После этой переоценки ценностей Иван Фомич начал собираться. Правда, дело было осенью, и урожай уже успели снять. Земля на новом месте была не хуже: хоть на хлеб мажь вместо масла. Да и рыбное озеро под боком. Но Фомич долго не мог забыть обиды.

Вскоре на месте, где была обнаружена руда, вырос целый городок. Руду отправляли на Урал целыми эшелонами, а Иван Фомич сдавал свою продукцию новым потребителям — шахтерам. Как-то, когда он снова наведался в областное сельхозуправление, Гурьев сказал ему, виновато пряча глаза:

— А тебя, Фомич, просили зайти в обком. В отдел промышленности.

— Зачем? — изумился Фомич. — Мне туда не с руки. Наверное, в сельскохозяйственный? Нет? Все-таки в промышленный?.. Ну, ладно, раз зовут — пойду.

— Дорогой товарищ Перепелкин! — ласково сказали ему в отделе промышленности, — придется еще немножко потревожить.

— А в чем дело? Может, кто нажаловался? Так я всегда задания выполняю. Помидоры на завод доставил вовремя, бахчевые — даже сверх плана, луку — хоть завались. Морквы этой и прочей игрушки…

— Не в петрушке дело. Там, где ваш совхоз расположен, нашли, знаете, месторождение…

— Эва! — ехидно сказал Фомич. — Так это было при царе Горохе, когда и людей было трохи. Я уже давно перебазировался.

— Знаю, дорогой. Но и на новом месте обнаружены залежи асбеста. Так что собирайте свои тыквы и бобовые да перебирайтесь. Отвели вам чудное местечко, не хуже Сочи. Тень, знаете, прохлада…

Фомич поглядел на своего собеседника странными глазами и сказал, заикаясь:

— Не ж-желаю ника-ка-каких сочей. Мне и ту-ту-тут хорошо. Сами езжайте! Не иначе опять под меня Мамахин подкопался. Его компаса дело!

— Не Мамахин, а геологопоисковая партия. Но это неважно. Нашли — значит, слава богу. Будем разрабатывать.

— Ничего не слава богу, — упирался Иван Фомич. — И никуда я не двинусь. Я директор совхоза, а не какая-нибудь кочевая народность проклятого прошлого! Геологи будут весь век ковыряться и что-то там такое находить, а я так и буду по степи таскаться, как цыган?

Бушевал Иван Фомич и на дворе и в дороге до самого совхоза.

— Ничего не попишешь, — утешал его агроном Федя, — надо собираться. Давай-ка, Фомич, организуем ансамбль цыганской песни и пляски. Купим тебе бархатные штаны, и будешь петь под гитару:

Иван Фомич только крякнул от злости.

— Возьму с них подписку, что на новом месте никаких залежей нет и не предвидится, — объявил он. — А нет — так уеду туда, где недра победнее. Из-за этих недр я прямо ошалел, ненормальным стал. Так и смотрю в землю: может, еще какая залежь появится. Тогда, значит, снова снимайся и тащись в неведомую даль, точно турист какой неприкаянный!..

Переехать все же пришлось, хотя подписки об отсутствии полезных ископаемых на новом месте никто не дал. Но на сей раз Ивану Фомичу повезло: больше его не тревожили. Спокойно зрели знаменитые перепелкинские пупырчатые огурцы, наливались кровяным соком помидоры, стальным шелком отливала капуста, и, как породистые свиньи, лежали на бахче розовато-желтые огромные тыквы…

В одни из весенних дней наш герой без всякою вызова явился в областное сельхозуправление. Открыв дверь, он вошел в кабинет заведующего. Лицо Фомича было хмуро, глядел он удрученно.

— Что, добрый молодец, невесел, что головушку повесил? — воскликнул хозяин кабинета. — Может, неурожай на пастернак? Или редьку червь поточил?

Но «добрый молодец», усаживаясь в кресло, произнес всего лишь одно слово:

— Лодыри.

— Кто лодыри? — изумился завотделом.

— А вот… эти… геологи самые. Кто же еще? — хмуро пробурчал Перепелкин.

— За что ты их так громишь?

— Есть за что. Драть их некому. Добро под ногами валяется, а они… И исполком тоже! — неожиданно вскипел он. — Неизвестно, куда смотрите, а что под боком, не видите. Вот!

