— Хотите лучших доказательств?

— Это было бы не лишним.

— Так вот, вы несправедливо обвиняете судьбу, — сказал граф, делая пируэт, чтобы опуститься на софу рядом с королевой, — так как вы счастливо избежали неприятностей от знаменитой поездки в кабриолете…

— Раз, — сказала королева, загибая один палец.

— От чана…

— Два, я веду счет. Ну дальше?

— И от эпизода на балу, — сказал он ей на ухо.

— На каком балу?

— На балу в Опере.

— Что вы сказали?

— Я сказал — на балу в Опере, сестра моя.

— Я вас не понимаю.

Граф рассмеялся.

— Как я глуп, говоря с вами о секрете!

— Секрете! В самом деле, брат мой, сразу видно, что вы говорите о маскараде: вы меня совершенно заинтриговали.

Слова "бал", "Опера" коснулись слуха Жанны. Она удвоила внимание.

— Тише! — сказал принц.

— Вовсе нет, вовсе нет! Объяснимся, — возразила королева. — Вы упоминали про эпизод в Опере; в чем было дело?

— Умоляю, сжальтесь, сестра моя.

— Я настаиваю, граф, на своем желании знать.

— А я, сестра моя, на своем желании молчать.

— Вы намерены быть со мною неучтивым?

— Никоим образом. Я сказал достаточно, чтобы вы могли понять меня, полагаю.

— Вы совсем ничего не сказали.

— О! Милая сестра, вот вы действительно интригуете меня… Ну же, по чистой совести?

— Честное слово, я не шучу.

— Вам угодно, чтобы я говорил?

— Немедленно.

— Не здесь, — продолжал он, указывая на Жанну и Андре.

— Здесь, здесь! Чем больше будет свидетелей при нашем объяснении, тем лучше.

— Остерегитесь, сестра моя!

— Я рискну.

— Вы не были на последнем балу в Опере?

— Я! — воскликнула королева. — Я! На балу в Опере!

— Тише, умоляю вас!

— Нет, напротив, об этом надо кричать, брат мой. Вы говорите, что я была на балу в Опере?

— Да, конечно, вы были там.

— Вы, может быть, меня видели? — с иронией, но все еще шутливо, спросила королева.

— Я вас видел.

— Меня! Меня?!

— Вас! Вас!

— Это невероятно.

— Тоже самое сказал я себе.

— Почему бы вам не добавить, что говорили со мной? Это было бы еще забавнее.

— Ей-Богу, я собирался заговорить с вами, но в эту минуту нас разделила нахлынувшая толпа масок.

— Вы с ума сошли!

— Я был уверен в том, что вы мне это скажете. Я не должен был давать к этому повод и теперь признаюсь в своей вине.

Королева резко встала и в волнении сделала несколько шагов по комнате.

Граф с удивлением глядел на нее.

Андре трепетала от опасений и беспокойства.

Жанна вонзила ногти в ладони, чтобы заставить себя сохранять наружнее спокойствие.

Королева остановилась.

— Друг мой, — обратилась она к молодому принцу, — довольно шуток! У меня такой дурной характер, что, видите, я уже теряю терпение. Сознайтесь скорее, что вам просто захотелось позабавиться на мой счет, и я буду очень счастлива.

— Если вам угодно, я сознаюсь в этом, сестра моя.

— Будьте же серьезны, Шарль.

— Я серьезен, как рыба, сестра моя.

— Ради Бога, скажите мне, что вы сочинили всю эту сказку, правда?

Граф покосился в сторону двух дам.

— Да, сочинил, — сказал он, — соблаговолите извинить меня.

— Вы меня не поняли, брат мой, — с жаром повторила королева. — Берете ли вы в присутствии этих дам свои слова назад? Да или нет? Не лгите и не щадите меня.

Андре и Жанна скрылись за гобеленовой драпировкой.

— Ну, сестра, — тихо сказал принц, когда они удалились, — я сказал правду. Отчего вы не предупредили меня раньше?

— Вы меня видели на балу в Опере?

— Как вижу вас сейчас, и вы также меня видели.

Королева вскрикнула, позвала Жанну и Андре, сама пошла за ними и быстро вернулась из-за драпировки, ведя их обеих за руки.

