Глаза Оливера вспыхнули, а я обомлела. Кто это на меня обратил внимание?

— И-и-и? — нетерпеливо спросила я, но Коко не ответила, и тогда я не выдержала: — Ты долго будешь тянуть быка за рога?

Подруга засмеялась.

— Обожаю выводить тебя из себя.

— Вампирша! Питаешься моей энергетической кровью.

— Заодно и мою прихлебывает, — согласно кивнул Оливер, доставая из сумки шоколадный батончик.

Я выхватила у него шоколадку и отбежала в другой конец комнаты, параллельно открывая его и засовывая целиком в рот. Это же батончик «Малышка Рут»! Мой самый любимый! Могу съесть тонну, и со мной вообще ничего не будет! Оливер запихнул пальцы мне в рот и стал вырывать батончик, ругаясь на меня матом, отчего я разразилась хохотом и выронила на пол шоколад. Полуразжеванный, весь в моих слюнях, он лежал на полу, служа нам напоминанием о том, что все прекрасное в этой жизни очень быстро кончается.

— Три секунды ведь еще не прошли? — спросил Оливер с надеждой в голосе.

— Он бесповоротно принадлежит утилизации, — заключила Коко, вытаскивая салфетку и хватая ею батончик. В следующее мгновение батончик оказался в корзине, как и наше сердце. Мы не оставили нашего друга умирать одному.

— Это все ты виноват, — заключила я, расстроенно садясь на стул.

— Я?! — обескураженно воскликнул Оливер. — Я?! Это ты выхватила его у меня из рук!

— Ты ведь знаешь, что я обожаю эту шоколадку, и мог бы купить два. Эгоист!

— Вы серьезно будете ссориться из-за батончика? — вздернула брови Коко, и я не смогла не восхититься ее потрясными тенями. Ну как же обалденно она красится… — Тебе вообще не интересно, кто запал на тебя?

Все внутри перевернулось, шоколад и обида забылись, и вот мы снова сидели в кругу, слушая Коко с замираем сердца.

— Вы ведь знаете МартИна?

Тормоза слетают, и меня прорывает:

— Что?! МартИн?! По мне тащится Мартин? Он? Охренеть! А как ты…

— Да угомонись ты, блин! — раздраженно кричит Коко и затыкает мне рот рукой.

Как я могу остановится, когда она сказала, что по мне умирает Мартин? Этот потрясный темноволосый красавчик из Дании с ореховыми глазками и самой сладкой улыбкой на Земле?

— Нет, это не Мартин, — я разочарованно выдохнула в руку Коко. — Ты помнишь его друга, который лучший в своем потоке?

Глаза Оливера округлились, отчего он стал похож на Кота в сапогах и с благоговение выдохнул, округляя губы:

— О. Мой. Бог. ОХРЕНЕТЬ!

Он зажал себе рот рукой, пытаясь сдержать восторг, и стал бить ногами по ножке кровати, а я же в это время лихорадочно пыталась вспомнить, про кого говорит Коко, но на ум никто не приходил. Кто у них там лучший в потоке? С кем Мартин постоянно таскается? Память, как будто, на дух отшибло.

— Виктор, — широко улыбнувшись, наконец произносит Коко, и это имя взрывает всю мою вселенную, оглушая меня.

Виктор! Виктор! Твою ж налево, Виктор! Я вскочила со своего стула и стала прыгать по комнате, вспоминая все университетские танцы и улюлюкая. Виктор! Господи, Боже мой! Этот красавчик, просто самый умопомрачительный мужчина на Земле интересуется мной?! Тот, что гоняет на крутой байке, участвует в ночных заездах и отбивается от девчонок, которые табуном за ним бегают? Тот, что обладает выразительными, большими, карими глазами, мягкими и полными губами, охапкой черных гладких волос и невероятным прессом? Держите меня, кажется, я падаю в обморок.

— Я так надеялся, что он все-таки в глубине души гей! — воскликнул Оливер и засмеялся. Я бросилась на него, покрывая поцелуями все его лицо. — Она сошла с ума…

— Виктор! Виктор! Виктор! — кричала я, кружась по комнате.

