У его неуверенности есть глубокие корни в этом хрупком равновесии сил между нами. Это не имеет отношения к Ив или к тому, кем является ее отец. Это из-за того, что я никогда не выходил за рамки дозволенного до ее появления. Я был доволен, позволяя ему управлять шоу до тех пор, пока моя жажда крови не будет удовлетворена. Он сидит во главе семьи уже пятнадцать лет только потому, что я ему позволял это. Но я больше не собираюсь следовать его приказам. С этого момента Эмилио не будет подвергать сомнению мои мотивы. А если он не согласится?

Ну, значит пришло время сменить власть.

Следующим ранним утром я возвращаюсь на поле, но серой лошади нет. Это дело рук Данте? Неужели так он наказывает меня за вчерашний разговор с охранником? В моем сердце поселяется тяжесть от нерешенного конфликта. Я жажду его прикосновения, но презираю его как мужчину, как преступника. Он лишает меня удовольствий, запирает на замок, подпитывает мои глубочайшие фантазии, и сейчас мне кажется, что я попалась на крючок. Поверила своим собственным словам, когда сказала, что то, что почувствовала к нему — не более, чем извращенное чувство, которое пленница испытывает к своему похитителю. Дело в том, что сейчас я уже не так уверена в своих словах. Его отсутствие заставляет меня во всем сомневаться.

В руке я держу красное яблоко. Мне удалось стащить его с кухни Софии, прежде чем я ушла. Разочарованная, что не нашла серую лошадь, я кусаю его пару раз и ступаю по дорожке, идущей параллельно изгороди загона. Вчера я мельком заметила на горизонте здание и решила, что это может быть конюшня или что-то вроде пристройки для лошадей. Я хотела подойти и посмотреть поближе, прежде чем этот раздражающий американец не обвинил меня, что я нарушительница порядка, и не повел меня обратно в дом. А еще мне очень любопытно, как же он оказался здесь, но интуиция говорит мне, что я ничего у него не разузнаю. Этот мужчина также замкнут, как и Данте.

Я иду по дороге, вдоль которой тянутся пальмы и их огромные листья шелестят над моей головой. Незнакомые мне насекомые жужжат, создавая шумный хор. Сейчас еще только девять утра, а жара и влажность уже удушает. На мне самое легкое и свободное платье, которое я смогла найти в своем гардеробе. Из белого шелка, с перекрещивающимся бретельками — оно очень сексуальное, как и вся другая одежда, которую Данте мне купил. Сшито идеально, словно по моей фигуре, с глубоким вырезом на груди.

Это место самое отдаленное, куда я заходила на этом острове. Таинственные амбары Данте сейчас лишь череда темных силуэтов позади меня, но даже на таком расстоянии они не менее враждебны и мрачны. Кажется, что каждый день я открываю для себя новое измерение этого места, и, когда дорога мягко изгибается вправо, я замечаю сверкающий асфальт взлетно-посадочной полосы и огромный серый ангар, расположенный где-то в километре отсюда.

Конюшня оказывается гораздо больше и величественнее, чем я ожидала. Прохожу через арку из кремового камня и оказываюсь в безупречном U-образном корпусе с открытым небом. Насчитываю десять стойл, которые почти все заняты, и в одной из них вижу большую серую лошадь, Tramposa. Жеребец склоняет голову над дверью стойла и двигает ушами в мою сторону, так что я подхожу к нему и провожу рукой вверх и вниз по его гриве.

— Вот мы и снова встретились, красавчик.

Улыбаюсь, проводя ладонью по всей длине его носа.

— Скажи это любому другому мужчине, и он окажется в беде.

Tramposa ржет в знак узнавания, когда Данте наклоняется над дверью стойла рядом со мной. Я лишь в шоке могу смотреть на него. На нем серая футболка и синие джинсы, которые низко свисают на его бедрах, а его идеальную челюсть покрывает пятичасовая щетина. Здесь нет никакого намека на объяснение его двухдневное исчезновение, но меня это перестает волновать, когда мужчина поворачивает голову в мою сторону, и я вижу, как в этих жестких карих глазах отражается мое желание.

— Я не слышала, как приземлился твой самолет, — бормочу.

