— Но зачем вы приходили в такой поздний час к королю Наваррскому? — спросила Екатерина.

— Это долго рассказывать, — ответил де Муи. — Но если его величество будет иметь терпение выслушать…

— Да, — согласился Карл, — говорите, я хочу знать.

Екатерина села, вперив в молодого человека тревожный взгляд.

— Мы слушаем, — сказал Карл. — Ко мне, Актеон!

Собака подошла и снова положила голову к нему на колени.

— Сир, я приходил к королю Наваррскому в качестве уполномоченного моих собратьев, а ваших верноподданных протестантского вероисповедания.

Екатерина подмигнула Карлу.

— Не беспокойтесь, матушка, я не упускаю ни одного слова. Продолжайте, господин де Муи, продолжайте. Так зачем же вы приходили?

— Предупредить короля Наваррского, что его отречение от протестантства лишило его доверия гугенотской партии; но тем не менее в память его отца Антуана Бурбона, а главное — в память его матери, мужественной Жанны д’Альбре, имя которой нам всем дорого, представители протестантской церкви считали своим долгом оказать ему снисхождение, попросив его, чтобы он сам отказался от своих прав на наваррский престол.

— Что он говорит?! — воскликнула Екатерина, которая, при всем своем самообладании, была не в силах вынести такой неожиданный для нее удар.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Карл. — Мне все-таки кажется, что эта наваррская корона, которую так свободно перекладывают, не спросив меня, с одной головы на другую, чуточку принадлежит и мне.

— Сир, гугеноты, больше чем кто-либо, признают феодальное право сюзеренства, которое сейчас вы предъявили как король. Поэтому они надеялись уговорить ваше величество, чтобы вы сами возложили наваррскую корону на любезную вашему сердцу голову.

— Я? На любезную моему сердцу голову?! — изумился Карл. — Смерть дьяволу! О какой голове вы говорите? Я вас не понимаю!

— На голову герцога Алансонского.

Екатерина смертельно побледнела и впилась в де Муи горящими глазами.

— А мой брат Алансон об этом знает?

— Да, сир.

— И он согласен принять эту корону?

— В случае согласия вашего величества — поэтому он нас и направил к вам.

— О! Эта корона изумительно пойдет нашему брату Алансону! А мне и в голову не приходило! Спасибо, де Муи, спасибо! Когда вас будут осенять такие мысли, добро пожаловать к нам в Лувр!

— Сир, вы давно были бы извещены об этом проекте, если бы не это несчастное столкновение с Морвелем, из-за которого я опасался, что впал у вашего величества в немилость.

— А что говорил Генрих относительно этого проекта? — спросила Екатерина.

— Ваше величество, король Наваррский подчинился желанию своих собратьев, и его отречение готово.

— В таком случае, — заметила Екатерина, — отречение должно быть у вас на руках.

— Верно, ваше величество, — сказал де Муи, — случайно я захватил его с собой, оно подписано и датировано.

— А дата предшествует той сцене в Лувре? — спросила Екатерина.

— Да, ваше величество; помнится, это было накануне.

И де Муи вынул из кармана письменное отречение в пользу герцога Алансонского, подписанное собственной рукою Генриха и помеченное указанным числом.

— Верно, — сказал Карл, — по всем правилам.

— А что требовал Генрих взамен своего отречения? — спросила Екатерина.

— Ничего, ваше величество; он нам сказал, что дружба короля Карла вполне вознаградит его за потерю трона.

Екатерина от ярости закусила губы и заломила руки.

— Все, де Муи, выражено совершенно точно, — подытожил король.

— А если между вами и королем Наваррским все было условлено, зачем же тогда вам понадобилось видаться с ним сегодня вечером? — возразила королева-мать.

— Кому? Мне, мадам, с королем Наваррским? — спросил де Муи. — Арестовавший меня господин де Нансе подтвердит, что я был один. Его величество может его позвать.

— Де Нансе! — кликнул король.

Командир королевской охраны вошел.

— Господин де Нансе, — поспешно обратилась к нему Екатерина, — в трактире "Путеводная звезда" господин де Муи был один?

— В комнате — да, но в трактире — нет.

