II В высях, где тени сгустились в тьму, В тысяче вечностей над бездной мук, Над бушеваньем ливней является Бледное, как утро, Божье лицо. Дальние церкви наполняет сон Сфер, безмерный, как лепет арф, Когда, как месяц с большого небосвода, Белое наклоняется Божье чело. Приблизьтесь. Рот его – сладкий плод, Кровь его – тяжкое медленное вино, На его губах в темно-красной заводи Зыбок синий жар полдневных морей. Приблизьтесь. Нежен, как бабочкина пыльца, Как юной звезды золотая ночь, Мерцает рот в бороде златобородого, Как в темном раскопе мерцает хризолит. Приблизьтесь. Прохладнее змеиной кожи, Мягче он пурпурных царских риз, Нежнее заката, который обесцвечивает Дикую боль огненной любви. Скорбь падшего ангела – словно сон На лбу его, белом троне мучений, Грустном грустью того, кто пробуждается, О виденьях, канувших в белый рассвет. Глубже, чем тысяча пустых небес, Его горечь, прекрасная, точно ад, В красной бездне которого теряется Бледный луч с полуденной вышины. Его боль – как ночной двусвечник. Это пламя облегло ему голову И двумя рогами в дремучей роскоши Из его кудрей вонзается в тьму. Его боль – как ковер, по которому Письмена каббалистов горят сквозь ночь, И как остров, минуемый плавателями В час, как в дебрях кричит единорог. Его боль – в ней тень и сень дубрав, Взлет печальных птиц над большими заводями; Это царь, в горностаях и задумчивый, Тихо шествует сквозь склеп своих предков. Приблизьтесь. Загоритесь его скорбями. Впейте вздох его, холодный как лед, Вздох, принесшийся из‐за тысяч эдемов Ароматом, впитавшим всякое горе. Вот он смотрит, он улыбается, — И душа у вас тиха, как пруд в камыше, Тихо наполняемая пеньем Пановой Флейты, льющимся из лавровых рощ. Усните. Ночь, сгущаясь в соборе, Угашает огни на высоком алтаре, И огромный орел его безмолвия Зыблет тень своих крыл на ваших лбах. Спите, спите. Темный божеский рот Вас коснется осеннею ли, могильною ли Свежестью, и мнимый расцветет поцелуй, Желт, как гиацинт, ядовит, как мучница. СТАНСЫ Все стихи Мореаса – из книг «Стансов» (нумерация их – на поле слева), где почти все стихотворения – по 16 строк. Когда они сжаты в переводе до 4 строк, то, кажется, ненамеренно становятся похожи на китайские или японские стихи.
ЖАН МОРЕАС I, 11 Смейся как весенние ветки, плачь как ветер. Жизнь – она ни счастье, ни горе, она – лишь призрак. IV, 8 Ты смеешься в горе и сам не знаешь, зачем тебе песни. А ведь жизнь и смерть, и доброе и злое — все только для лиры. Add. Вспоминаю родину, бледные оливы, взнесшийся кипарис. Почему она перед глазами и в сердце? Потому что она далеко. I, 15 Солнце из тумана, из юга – север: я – как ты, Париж: Радость плачет в глазах моих, и горек Рок – в улыбке моей. I, 17 Пар, свисток, поезд в ночь, время влет, вспыхнут розы, и пожелкнут листья. Рождаясь, прощай! умирая, прощай! Это горе мимолетно, как счастье. II, 12 Смеется апрель, добрые мысли возвращаются, как листья. Капля меда в горькой чаше расставания с бытием. Add. Когда-то тенистый, влажно лег мне на лоб осенний лист, И душа в грезе раскрывает преддверье своей судьбы. III, 18 Серебряная луна над мачтами порта, над мраморами парка, Над гранями берега, над безгранными нивами и Парижем, где конец всех дорог. II, 7 От заботного города в нежную бы рощу, к колыбельному бы морю. Но увяли мои апрели, и жатва моя – под чужим серпом. VI, 5 Тополя в закате осыпают в растущий сумрак Самоцветным севом шитье лета по тканям осени. III, 11 На зеленом кладбище под вечерними птицами Я смотрю на пахоту, где колосьями высятся кресты. IV, 7 Я как дым, миг живущий, но вставший из огня. Склонившись, человек разгребает очажный пепел. V, 10 Радость и горе, пролетите сквозь меня, не тронув, Как сентябрьский ветер пролетает сквозь вскинутые сучья. II, 18 Облака над волнами колосьев как паруса. Скоро вы отяжелеете бурей, как сердце мое. III, 14 Дуб над долиной, ветер в листве, птицы в гнездах. Бьет гром в вершину, топор под корень, — он печально терпит. VI, 11 Пруд у праздной мельницы — в мертвых листьях. В черную воду погляжу на себя и на блеклое солнце. I, 13 Бледное солнце осени — надо мной, над рекой, над рощей. Вейся, лист, холодейте, волны, крепни, сердце. V, 5 Мертвый лист бьется о порог, а время в ставень. Камин, свечка, я один, и осень как «баю-бай». V, 6 Вздула парус над спящим городом ночь, кишащая одиночеством. Вскрой окно, и она ворвется к тебе потопом. V, 8 Недолгая роза, украшенье сада, любви и лиры, Пьет, как сладость, ржавь и смерть пронзающих ливней. V, 7 Ветер, раненный над каменной мостовою, Дымная осень — это сердце мое осыпает листья. Add. Роза, увядшая в вазе, зачем ее я помню? Усталому сердцу тяжек даже призрак розы. V, 3 Осень кружит листья и с ними – мою душу. Дай им лечь помечтать на край твоего бассейна. IV, 17 Чаша горя нам слаще меда: Жизнь лишь дым, смерть лишь тень от дыма На весах бытия. Равняйте чаши. Add. Тучи, дорога, ветер в лицо, гром как сердце. Крик попутного ворона ничего в моей судьбе не изменит. VI, 2 Под остылым небом в свисте ветра и криках охрипших птиц Брести в вечер, до версты, где привал и горький ломоть. Add. Стонущий ветер в золотом плаще свеваемых листьев, Что ты скажешь позднему солнцу, поздним плодам, позднему мне? V, 12 Чтобы не слышать, как над этим миром стучит мое сердце, Ночью над прибоем взмолюсь я к морю, и меня не станет. III, 1 Выцвело лето, зима стучится, я отворю. Отвздыхали листья, плачутся сучья, ни молвы, ни друзей. Божьей искрой выгорев в горе, выживу, выжженный. |