Предлагаю жеребцу остатки своего яблока, и он принимает фрукт, снова заржав и утыкаясь своей бархатистой мордой в мою ладонь.

— Когда ты вернулся?

— Рано этим утром.

— И тебе не пришло в голову прийти и найти меня?

Он приподнимает уголки губ в маленькой улыбке, слыша обвинительные нотки в моем голосе.

— У меня были важные дела, о которых нужно было позаботиться, а ты, mialma,сплошное удовольствие…

Мужчина переводит взгляд к моему декольте, и меня пробирает дрожь.

— Как твоя поездка?

— К черту поездку.

Схватив меня за руку, Данте тянет меня в пустое стойло рядом и бедрами пригвождает к стене. Он не делает попытки поцеловать меня. Вместо этого, мужчина обхватывает пальцами мое горло, сжимая нежно, но с явным намерением, и удерживая мою жизнь в своих руках. Если он усилит давление, все будет кончено в считанные секунды, и дрожь от этого знания посылает электрические разряды прямо к области таза.

— Он флиртовал с тобой? — бормочет Данте.

— Кто? — прикидываюсь я.

— Тот охранник… Мануэль, — кривит рот в отвращении.

— Он не флиртовал со мной. Мы просто беседовали.

Низкий рык вырывается из его горла.

— Я перережу ему горло. Хочешь посмотреть, мой ангел, что происходит с незнакомыми мужчинами, которые разговаривают с тобой за моей спиной?

Теперь мне действительно страшно. Свет полностью исчез из его взгляда.

— Данте, перестань… ты ведешь себя неразумно!

— Он проявил ко мне неуважение. Мне нужно показать пример.

— Нет, не надо, тебе просто нравится показывать свою власть окружающим!

Он сильнее сжимает пальцы на моем горле. Белые пятна начинают плясать у меня перед глазами.

— Следуй моим правилам, Ив, или будешь страдать от последствий.

— Значит, я должна жить в тихом уединении? — задыхаюсь. — Мне не разрешено разговаривать с кем-либо в этом дерьмовом месте из-за страха перед твоей чрезмерной реакцией?

Пытаюсь оторвать его руки от горла, но это бесполезно. Как только пальцами я касаюсь его кожи, это постоянное электризованное притяжение, кажется, соединяет нас вместе.

— Нет, пока я не разрешу, — бормочет он.

Данте придвигается еще ближе, пока мы не оказываемся грудь к груди, и обжигающий жар его эрекции касается низа моего живота. Его запах такой мощный и пьянящий, что перебивает запах конюшни.

— На колени, — внезапно командует он, его выражение сияет от похоти. — Я хочу трахнуть твой рот.

— Пошел ты!

Я отворачиваюсь от него, но его слова как зажженная спичка для меня, что сразу же воспламеняюсь. Мышцы на задней поверхности моих ног уже напрягаются. Я так близка к тому, чтобы сделать то, что он требует. Лишь моя гордость жмет на тормоза.

— Я никогда и ничего не прошу дважды, Ив.

— А я не подчиняюсь каждому твоему требованию, словно какая-то чертова проститутка!

Данте смотрит на меня, ярость искажает его прекрасные черты лица.

— Черт побери! — рычит он, убирая руку с моего горла.

Я физически могу ощутить разочарование, вибрирующее сквозь его тело. Он хочет заставить меня, но не может заставить себя сделать это.

Неужели я заметила тусклый огонек, мерцающий в тени?

— Дай мне что-нибудь взамен, — шепчу я. — От меня ты все время что-то берешь. Ты лишил меня свободы, семьи, родины… Пообещай, что однажды ты освободишь меня, и я упаду на колени прямо сейчас.

— Ведешь переговоры, как настоящая шлюха, — презрительно кривитон рот. — Ты ходячее противоречие, Ив. Каждый день ты превосходишь саму себя все больше.

— Ты ошибаешься, Данте. Я веду переговоры, как женщина, пытающаяся остаться в живых. Чего ты на самом деле от меня хочешь? Любить меня ты точно не можешь. Ты не способен на это. Спустя несколько дней или месяцев ты устанешь от этого тела. Я не могу проживать свою жизнь, ожидая, когда это произойдет. Я покончу с собой задолго до этого.

Теперь его глаза — сверкающие озера тьмы.