Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Бежит — значит, король я! — прошептал герцог Алансонский.

Но в ту самую минуту, когда Франсуа и королева-мать еще стояли у окна, подъемный мост загромыхал под лошадиными копытами, послышалось бряцание оружия, гул многих голосов, и молодой человек со шляпою в руке въехал галопом во двор Лувра с криком: "Франция!", а вслед за ним четверо дворян, покрытых, как и он, пылью, потом и пеною взмыленных коней.

— Сын! — крикнула Екатерина, протягивая руки в раскрытое окно.

— Мама! — ответил молодой человек, спрыгивая с лошади.

— Брат! Анжу! — с ужасом воскликнул Франсуа, отступая от окна.

— Опоздал? — спросил свою мать Генрих Анжуйский.

— Нет, наоборот, как раз вовремя; сама десница Божия не привела бы тебя более кстати. Смотри и слушай!

В это время начальник охраны де Нансе вышел на балкон королевской опочивальни. Все взоры обратились к нему.

Он вынес деревянный жезл, разломил надвое, затем, держа в вытянутых руках по половинке, трижды прокричал:

— Король Карл Девятый умер! Король Карл Девятый умер! Король Карл Девятый умер!

И выпустил из рук обе половинки.

— Да здравствует король Генрих Третий! — крикнула Екатерина и перекрестилась, выражая благодарность Богу. — Да здравствует король Генрих Третий!

Все повторили этот возглас, кроме Франсуа.

— A-а! Она провела меня, — прошептал он, раздирая себе ногтями груды.

— Я одержала верх, — воскликнула Екатерина, — проклятый Беарнец не будет царствовать!

XVI

ЭПИЛОГ

Прошел год со времени смерти Карла IX и восшествия на престол его преемника. Король Генрих III, благополучно царствующий по милости Бога и своей матери Екатерины, отправился принять участие в пышном крестном ходе к Клерийской Божьей Матери. Он шел пешком вместе со своей женой и со всем двором.

Король Генрих III мог разрешить себе приятное времяпрепровождение: в ту пору никакая серьезная забота его не беспокоила. Король Наваррский жил в Наварре, куда он так стремился, и, как говорили, был сильно увлечен какой-то красивой девушкой из рода Монморанси, которую он звал Могильщицей. Маргарита была с ним, мрачная, печальная, и только там, среди красивых гор, она нашла если не отвлечение, то облегчение от двух переживаний, наиболее тяжелых в жизни: отсутствия и утраты близких.

В Париже было все спокойно, и королева-мать, ставшая в действительности регентшей, с тех пор как ее дорогой сын Генрих сделался королем, жила то в Лувре, то в особняке Суассон, занимавшем тогда участок, где теперь Хлебный рынок и где от этого особняка до сих пор осталась изящная колонна.

Однажды вечером Екатерина усиленно занималась изучением созвездий вместе с Рене, не зная о предательских проделках флорентийца, который опять вошел к ней в милость благодаря своим ложным показаниям в деле Коконнаса и Ла Моля; как раз в это время пришли сказать, что у нее в молельне ее ждет какой-то человек, желающий сообщить крайне важное известие. Екатерина спустилась в молельню, где нашла Морвеля.

— Он здесь! — воскликнул отставной командир петардщиков, вопреки правилам придворного этикета не дав Екатерине времени обратиться к нему первой.

— Кто — он?

— Кто же другой, мадам, как не король Наваррский?

— Здесь?! — сказала Екатерина. — Он… здесь… Генрих… зачем этот безумец здесь?

— Если судить по тому, что явно, — он приехал повидать баронессу де Сов, только и всего. Если же судить по тому, что вероятно, — он приехал с целью заговора против короля.

— Откуда вы знаете, что он здесь?

— Вчера я видел, как он входил в один дом, а через минуту туда же вошла баронесса.

— А вы уверены, что это он?

— Я ждал, пока он выйдет, потратил на это половину ночи. В три часа утра оба влюбленных отправились по домам. Король проводил баронессу до самой пропускной калитки Лувра; благодаря привратнику, несомненно подкупленному, она прошла туда без всяких неприятностей, а король, напевая песенку, пошел обратно, и так развязно, точно у себя в горах.