— Сударыни, господин граф д’Артуа утверждает, — сказала она им, — что видел меня в Опере.

— О! — прошептала Андре.

— Теперь поздно отступать, — продолжала королева, — докажите, докажите.

— Извольте, — сказал граф. — Я был с маршалом де Ришелье, с господином де Калонном, с… клянусь честью, с целым обществом. Ваша маска упала…

— Моя маска!

— Я собирался сказать вам: "Это более чем смело, сестра моя" — но вы исчезли, вас увлек кавалер, с которым вы шли под руку.

— Кавалер! О Боже мой! Вы хотите меня с ума свести!

— В голубом домино, — добавил принц.

Королева провела рукой по лбу.

— В какой день это было? — спросила она.

— В субботу, накануне моего отъезда на охоту. Вы еще спали утром, когда я уехал, а то я тогда бы сказал вам то, что говорю сейчас.

— Боже мой, Боже мой! А в каком часу вы меня видели?

— Что-то около двух или трех часов ночи.

— Положительно, один из нас сошел с ума.

— Я вам повторяю, что это я… Я, может быть, ошибся… однако…

— Однако?

— Не расстраивайтесь так, ведь никто об этом не знает… Одну минуту я было думал, что вы с королем; но тот господин говорил по-немецки, а король знает только английский язык.

— По-немецки! Это был немец? О, у меня есть доказательство, брат мой. В субботу я была в постели в одиннадцать часов.

Граф поклонился с недоверчивой улыбкой.

Королева позвонила.

— Вам это скажет госпожа де Мизери, — сказала она.

Граф рассмеялся.

— Отчего бы вам не позвать также и Лорана, швейцарца-привратника калитки Резервуаров? Он также засвидетельствует это. Я сам отлил эту пушку, милая сестра, так не стреляйте из нее в меня.

— О! — с бешенством воскликнула королева. — Мне не верят.

— Я вам поверил бы, если бы не видел вас в таком гневе; да и нет возможности. Если я скажу "да", другие пришедшие сюда скажут "нет".

— Другие? Кто эти другие?

— Боже мой, те, что видели, как и я.

— А, это любопытно, в самом деле! Есть люди, которые видели меня! Покажите же их мне.

— Сейчас. Филипп де Таверне здесь?

— Мой брат! — воскликнула Андре.

— Он был там, мадемуазель, — продолжал принц. — Угодно ли вам, чтобы его расспросили, сестра моя?

— Я настоятельно требую этого.

— Боже мой, — прошептала Андре.

— Что такое? — обратилась к ней королева.

— Мой брат должен выступить свидетелем…

— Да, да. Я желаю этого.

Королева позвала лакея; за Филиппом сейчас же побежали в дом его отца, откуда он только что вышел после описанной нами сцены.

Филипп, оставшийся хозяином поля боя после своей дуэли с Шарни, Филипп, только что оказавший услугу королеве, весело шел в Версальский дворец.

Его встретили на пути туда, передали ему приказание королевы, и он поспешил.

Мария Антуанетта бросилась ему навстречу.

— Господин де Таверне, — сказала она, став прямо перед ним, — способны ли вы говорить правду?

— Да, ваше величество, и не способен лгать, — отвечал он.

— В таком случае говорите… говорите откровенно… Видели ли вы меня на этой неделе в каком-нибудь общественном месте?

— Да, ваше величество, — отвечал Филипп.

У всех присутствующих сердца бились так громко, что можно было слышать их удары.

— Где вы меня видели? — грозным голосом спросила королева.

Филипп молчал.

— Вам нечего щадить меня, сударь. Мой брат, находящийся здесь, говорит, что видел меня на балу в Опере. А вы, где вы меня видели?

— Как и монсеньер граф д’Артуа, на балу в Опере, ваше величество.

Королева, сраженная, упала на софу, но тотчас же вскочила, как раненая пантера.

— Это невозможно, — воскликнула она, — так как я не была там! Будьте осторожнее, господин де Таверне, я замечаю, что вы напускаете на себя важность пуританина. Это было уместно в Америке, с господином де Лафайетом, но здесь, в Версале, мы, французы, учтивые и простые люди.

— Ваше величество суровы к господину де Таверне, — сказала Андре, бледная от гнева и негодования. — Если он говорит, что видел, значит, он видел действительно.