— Хорошо бы проверить записи персонала и научного состава, чтобы посмотреть, кто из них соответствует этому описанию, — заключил он.
— Это легко, Спенс. Я прямо сейчас могу сказать, что на станции «Дженерал моторс» нет ни одного паралитика. Я же просматривала личные дела, надо решить, кто останется на следующий год. В первую очередь следует отправить людей с высоким уровнем стресса, это те, за которыми установлен особый контроль. Они могут уйти в отпуск в любое время, не ожидая подмены.
— Я бы не стал утверждать, что он был инвалидом, — неуверенно произнес Спенс.
— Но есть же еще посетители, — спросил Аджани.
— Теоретически он может относиться к посетителям, — Ари задумалась. — Но у любого из них должен быть допуск, а тем более, с такими устройствами. Иногда такие штуки могут создать помехи на определенных частотах, а здесь у многих очень точная аппаратура… Впрочем, вам это лучше знать. Но в любом случае, такие посетители должны получить разрешение директора. Насколько мне известно, никто ни с чем подобным не обращался. Я сама разбираюсь с папиной корреспонденцией, а уж с такими вещами — в первую очередь.
— Тогда стоит проверить еще раз. Мы должны быть уверены.
— Конечно. Я проверю. — Ари энергично кивнула. — Может, для кого-то это проблема, но не для меня. Это же тянет на самое настоящее приключение…
Ее тон задел Спенса. И Ари это заметила.
— Я ничего такого не имела в виду, Спенс. Просто мне еще не доводилось принимать участие в настоящем расследовании.
— Надеюсь, это расследование не закончится большими неприятностями, — проговорил Аджани.
Глаза Ари округлились.
— Вы считаете, что такое возможно?
Спенс кивнул.
— Пока мы не поймем, что происходит, мы все в опасности. А мы до сих пор представления не имеем, что все это значит.
— Да, наверное, ты прав. — Ари резко сбавила тон. Теперь и она выглядела озабоченной.
Аджани, небрежно откинувшись назад, повернулся к Ари и резко спросил:
— Ари, ваша мать когда-нибудь посещала Сикким?
— М-моя мать? — Ари была настолько огорошена, что стала заикаться.
Спенс хотел возразить против того, что подобный деликатный вопрос задан в такой грубой форме, но Аджани жестом остановил его.
— Сикким — это в Индии, — пояснил он. — Маленькая провинция на севере, в предгорьях Гималаев.
Ари ответила, не поднимая головы:
— Я знаю, где это.
— Не так уж много людей знают, где расположен Сикким.
— Да, моя мать была там. Можно сказать, она там выросла.
— Я прошу вас рассказать об этом.
— Однако… — начал было Спенс. Аджани оборвал его одним взглядом.
— Но почему вы спросили?
— Все очень просто. В разговоре со Спенсом вы упомянули Похитителя снов. Он сказал мне, что вы слышали это от матери. А поскольку это малоизвестная местная легенда, я и предположил, что она, должно быть, бывала там когда-то или знала кого-то оттуда.
— Мой дедушка был профессором герменевтики в семинарии Рангпо. Они прожили там двенадцать лет и уехали, когда он стал деканом семинарии Западного побережья. В Штаты она вернулась в шестнадцать лет.
— Еще что-нибудь? — Аджани пристально смотрел на Ари, подавшись вперед
— Да, пожалуй, и ничего больше. Она почти не рассказывала о жизни в Индии, так только, один раз обмолвилась. — Ари говорила почти шепотом, очень напряженным голосом.
Спенс удивился быстрой перемене, произошедшей с его возлюбленной. Всего мгновение назад она была беззаботной, очаровательной особой. Теперь она казалась бледной и напряженной. Эта перемена могла объясняться лишь вопросами Аджани.
Индиец, внимательно наблюдавший за каждым движением девушки, мягко спросил:
— Когда скончалась ваша мать, Ари?
Девушка долго молчала. Наконец она медленно подняла голову и настороженно взглянула на мужчин, словно пытаясь определить, от кого из них исходит большая опасность.
— Она… — начала было Ари, но тут же замолчала, снова повесив голову на грудь. Кажется, внутри нее шла некая борьба. Наконец Ари медленно произнесла:
— Моя мать жива.