— Куда же он пошел?

— На улицу Арбр-сек, в гостиницу "Путеводная звезда", к тому самому трактирщику, у которого жили два колдуна, казненные в прошлом году по приказанию вашего величества.

— Почему же вы не пришли сказать мне об этом сейчас же?

— Потому, что я не был вполне уверен в своих наблюдениях.

— А теперь?

— Теперь уверен.

— Вы его видели?

— Совершенно ясно. Я сел в засаду у виноторговца, что напротив; прежде всего я увидал его, когда он входил в тот же дом, что и накануне, но баронесса запоздала; тогда он имел неосторожность приложиться лицом к оконному стеклу в окне второго этажа, и на этот раз у меня не осталось никаких сомнений. А кроме того, в ту же минуту к нему опять пришла баронесса де Сов.

— Так ты думаешь, они, как и прошлой ночью, пробудут там до трех часов утра?

— Вполне возможно.

— А где находится этот дом?

— У Круа-де-Пти-Шан, около улицы Сент-Оноре.

— Хорошо, — сказала Екатерина. — Баронесса де Сов знает ваш почерк?

— Нет.

— Садитесь и пишите.

Морвель сел и взял перо.

— Я готов, ваше величество, — сказал он.

Екатерина продиктовала:

"Пока барон де Сов дежурит в Лувре, баронесса с одним франтом из числа его друзей пребывает в доме близ Круа-де-Пти-Шан, около улицы Сент-Оноре; барон де Сов узнает этот дом по красному кресту, который будет начерчен на его стене".

— Дальше? — спросил Морвель.

— Сделайте копию с этого письма, — ответила Екатерина.

Морвель слепо повиновался.

— Теперь, — сказала Екатерина, — поручите эти письма какому-нибудь сметливому человеку: пусть одно он отдаст барону де Сов, а другое обронит где-нибудь в коридорах Лувра.

— Не понимаю, — сказал Морвель.

Екатерина передернула плечами:

— Неужели вы не понимаете, что муж, получив такое письмо, рассердится?

— Но, мне кажется, ваше величество, во времена короля Наваррского он не сердился.

— То, что сходит с рук королю, может не пройти даром простому поклоннику. Кроме того, если не рассердится он сам, то за него рассердитесь вы.

— Я?

— Конечно. Вы возьмете с собой четверых, если надо шестерых людей, наденете маски, вышибете дверь, как будто вас послал барон, захватите влюбленных в разгар свидания и нанесете удар во имя короля; а наутро письмо, потерянное в одном из коридоров Лувра и найденное какой-нибудь сердобольною душой, засвидетельствует, что это была месть мужа, а убитый поклонник совершенно случайно оказался королем Наваррским; но кто же мог это предвидеть, если все думали, что он живет в По?

Морвель с восхищением посмотрел на Екатерину, раскланялся и вышел.

В то время как Морвель выходил из суассонского особняка, баронесса де Сов входила в домик у Круа-де-Пти-Шан. Генрих ждал у приоткрытой двери и, как только увидал ее на лестнице, спросил:

— За вами не следили?

— По-моему, нет, — ответила Шарлотта.

— А за мной, кажется, следили, — сказал Генрих, — и не только прошлой ночью, но и сегодня вечером.

— О Господи! Вы меня пугаете, сир; если то, что вы вспомнили о вашей прежней подруге, обратится против вас, я буду безутешна.

— Не беспокойтесь, моя крошка, — ответил Беарнец, — под покровом ночи нас берегут три шпаги.

— Три? Слишком мало, сир.

— Достаточно, если их имена — де Муи, Сокур и Бартельми.

— Так де Муи в Париже?

— Разумеется.

— Неужели он осмелился вернуться в столицу? Значит, и у него есть бедняжка, влюбленная в него до безумия?

— Нет, но у него есть враг, и де Муи дал клятву его убить.

Только ненависть, дорогая, заставляет нас совершать столько же глупостей, сколько и любовь.

— Спасибо, сир.

— О! Это относится не к тем глупостям, которые я делаю сейчас, а к прошлым и будущим. Не будем спорить на эту тему и терять время.

— Вы все-таки решили ехать?

— Сегодня ночью.

138
{"b":"811798","o":1}