Первая гостиница сказала:

— Выпили, так дуйте в том же направлении. И не морочьте людям голову. При чем тут иностранцы?

Но тут Петухов солидным голосом объяснил ситуацию. Мы, мол, трезвые до сих пор, как собаки, по таким и по сяким причинам. И представитель чужого пояса нужен просто позарез. Гостиница перестала удивляться и сказала:

— Есть у нас всякие пояса, но все разошлись встречать. Остался один японец. Но он спит.

— Японцев мы уважаем, — осторожно сказал Петухов. — Способная нация. Техничная. Дзюдо. Но ихний пояс не подходит. Нам бы с другой стороны. Скажем, скандинавов. Какого-нибудь Гамлета. Оттуда, где новый год еще только будет. Посмотрите, пожалуйста, на глобус и…

— Вот сейчас я буду таращиться на глобус! — снова рассердилась гостиница.

Но Илюша уломал ее, и она, записав адрес, пообещала прислать кого-нибудь. Однако это было не наверняка. Решили звонить дальше. Вторая гостиница ответила по шаблону:

— Вы пьяны.

Но после объяснения сказала, что, возможно, будет австралиец. Он еще не приехал, но для него забронирован номер.

— Я хочу жрать и пить, — заявил Илюша. — А зачем нам, собственно говоря, из такого далека? В нашей стране разве не найдется другой пояс? Давайте звонить дальше.

Третья гостиница предложила гагауза. Но его решили не беспокоить, поскольку по-гагаузски никто говорить не умел. Гостиница взамен давала тофалара. Но какого он пояса — было неизвестно. Поторговавшись, сошлись на курде и грузине. И мужчины побежали на улицу ловить такси.

Теперь машин было сколько угодно, и через семь минут гонцы прибыли в третью гостиницу. Курд, правда, не совсем понимал, зачем он понадобился, но к москвичам относился с доверием и ему было скучно. Так почему бы не поехать в гости? Зато видавший всякие виды кавказец ничуть не удивился. Он был дьявольски элегантен, и его портфель пузырился в обе стороны.

И вот они доставлены в уютную квартирку Белкиных. Хозяин предложил срочно занимать места, а знакомиться после первого тоста, поскольку время подпирает. — Цейтнот, — сказал Илюша.

Кавказец вытащил из портфеля бутылки, высыпал на стол гору фруктов — яблок и груш. Илюша переводил стрелки на час назад.

Тут раздался звонок. Хозяин пошел открывать дверь. На пороге стояли разные люди. Они хором гомонили «Отель… нови год…» и совали Белкину под нос бумажки с его собственным адресом.

— Остальные гостиницы сработали, — понимающе сказал Борис Петрович. — Зина, принимай гостей. Четверо. Заходите, хлопцы. Пермете! Плиз! Бите шён!

— Вот теперь полный комплект! — восхитился общительный Илюша. — Товарищ из Грузии, наливай шампанского и будь тамадой. Через полминуты двенадцать по среднеевропейскому.

Кавказец встал и, поправив ослепительный галстук, предложил:

— С Новым годом!

Все закричали ура и полезли чокаться и целоваться. Курд колотил в поднос, изображая куранты. Все было нормально.

Через несколько минут обстановка создалась самая типичная. Петухов разговаривал с каким-то высоким блондином:

— Пей, братец, твиши. Самое чудесное вино. И вообще, как твоя фамилия и инициалы? Вот я — Петухов. А ты?

Блондин, ласково улыбаясь и жуя капустный пирог, отвечал:

— Карашо.

Борис Петрович спрашивал у курда:

— Сейчас это, конечно, все равно. Но, может быть, ты вовсе не откуда надо, а пробился фуксом? Какой у тебя пояс?

С недоумением глядя на свой живот, курд отвечал:

— Кожаный…

Двое из вновь прибывших пели «Эсперанцу», притопывая в такт. Краснолицый толстяк неизвестно какого пояса танцевал с Ниной Ивановной хали-гали. Потом перешли на лезгинку. Ясно, что грузин заслужил бурные аплодисменты.

Иностранцы пришли в полный восторг, а когда он сиял туфли и пошел по кругу на носках — поднялся невообразимый гвалт.

После танца высокий блондин стал хватать грузина за ноги и ощупывать пальцы, бормоча:

— Пуант… Пуант…

— Какой тебе пуант? — сказал танцор. — Я не балерина. Мои ноги — вот и весь пуант.

