Но Чернояр не сдался. Он понятия не имел, сколько у него оставалось времени, может, боль длилась ровно столько времени, пока организм не погибал от нее, а может, здесь давали определенный срок перед казнью. Он никогда не сдавался, и едва собрался с силами, как попробовал снова воспользоваться магией. И с каждой очередной неудачей росло в нем бешенство, а оно хоть самую малость, но отодвигало боль. И проясняло разум. А потом он вызвал Тиамат.
Но ничего не произошло. Сначала колдун подумал, что допустил ошибку, ведь в его полусознательном состоянии такое вполне возможно. Но и во второй раз вызов не удался. Тогда Чернояр решил, что просто не может произносить ни звука, и попробовал, применив магию разума, совершить любое, самое простое колдовство. Но, к его удивлению, ничего не произошло. Он мог поклясться, что магия работала, что все было сделано правильно, но безрезультатно. Поэкспериментировав еще немного, Чернояр пришел к выводу, что магия, порождаемая им, несомненно, работала. Заклятия действовали, но только не приводили к конечному результату.
Подумав еще немного, он решил, что производимую им магию что-то поглощает. Впитывает, словно губка, разбирая его формулу обратно до чистой энергии. Но зачем? Просто копить энергию?
Чернояр вдруг со злостью осознал, куда идет вся эта магическая энергия. В Круг Святости инквизиторов. Конечно же, ведь откуда-то они ее постоянно возобновляют, а тут как раз такая возможность. Вероятно, все это представляло собой лишь фарс, и ему только показалось, что он сумел перебороть боль и начать колдовать. Возможно, кто-то просто позволил ему это делать.
Чернояра снова охватила безудержная злоба. Если в Аду питались муками и страданиями, то те, кто находился на другом полюсе Добра и Зла, делал то же самое, только по-своему. Он на мгновение представил себе, как маг, промучившись здесь трое суток и отчаявшись вконец, вдруг понимает, что наконец сумел чего-то достигнуть, одержать маленькую, но победу, а значит, появлялась надежда на что-то большее. Можно было попробовать еще, ведь теперь была доступна магия. Неважно, что за усилия понадобятся в будущем, если на кону боль, страшные мучения. Если после нескольких часов ты начинаешь молить о смерти. И готов даже убить себя сам, если только сможешь сделать это. Но боль не позволяла ничего.
Рассуждая дальше, Чернояр пытался хоть как-то отвлечься от всего происходящего. Уйти от этой всепоглощающей боли.
Итак, маг начинал использовать магию. Попытка за попыткой, как он сам делал до этого. А в этой тюрьме, вероятно, содержалось много заключенных, и магическая энергия, получаемая от них, вливалась широкой рекой в Круг Святости, даруя силу тем, кто являлся для всех собранных здесь сейчас самыми лютыми врагами. Ирония, но жертвы сами давали силу своим палачам. Несомненно, надолго таких усилий жертвы не хватало, и она просто снова впадала в чувство безысходности, но, вероятно, устроители Чистилища продумали и это тоже. Наверняка они сделали нечто, позволяющее магу думать, что его усилия не напрасны. Ну, например, боль уменьшить, или сделать видимость возможности освобождения от пут. Или просто стереть память. Дать новую надежду, что еще немного — и свобода окажется близка. А отчаявшемуся человеку нужно только это. В теории все могло продлиться много времени.
Чернояр не хотел проверять свою идею и прекратил использовать магию. Тем более, что на ум пришел еще один интересный вывод: в тюрьме магов держали живыми до тех пор, пока они сами невольно давали инквизиторам энергию. Возможно, с кем-то дажедоговаривались. Если же магпереставал это делать, он становился больше не нужным, и существовал немалый шанс ускорить свою казнь. А использовать себя инквизиторам Чернояр позволить не мог. Лучше смерть. Ибо смерть избавит, наконец, от этой невыносимой боли. И от другой, гораздо более страшной. В священных писаниях Церкви сказано: «Живой собаке лучше, чем мертвому льву, ибо остается надежда», но колдун относился к этим словам с презрением. Психология раба. Нет ничего ценнее гордости и чести.
Лучше быть мертвым львом, чем живой собакой, — так считал Чернояр. По этому принципу он жил и готовился умереть.
