— Может быть, вы прекратите прятаться? — вопрос прозвучал словно пушечный выстрел.

Айрис ахнула, поздно спохватившись, и девушкам пришлось выйти из тени.

— Почему ты всегда такой внимательный? — буркнула Валери, подходя ко мне.

На моем лице мелькнула улыбка. Тыковка. Я взглянул в ее небесные глаза и в который раз поразился сходству сестры и брата. Она подошла к столу, внимательно осмотрела его, затем схватила ленты и вернулась ко мне. Сообразительная девочка. Ничего не говоря, я вытянул вперед ладони, и Валери принялась обматывать каждую руку, тщательно проверяя свою работу в конце.

— Ты медик, — произнес я.

Она вскинула на меня глаза, в которых ясно отображалось непонимание.

— И что? — робко спросила Валери.

— Лучше, чем медики, эту работу не выполнит никто. Я доверяю тебе, Валери Эйбрамсон.

На ее хорошеньком личике появился очаровательный румянец, и почему-то мои губы вновь растянулись в улыбке. Она всегда была мне как младшая сестра. Еще в детстве, когда я увидел ее, такую маленькую, я по непонятной мне причине сразу почувствовал нечто глубокое к ней. К Айрис я такого не испытывал. Сначала казалось, что Валери мне понравилась, однако спустя несколько месяцев я понял, что это не так. Я просто спутал чувство братской любви с мужской. Мне нравилось проводить с ней время, слушать ее голос, защищать ее, делать так, чтобы на ее лице появлялась улыбка, смешить рассказами и шутками, тайно водить ее на вечеринки, что устраивал Темпл или кто-то из нас. Частенько вход туда ей был воспрещен, и это вызывало во мне досаду, из-за чего я помогал Валери сбегать из дома и оставаться на тусовках незамеченной для глаз кого-либо из моих друзей.

А все потому, что я видел, на кого она смотрела, слышал, по кому она вздыхает, чувствовал, кому принадлежит ее сердце. Я знал, что это был Джейми. И я помогал, устраивая для них случайные встречи, ненавязчиво упоминая ее имя рядом с ним, невзначай рассказывая о событиях, что приключились с ней, упоминая о ее положительных качествах, поступках и ангельской красоте. В начале Джейми охотно поддерживал такие разговоры, говоря о ней в положительном ключе и не рассматривая ее на роль своей избранницы, однако с каждым разом ему становилось все труднее это делать, ибо медленно, но верно Валери стала проникать в его сердце, вызывая трепетные чувства. Этому глупцу понадобилось много времени, чтобы наконец связать себя узами куда более крепкими нежели дружеские, и теперь, смотря на Валери, зная, насколько счастлива она и мой брат, я был спокоен, считая, что выполнил свою миссию. Можно и умереть. Жалеть будет не о чем.

Как только эта мысль пронеслась, в голове возник образ голубоглазой девушки с медовыми волосами. Ее смех заполнил мои уши, и я поморщился, встряхнув голову. Нужно немедленно прогнать воспоминания, пока они не начнут приносить мне страдания. Она запретный плод, будущая жена моего брата. У меня нет никаких прав. Я почувствовал душевную боль и закрыл глаза, стараясь утихомирить ее, когда женская рука легла на мою грудь. На то место, где отчаянно билось мое сердце.

Я открыл глаза, увидев голубое, безмятежное небо. Валери.

— Ты вспомнил ее? — на последнем слове моя давняя подруга сделала акцент.

— Нет, — ровно произнес я.

— Врешь.

Сдавшись, я покачал головой.

— Все кончено, наши дороги никогда не пересекутся. Она выйдет замуж за моего брата, а я женюсь на Лукреции, сдержав слово, данное ее отцу.

— Но она когда-то любила тебя, — нахмурилась Валери. — Вы были с ней вместе, и я не думаю, что она сможет переступить через это

Я горько улыбнулся, положив руку на ее ладонь и сжал.

— Прошлое — это прошлое, Валери. Если хочешь жить спокойно, никогда не позволяй событиям, произошедшим с тобой однажды, просочиться в настоящее и разрушить будущее.

— Но как твой брат посмел начать встречаться с ней, когда знал, что вы были вместе?! — яростно прошептала она.

