Первый священник – Нашли время для пустых разговоров! Глупые, болтливые, бесстыжие бабы! Знаете ли вы, что архиепископ Будет сюда с минуты на минуту? Народ на улицах плещет и ликует, А вы расквакались, как древесные жабы… У. Б. ЙЕЙТС Византия 1 Отступают нечистые лики дня, Засыпает пьяная солдатня, Колокольный звон Отстраняет гул и отгулы ночи; И соборный купол из-под звезд и луны Свысока глядит На всю злость и гной наших путаниц. 2 Проплывает образ, лик или тень — Больше тень, чем образ, и лик, чем тень; С мумии, как с веретена, В петли троп развивается пелена; Рот, иссохший и бездыханный, Бездыханные созывает рты. Это – смерть-в-жизни, это – жизнь-в-смерти, Это сверхчеловечность. Я говорю ей: привет. 3 Чудо, птица или золотая игрушка — Больше чудо, чем птица или игрушка — В звездном свете, на золотой ветви Может крикнуть, как преисподний петел, Или может сквозь горечь луны Вечным металлом с презрительной вышины Всматриваться в перья и лепестки, Во всю кровь и гной наших путаниц. 4 В полночь по палатам скользят Пламена не из поленьев, огнив и молний — Пламена, зачатые пламенами, Чтобы души, исчадья крови, В них оставили злость наших путаниц, Избылись в пляске, В бредовом предсмертии, В предсмертии пламени, бессильного опалить. 5 Дух за духом, все ввысь, верхом На дельфине, который весь кровь и гной! Златокузницы императора Преграждают потопы. Плиты пляшущего Мраморного пола дробят Горькую ярость наших путаниц, Эти образы, чреватые образами, это море В рубцах дельфинов, в муках колоколов. Плавание в Византию 1 Нет обители тем, кто стар. Молодые любятся, им поют В смертных заводях смертные хоры птиц; Брызжут в заводях осетр и лосось; Птица, рыба, всякая плоть Зачинается, живет и умрет, Не внимая за музыкою чувств Нестареющим памятностям ума. 2 Старый человек – ничто, Как дырявая рвань на шесте, Если не всплеснется его душа Всхлопом рук и песней из смертных дыр. А чтобы запеть, нужно знать Памятности величий своих — И поэтому приплыл мой корабль В Византию, город святынь. 3 Вы, премудрые в Божием огне Золотой мозаики на стене, Низойдите, обстаньте мой круг, Научите душу мою запеть, Отымите сердце мое, Жаждущее, но вбитое в смерть И не знающее, что оно есть, Ибо вечность – тоже ведь ремесло. 4 Никогда я не воплощусь Ни в единую природную тварь, А лишь в золото и эмаль Греческих златокузнецов, Веселивших сонных царей, — Или буду с выкованных ветвей Петь вельможам Византии о том, Что прошло, что проходит и что пройдет. РЕДЬЯРД КИПЛИНГ Руны на Виландовом мече Меня сковали Предать бойца В первом бою. Меня послали По злое золото На крайний свет. Злое золото Вплывает в Англию Из глуби вод. Золотою рыбою Вновь оно канет В глуби вод. Оно не за снедь, Оно не за снасть, А за Самое Главное. Злое золото Спит в казне Для недобрых дел. Злое золото Всходит к миру Из глуби вод. Золотою рыбою Опять оно канет В глуби вод. Оно не за снедь, Оно не за снасть, А за Самое Главное. Лесная тропа Лесная тропа, Вот уж семьдесят тому лет, Замуравилась И размылась погодой-непогодой, И уже никому не ведомо, Что была тут лесная тропа, А потом заросла. Под стволами Сплелся вереск с быльем И с синею сонной травой. Лишь лесник Угадает под голубиными гнездами Меж барсучьих приволий Ту былую лесную тропу. Но если войдешь В летний лес на закате дня, Когда ляжет прохлада на форельи пруды, Где выдра выдре свистит, Не пугаясь людей, Никогда здесь не виданных, — Ты услышишь стук от конских копыт И плеск плаща по росе, Словно в скачке Сквозь пустынный туман, Словно им открыта и ведома Та былая лесная тропа… Но была ли лесная тропа? У. Х. ОДЕН Вольтер в Фернее Он счастлив. Он обходит свои места. Часовщик у окошка поднимает на него глаза И опять опускает к часам. Возле новой больницы столяр Притрагивается к шляпе. Садовник пришел сказать: Посаженные им деревья принялись хорошо. Альпы сверкают. Лето. И он велик. Далеко в Париже, там, где его враги Злословят, какой он гадкий, в высоком кресле сидит Слепая старуха и ждет смерти и писем. А он Напишет: «Жизнь – выше всего». Но так ли? Да, так. Борьба Против несправедливости и против лжи Стоила свеч. И сад стоил свеч. Возделывайте свой сад. Лаской, нападкой, насмешкой – он был умнее всех. Он был вожаком мальчишек в священной войне Против зажиревших взрослых: как мальчишка, хитер, Он умел, когда надо, смиренно пойти На двусмысленный ответ или спасительный обман И ждал своего часа, терпеливый, как мужик. Даламбер сомневался, а он нет: час придет. Сильным врагом был только Паскаль; а все Остальные – уже травленые крысы. Но забот Еще много, а надеяться можно лишь на себя. Дидро глуп, но делал все, что мог. А Руссо завопит и ничего не сможет: он это знал. Ночь заставляет его думать о женщинах. Чувственность — Лучший из учителей: Паскаль был дурак. Как Эмилия любила астрономию и постель. А Пимпетта его хотела, как скандала. Хорошо! Он отплакал свое о Иерусалиме. В конце концов, Кто не любит наслаждения – всегда неправ. Как часовой на посту, он не спит. Ночь пропитана злом: Погромы, землетрясения, казни. Скоро он умрет, А над Европой сумасшедшие матери стоят у котлов, Чтобы бросить в них младенцев. Только его стихи, Может быть, их удержат. Надо работать. В выси Нежалующиеся звезды вели свою светлую песнь. |