А через сутки его выводы подтвердились, и за ним пришли. В какой-то момент пелена перед глазами стала исчезать. Организм оказался так изможден и настолько устал за четверо суток, наполненных нечеловеческой болью, что колдун не сразу понял это. Была сплошная апатия, и если бы не желание не сдаваться, он бы не пошевелился. Но пелена уходила. Первым вернулось обоняние, потом слух.
Но лучше бы слух не возвращался.
Чернояр никогда не слышал столько криков боли. Таких криков боли! Так не могли кричать живые существа, но они кричали. Аналитический ум сразу же включился в работу, и он говорил об одном — в Чистилище содержались далеко не одни только люди. Чернояр слышал эти крики боли и чувствовал, как от них холодеет даже его кровь. А еще к нему вернулось зрение. Он видел лишь открытый дверной проем и очень тусклый свет. И троих людей в нем. Это были инквизиторы. И от их вида, и от криков, наполнявших Чистилище, Чернояр снова пришел в дикое бешенство. Но сумел удержаться от колдовства.
— Завтра ты примешь Очищение, колдун. На рассвете. Тебя сожгут на костре. Ты будешь очищен от всякой скверны, и душа твоя вознесется к богу. Покайся в своих грехах и умрешь свободным от тяжкого груза.
Неожиданно Чернояр понял, что его рот больше не сковывает боль. Боли вообще нет, и он может наконец свободно вздохнуть. Тело ликовало, и на этой волне можно было расплакаться и, наверное, броситься в покаяние, умоляя не возвращать его снова в тот Ад. Но Чернояр лишь улыбнулся и зло бросил, как надоедливой собаке кидают со стола кость:
— Бога нет! Будьте вы все прокляты!
И тут же последовал разряд боли, а перед глазами все померкло. И боль стала, казалось в сотни раз сильнее, чем прежде, хотя вряд ли такое возможно. Но Чернояр радовался. Если бы он еще пробыл там и слышал все эти крики других пленников Чистилища, то мог просто тронуться умом. А он очень дорожил им.
Пусть даже впереди ждала смерть, но Чернояр хотел ее встретить, пребывая в сознании. Его не страшила такая участь, он ненавидел всю свою жизнь, так что не очень-то ею дорожил. Его никто не любил, он никому никогда не был нужен, поэтому никто не придет к нему на помощь. Его участь решена уже очень давно. Чернояр ни о чем не сожалел. Жизнь с самого малого возраста согнула его в бараний рог, превратив в ту черную тварь, которой колдуна многие считали, и которой, возможно, он на самом деле и являлся. Бог жесток — кому-то он дает счастье, а кому-то делает только зло. Говорят, бог дает тебе только те испытания, которые ты можешь вынести, но Чернояр вовсе не желал быть чьим-то подопытным кроликом. Он хотел сам определять свою судьбу, хотел свою долю счастья, такого, как у всех. Но ему не дали.
Все, что он видел, — это зло. Зло, которое получал полной мерой всю жизнь. Зло, превратившее его в того, кем он является сейчас. Колдун ненавидел бога за все, за всю свою жизнь, за всю ту несправедливость, творившуюся по Его воле вокруг. За то, что одни были счастливы, а другие почему-то — совсем наоборот. Одни дети рождаются и живут, а другие умирают, одни живут в счастливых семьях, другие — нет, одним дается счастье в жизни, другим — лишь зло. И вот тогда многие из первых превращаются в хороших людей, а многие из вторых — в злых. Как и Чернояр. Он все смог вынести в своей жизни, и люто ненавидел за все как ее, так и бога. За свою судьбу, за всю несправедливость. Поэтому он не слишком страдал сейчас, оказавшись на пороге смерти. Он как мог мстил за каждое зло, что причинялось ему, воздавал за него сторицей. Богу, судьбе, жизни. Неважно — кому. Они все получали сполна. В этом был смысл его существования. Раз ему причиняют зло, пусть хлебнут от него того же, только во много раз больше.
Зло порождает Зло.
Это закон.
Раз бог создал его и такие правила, то колдун лишь следовал им. Смирение — это лишь для слабых и рабов. За все в жизни нужно нести ответственность, все имеет свою цену, каждый поступок, каждое событие, каждое действие. И за это все нужно воздавать свою плату. Чернояр ее воздавал сполна. Всегда. За все. И сейчас ни о чем не жалел.