— Дорогой! — с умилением сказал Петухов, — давай пить на брудершафт. Как тебя зовут? Какой-нибудь швили?

— Зачем швили? — удивился гость. — Я Махарбек Халагов. Осетин.

— К-как осетин? — страшно удивился Петухов. — А по какому поясу вы встречаете Новый год?

— Мы — как в Москве! — скромно сказал Махарбек. — В Грузии, правда, на час позже. А мы по-вашему, то есть вы по-нашему, то есть…

Петухов, не дослушав, побежал к хозяину, который утюгом разбивал орехи и кормил ими курда.

— Слушай, Борис Петрович! — взволнованно зашептал он, — у нас тут осетин попал вместо грузина. В гостинице, знать, перепутали. Он же по московскому времени… Вот незадача!

Белкин озадаченно поглядел на Петухова. Потом поискал глазами кавказца. А тот уже кружился в бешеном танце, поставив на голову хрустальный бокал с красным вином, и с двумя кухонными ножами в зубах. Иностранцы яростно хлопали в ладоши и вопили что-то одобрительное, каждый на своем языке.

— Брось! — сказал Белкин. — Пояс там еще какой-то… Пустяки все это. Ты можешь оценить ситуацию? С такой лезгинкой на любом поясе примут на ура…

Танец кончился, и танцор, он же тамада, снова пригласил всех к столу.

— Пусть каждый нальет соседу, — скомандовал он. — Тамада будет говорить… Разрешите, друзья мои, поднять этот красивый хрустальный бокал с этим красивым золотым напитком за то, чтобы все народы мира жили одной семьей как бы по одному поясу…

Говорил он долго и красиво. Его перебил телефонный звонок. Звонили из первой гостиницы:

— Японец проснулся, — сообщила дежурная. — Можем прислать. И еще есть товарищ с острова Фиджи…

Время близилось к нулевому часовому поясу.

— Здравствуйте. Вы Зоя Филипповна?

— Я. А чего надо?

— Я к вам по делу. Поговорить нужно.

— Ну и говорите. Я вас слушаю.

— Но нельзя же вот так… через цепочку… на пороге. Дело-то серьезное. Ответственное.

— Гм… Уж и не знаю. Как-то рискованно незнакомое лицо в квартиру запускать. Тут у нас всякие случаи бывали… Ну, ладно, заходите. Ноги, ноги вытирайте. Только у меня на плите полный обед варится, так что вы не размазывайте, повеселее говорите, покороче.

— Я постараюсь, — пообещала гостья, дама в голубом трикотиновом костюме, входя в комнату и усаживаясь на стул. — Дело вот какого рода. Деликатно, можно сказать… Вы, Зоя Филипповна, раньше были замужем за Генрихом Кокиным…

Хозяйка от неожиданности дернулась, широко раскрыла глаза, а потом отреагировала:

— Во-он что… Вы, значит, от Герки. Ну, и какого лешего извиняюсь, ему еще надо? У нас все расчеты давно кончены. Я ему ничем не обязана. А если он насчет гобелена или серебряной лопаточки, то…

— Зоя Филипповна! Вы заблуждаетесь! Я не от него, а от себя самой. Мне нужна ваша консультация. Ориентир, так сказать.

— Что еще за консультация? Я о нем и думать забыла. У меня настоящий муж имеется. Человек положительный, трудящий. Не пьяница какой-нибудь. Да и меня вся Москва знает. Нас на фу-фу не возьмешь.

— Да вы послушайте, Зоя Филипповна! Дело в том, что я собираюсь выйти за него замуж.

— За кого? За моего мужа?

— Да. То есть нет. То есть за Кокина.

Хозяйка с недоверием поглядела на гостью, видимо, силясь понять услышанное. Потом неуверенно сказала:

— Хм… Поздравляю. Желаю успехов в производственной работе и счастья в личной жизни, а также крепкого здоровья. Но только я не понимаю, при чем тут я. Можно сказать, совершенно посторонний, не касающий к делу человек.

— Как это при чем? Вы же с ним четыре года прожили?

— Четыре года и два месяца. Ну и что?

— Так за четыре года можно изучить человека?

— Очень даже прекрасно я его изучила. Ну и что?

— Вот я и хочу у вас узнать, что он из себя представляет.