Боль с груди усилилась, и я отвернулся, лихорадочно обводя взглядом стол, пытаясь найти что-то что сможет сейчас отвлечь мое внимание от прошлого, но оно уже крепко вцепилось в мое горло, душа меня.

— Сердцу не прикажешь, Валери, — собрав всю свою волю, холодно произнес я.

Пора включить того Эйдена, который ничего не чувствовал, который был напрочь лишен эмоций, сохраняя ясность рассудка.

— Ты бы смог сделать то же самое своему брату?! Смог бы увести у него девушку?!

Я приоткрыл руку и, достав нож, сделал маленький надрез, наслаждаясь физической болью, вытеснявшую душевную.

— Я не ангел, Валери. Кто знает, на что я способен, — отрезал я, после чего схватил маску и шлем.

— Куда ты идешь? — встряла Айрис, преградив мне дорогу.

Все три девушки уставились на меня. Вот черт.

— Я буду руководить людьми дона Гвидиче, ибо лучше меня эту местность никто не знает, вы остаетесь дома, под охраной. — Девушки возмущенно открыли рот, чтобы воспротивиться, но я не позволил им. Не в этот раз. — Сейчас речь идет не о ваших прихотях, не о желании помочь, а о вашей безопасности. Вам кажется, что все так легко, что с вами ничего не случится, но там люди, полные жестокости, бесчеловечности, похоти, озлобленности, способные выстрелить вам в лоб и не дрогнуть. Любая ошибка может привести к вашей смерти. Если вы настолько хорошо владеете оружием, знаете, что, где и как делать, имеете достаточно смелости и жесткости, чтобы убить солдат Варгаса, тогда вперед, я ничего не скажу. Но если же вы не сможете хладнокровно убивать, рационально мыслить, не поддаваясь эмоциям, тогда вам там делать нечего. Мало того, что вы поставите под удар свои жизни, так и мы будем рисковать собой ради вас. Ни один из нас не сможет спокойно думать, зная, что вы находитесь где-то рядом и, возможно, в опасности.

Я закончил, глядя попеременно то на Валери, то на Айрис, то на Билл. Они обдумывали мои слова, взвешивали все «за» и «против». Но я знал ответ, я знал, что они скажут мне.

— Хорошо, — вздохнула Билл, — я согласна с тобой. Мы останемся здесь, — Валери и Айрис согласно кивнули, и я испытал головокружительное облегчение. Повернувшись, я направился к двери, когда услышал Билл: — Эйден, пожалуйста, сделай так, чтобы никто из вас не пострадал.

В ее голосе было столько боли и надежды… Я кивнул головой, не находя в себе силы ответить, и вышел, разбудив монстра, что жил внутри меня, но забылся долгим сном. Долго же прозябал он, покоренный иллюзией спокойной жизни. Но нам пора вершить суд. Безжалостный. Справедливый. Суд.

В обычном мире далека от повседневной.

Но в мире мафии смерть с рутиной идут рука об руку.

И мне кажется, что так правильнее.

("Бродячие псы")

Джейми

Мы шли медленно, невесомо, бесшумно. Я боролся с искушением убить нахер здесь всех и радовался, что Харви был рядом. Этот человек сможет выбить из меня эту дурь в случае чего. Вообще Харви лучше не злить, ибо в гневе это представитель рода людского страшен и безжалостен, а сейчас он как раз был в ярости, так что я предпочитал вести себя тихо и неприметно, чтобы не капать ему на мозг. Да, черт побери, я тоже кого-то побаиваюсь. И такое в жизни случается.

Вообще Харви не всегда был таким. До той роковой ночи он был мягким, добрым парнем, не обращавшим внимание ни на то, что о нем говорят, ни на то, как на него смотрят. Его никогда не интересовало мнение других, он предпочитал поступать так, как считал нужным, и потому в нашей Шестерке он оказался самым несговорчивым пацаном, который подолгу взвешивал все "за" и "против", предполагал самые невероятные варианты развития ситуаций и лишь только после этого мог иногда согласиться с нашим мнением. Это не значит, что Харви был тем человеком, который вечно капризничает и ноет, что все не так, нет, просто он не любил ошибаться, предпочитая страховать свою и наши задницы. Это было одно из самых важных его качеств. С этим человеком план обычно имел успех не на сто процентов, а на один миллион.