И он выложил на стол большой кусок камня с белыми блестящими прожилками.

— Слюда! — растерянно сказал заведующий.

— Сам знаю, что слюда. Ее там видимо-невидимо.

— Где там, голубчик? — прорыдал заведующий.

— Да у меня на усадьбе. Где ж еще? Рыл я артезианский колодец. Как всегда, поглядывал себе под ноги. Думаю, может, еще какая драгоценность вывернется, и придется мне из-за нее снова кочевать. Нагадал на свою голову. Вот она, голубушка, как слоенный пирожок. Годится, небось? То-то. Отдайте ее куда следует, пусть займутся. А вы будьте так любезны, отведите мне теперь новое место, поинтересней. И обязательно, чтобы с недрами. В нашел степи, видишь ли, все уж нашли, кроме золота. Вот я и думаю поисками золота заняться. Найду, будьте спокойны: никуда оно не денется! К туризму я уж попривык. Меня мои сотрудники называют «перекати-поле». Так что теперь я переезд организую без вашей помощи. Вот и все. Будьте здоровы, я пошел.

И Фомич гордо удалился, оставив руководителя управления в полном смятении чувств.

Я получил квартиру в новом доме. Две комнаты. Балкон. Кухонька с газом. Ванная с очком. Радости не было конца.

Однако жена есть жена. Смахнув слезы радости, они стала выискивать недостатки. Искать пришлось не долго.

— Проша! Смотри, какие щели в полу. Кошка провалится.

— Туда ей и дорога, — с добрым смехом отвечаю я. — Пусть проваливается. Шкодит, проклятая.

— Обои отстали. Умывальник не закреплен, вот-вот отвалится. На балконе сухой цемент насыпан. В ванной на стене какая-то незаделанная дыра. Зачем здесь нужна дыра?

— Пустяки! — жизнерадостно отвечаю я. — Обычные недоделки. Вот напишем заявление строителям, они все исправят.

И я написал заявление.

Потом я еще писал шестнадцать раз.

Наконец подействовало. К нам пришла комиссия: приятная дама из строительного управления, председатель комиссии, принявший наш дом без единого замечания, и начальник нашей ЖЭК. Они вошли и стали изучать обстановку.

— Делать нечего — вот и пишут, — с презрением глядя на меня, сказала приятная дама. — Полы в щелях. Как им, бедным, не трескаться! Вот у вас в углу стоит книжный шкаф. Книги — вещь тяжелая. Ясно, что щели появятся.

— В кухне же книг нет, — робко вставила жена, — а щели имеются.

— Ха! Книг! Вон у вас там какой холодильничище стоит. «ЗИЛ». Не холодильник, а саркофаг. Сколько он весит? То-то. А щели в прихожей тоже закономерные: ведь там топчется каждый кому не лень. Вот мы сейчас прошли. А это уже три человека.

А председатель приемочной комиссии сообщил:

— Зато дом сдан досрочно. Это, по-вашему, пустяк?

Я сказал, что не пустяк. Моя кротость обезоружила его, и он уже мягче добавил:

— Года два поживите так, а потом поставим ваш дом на капитальный ремонт. Вот тогда все недоделки доделаем.

И вся компания удалилась.

— Я не буду жить два года в такой срамоте, — заявила жена. — Давай сами поищем мастеров. Дорого обойдется, конечно. Ну да не дороже денег.

Мы отправились в ЖЭК и попросили прислать нам штукатура, маляра, плотника, столяра, обойщика и сантехника.

— Комплексную бригаду, значит, на шабашку, — вслух размышлял хозяин ЖЭК Герасим Антоныч. — Каменщика, стало быть, не требуете? Землекопа? Тоже? Ладно, пришлем. Если только… гм… будете, людьми. В смысле оплаты я говорю.

Мы поклялись на дефектной ведомости, что людьми будем.

Через два дня пришел миловидный, румяный гражданин и сообщил, что мы можем называть его Михаил Иванычем.

— А перекошенные двери вы исправить можете? — спросила жена.

— Какие двери, мадам? — изумленно спросил Михаил Иваныч. — Сроду не делал. Я по профессии табуреточник. На рынок табуретки и гладильные доски выполняю.

Делать полки для встроенного шкафа он тоже не умел, но обещал прислать шурина.

Через неделю явился шурин, некто Геннадий, мрачная, небритая личность. Квартира ему явно не понравилась.