— A-а! Кто же с ним был? — спросила Екатерина.

— Я не знаю, ваше величество, был ли тот дворянин с господином де Муи; знаю только, что он бежал в заднюю дверь, уложив двух моих солдат.

— Вы, конечно, узнали, кто этот дворянин?

— Не я, а мои солдаты.

— Кто же он такой?

— Граф Аннибал де Коконнас.

— Аннибал де Коконнас! — повторил король, насупившись и что-то соображая. — A-а! Это тот, что в Варфоломеевскую ночь так отчаянно резал гугенотов?

— Граф де Коконнас состоит на службе у герцога Алансонского, — напомнил де Нансе.

— Ладно, господин де Нансе, можете идти, — сказал Карл, — только в другой раз не забывайте одного…

— Чего, сир?

— Что вы на службе у меня и обязаны повиноваться только мне.

Де Нансе вышел, пятясь и почтительно кланяясь. Де Муи взглянул на Екатерину и насмешливо улыбнулся.

На мгновение воцарилось молчание. Екатерина крутила кисточки своего пояса, Карл ласкал собаку.

— Но как вы думали достигнуть цели, господин де Муи? — спросил Карл. — Стали бы вы действовать силой?

— Против кого, ваше величество?

— Против Генриха, против Франсуа, против меня?

— Сир, мы получили отречение вашего зятя и согласие вашего брата, и, как я имел честь доложить вам, мы уже собрались просить согласия вашего величества, но помешало это роковое происшествие в Лувре.

— Так что же, матушка? — обратился Карл к Екатерине, — Во всем этом я не вижу ничего плохого. Вы, господин де Муи, были вправе просить себе короля. Да, Наварра может и должна быть самостоятельным королевством. Больше того, это королевство точно создано для того, чтобы выделить нашего брата Алансона, которому так хочется иметь на голове корону, что когда он ее видит на нашей голове, то не сводит с нее глаз. Его восшествию на наваррский престол препятствовало одно обстоятельство, а именно — права Анрио; но раз Анрио от них отказывается добровольно…

— Добровольно, сир, — подтвердил де Муи.

— …тогда похоже, что это воля Божия! Господин де Муи, вы можете свободно вернуться к вашим собратьям, которых я покарал… немного жестоко, может быть; но это дело уладится между мной и Богом. А вы скажите им, что если они хотят иметь наваррским королем моего брата герцога Алансонского, то король пойдет навстречу их желаниям. С этого времени Наварра будет королевством, а ее король будет носить имя Франциск Первый. Мне потребуется всего неделя, чтобы подготовить отъезд моего брата в Наварру с той пышностью и блеском, какие подобают королю. Поезжайте, господин де Муи, поезжайте!.. Господин де Нансе, выпустите господина де Муи, он свободен.

— Сир, — сказал де Муи, делая шаг вперед, — ваше величество, разрешите?

— Да, — ответил король и протянул руку молодому гугеноту.

Де Муи встал на одно колено и поцеловал королю руку.

— Кстати, — сказал король, удерживая де Муи, собиравшегося встать, — ведь вы просили моего суда над этим разбойником Морвелем?

— Да, ваше величество…

— Не знаю, где он, — он куда-то спрятался, но если вы встретите его, то расправьтесь с ним сами, я разрешаю, и весьма охотно.

— О сир, вот это поистине великая награда! — воскликнул де Муи. — Ваше величество может положиться на меня: я тоже не знаю, где он, но будьте покойны — я его найду.

Почтительно поклонившись Карлу и Екатерине, де Муи вышел без каких-либо препятствий со стороны конвоя, который его привел. Он миновал коридоры, быстро прошел в пропускные ворота и, выйдя из Лувра, одним махом перелетел с площади Сен-Жермен-Л’Осеру а в трактир "Путеводная звезда", где и нашел свою лошадь; а через три часа после описанной сцены де Муи уже чувствовал себя в полной безопасности за стенами Манта.

Екатерина, едва сдерживая гнев, удалилась к себе, а оттуда прошла к Маргарите.

Там она застала Генриха Наваррского в халате, видимо, собиравшегося ложиться спать.