а мальчишку-то жаль. Надо бы наведаться туда. Как говорит эта Кавалерия Карловна, личные контакты…

В общем, теткино сердце не вытерпело. Пошла проведать, и, если надо, защитить маленького беззащитного Аркашку.

…Они гуляли в скверике. Далеко разносился скрипучий голос Калерии:

— Аркаша, старайтесь идти со мной в ногу. И используйте ваш носовой платок по назначению. А какое у него назначение?

Аркашка с боязливым видом прошептал что-то. Калерия благосклонно кивнула головой:

— Правильно. А точнее — ликвидировать последствия течи из носа…

Мы поздоровались, и я вручила Аркашке купленную по дороге шоколадку.

— Аркаша, дайте сюда, я спрячу шоколад в сумочку. Это вам будет на завтра. Сегодня вы уже ели десерт. Что вы ели? Скажите тете: три абрикоса.

— Тли абликоса, — прошептал Аркашка.

— Я вам уже говорила, — скрипела дальше Калерия, — неумеренное употребление какого бы то ни было пищевого продукта ведет к расстройству пищеварительного тракта, желудка, всех внутренних органов, а также способствует ожирению. Вы поняли?

— Поняли, — шепнул Аркашка.

— Всякое излишество вредно, — продолжала Калерия, — но излишнее употребление сладостей ведет к кариесу зубов и…

— Как его здоровье? — бестактно спросила я.

— Удовлетворительно. Гм… Иногда он проявляет: излишнюю моторность. Например, бегал за голубем. Хотел сорвать ромашку.

— Я нечаянно хотел, — потупив глаза, тихонько сказал мой племянник.

Боже мой! Что с ним сталось? Такой робкий, такой запуганный и жалкий… Куда делся непоседливый, громкоголосый «Сюркуф — гроза морей», как мы прозвали его, когда ему было всего три года!

Меня иногда озаряет.

— Калерия Карловна, — сказала я жизнерадостно, — я к вам с добрыми вестями. У меня, знаете, обвалился потолок, протечка от верхних соседей.

Она подняла брови:

— Не понимаю, почему это должно служить для меня радостным известием. Я вам рекомендую принять срочные меры к производству ремонта.

— Ремонт уже начался, — подхватила я, — а пока переселюсь к вам. Помогу возиться с парнишкой.

— Не возражаю, — милостиво сказала Калерия, — мы с вами поделим сферы влияния. Вы будете готовить еду, а я полностью отдамся его духовному воспитанию и повышению его культуры.

…Я жила у Кульковых вплоть до их приезда. Но с мальчишкой мы еще долго мучились. Он как бы закоченел. Уже потом, когда Калерия ушла насовсем, он начал понемногу оттаивать. Но долго еще он выдавал нам разные мудреные обороты речи. Лишь когда он, после долгого перерыва, разбил мячом люстру — я облегченно вздохнула: мальчишка пришел в норму.