— Как? — восклицание вырвалось у Спенса непроизвольно. — Но ты же говорила…
— Я сказала, что ее больше нет с нами. Ее и в самом деле нет. Лучше уж пусть люди думают, что она умерла. Я обычно так и говорю, когда приходится.
— Но почему? — Спенс был совсем не силен в том, что касалось человеческих переживаний.
Ари закрыла лицо руками.
— Потому что мне стыдно.
Спенс озадаченно глядел на нее. Он просто поверить не мог, что такое ангельское создание способно что-то утаивать.
— Около восьми лет назад мама заболела. С ней стали случаться приступы безумия. То она спокойна и нормальна, а то вдруг начинает кричать, плакать и нести что-то ужасное. Мне было так страшно... — Ари судорожно вздохнула и продолжала: — Ничего не удавалось сделать. Папа возил ее по лучшим врачам. Никто не мог помочь. О, это было ужасно. Иногда она убегала, и проходили дни, прежде чем мы снова находили ее. Она не знала, где была, что делала, ну, и все такое…
Хорошие периоды сокращались, наблюдать за ней становилось все труднее. Папу ждало повышение по службе, такую возможность нельзя было упускать, он всю жизнь к этому шел. Пришлось подыскать клинику. С тех пор она там.
— Но почему все считают, что она умерла?
— Не знаю. Поначалу казалось, что людям проще поверить в смерть, чем в безумие. Так задают меньше вопросов. Это была папина идея. Для него невыносима была сама мысль о том, что она никогда не станет нормальной. А потом уже поздно было говорить людям, что мама жива. И мы продолжали придерживаться этой версии. Наверное, папа боялся, что если кто-нибудь в Совете узнает правду, начнутся расспросы и вообще…
— Он может лишиться директорского поста?
— Не знаю. Возможно. Если кто-нибудь затеет скандал, его могут уволить.
Аджани сидел неподвижно, не отводя глаз от Ари.
— А когда она рассказала вам о Похитителе снов?
— Я не помню… Просто она всегда так говорила, чтобы я хорошо себя вела. А потом, когда я немного подросла, укладывая меня в постель, она всегда говорила: «Не позволяй Похитителю снов забрать тебя», вот так. Ну, типа присказка у нее такая была. А откуда она взялась, я не задумывалась. Однажды я даже спросила ее об этом. Она сказала, что это пристало к ней с тех пор, когда она была маленькой девочкой в Индии. Какое-то суеверие, она не помнила, или делала вид, что не помнит.
— И это всё? — спросил Аджани. Он посмотрел на Ари поверх переплетенных пальцев.
— Она вообще мало говорила об Индии. Насколько я понимаю, ей там не очень нравилось. В детстве она много болела — однажды, когда ей было двенадцать лет, она чуть не умерла. Почти месяц пробыла в коме.
— А что это было?
— Лихорадка, наверное. Она не говорила. — Теперь, когда секрет перестал существовать, Ари успокоилась. Она оглядела своих инквизиторов и спросила:
— Вы думаете, это важно?
— Вполне может быть, — важно произнес Спенс, а Аджани просто кивнул.
— Понимаешь, — Спенс даже руки протянул к Ари, пытаясь объяснить, — когда ты вчера в парке произнесла эти слова, во мне будто что-то щелкнуло. А ведь до этого я никогда не слышал ни о каком Похитителе снов. А тут два самых близких мне человека вдруг говорят об одном и том же. Совпадение? Думаю, нет.
Ари вопросительно посмотрела на Аджани.
— Да, я знаю о Похитителе снов. — Аджани откинулся на спинку кушетки. — Но то, что я знаю, выходит далеко за рамки детских сказок о призраках и прочих суеверий. — Он помолчал, а потом рассказал Ари историю, которую слышал во время своего визита на родину, и о том, что видел своими глазами.
Ари выслушала его и покачала головой.
— Теперь я понимаю, почему ты так обеспокоился. Я бы еще не так разволновалась.
— Ты же не знала, что говоришь об очень важных вещах, — попытался успокоить ее Спенс. — Только, по-моему, все равно ничего яснее не стало. Просто количество вопросов растет.