Коко засмеялась.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, когда села на стул и пыталась привести в норму дыхание.

— Мартин спрашивал у Брайана про тебя, обменялся парочкой слов с ним. Брайан спрашивает: не будешь ли ты против, если Мартин и Виктор присоединятся к нам в субботу, когда мы поедем на вечеринку?

— И ты еще спрашиваешь?! Конечно нет.

— Отлично, — заключила Коко, хватая телефон и набирая сообщение, а затем пронзительно посмотрел на меня и многообещающе улыбнулась. — Может быть, удача улыбнется тебе, и ты познаешь лучшую ночь в своей жизни.

Ответив на очередной вопрос преподавателя, я сделала несколько пометок в тетради и нарисовала по памяти шестой зуб, отмечая все ткани. Рядом сидела Колетт, наматывающая на длинный палец зеленые прядки волос и что-то активно пишущая в тетради. Нас окружало несколько десятков студентов: некоторые из них откровенно ничего не делали (как они будут сдавать экзамены?!), некоторые спали после тяжелой рабочей ночи, некоторые так же строчили в тетрадях, испытывая откровенный страх не успеть за преподавателем. Миссис Руффало бежала впереди паровоза и всегда рассказывала свои лекции так, словно вот-вот начнется война и она не успеет показать нам фотографию очередного зуба, который ей удалось вылечить, а затем вновь рассказать, как она храбро сражалась за него чуть ли не насмерть. Фантазерка! Но одно я могу сказать точно: она высококвалифицированный специалист с манией величия. Точка.

Я правда всегда хотела быть стоматологом. То, как наш дантист копошился в моем рту, как он увлеченно лечил мои зубы, как подпевал песням, что играли по радио, как рассказывал о новой предстоящей конференции, вдохновило меня на то, чтобы я пошла вразрез своим родителям и заявила им в тринадцать, что буду не дипломатом, а стоматологом. Нельзя сказать, что они с радостью приняли мое решение — мои родители были откровенными психопатами, и то, что мама сейчас лежит в психиатрической больнице, а папа «трагически» погиб, меня никак не трогало. Вы можете посчитать меня самым мерзким человеком на земле, но мой отец годами избивал моего брата, чуть не изнасиловал его девушку, убил своего лучшего друга, а еще состоял в мафиозной группировке.

При одном только упоминании его меня передернуло, и во рту появилась горечь ярости и обиды. Из-за него моя сестра на долгие годы оказалась в кресле-каталке, из-за него мой брат сходил с ума, из-за него я… Нет! Тряхнув головой, я вновь вернулась лекции, ответила на очередной вопрос миссис Руффало, а затем сделала небольшую запись. Вдруг Коко тыкнула в меня своим ноготком, и я тихо ойкнула.

— Почему ты собрала волосы в хвост? — спросила тихо она.

Я недоуменно посмотрела на нее. Она реально хочет сейчас обсуждать именно это?

— Они мне мешают.

— Да иди ты нахрен.

Она схватила мою резинку и сдернула ее с волос, из-за чего они веером рассыпались по моим плечам.

Миссис Руффало повернулась именно в этот момент, и я сделала вид, что у меня что-то упало, из-за чего юркнула под парту.

— Ты что творишь? — шикнула на нее я, ударив в коленку.

Она ехидно улыбнулась.

— У тебя такие красивые волосы, а ты собираешь их вечно хвост!

— Они лезут в глаза.

— Ну и пусть лезут тому, кто потом намотает их на кулак. Виктору, например.

Она подмигнула мне, и я закатила глаза, представляя, как Виктор-красавчик берет меня за волосы, отчего мне приходится откинуть голову назад. В моих фантазиях у него почему-то были большие серо-голубые глаза, невероятные пухлые розовые губы с серебристым колечком, острые скулы, проколотые уши и длинные до плеч пшеничные волосы… Я резко распахнула глаза, словно меня окатили ушатом холодной воды, и в ужасе уставилась на Коко.

— Что случилось? — спросила она шепотом.

Я попыталась выкинуть из головы этот образ, но он все никак не уходил, вновь и вновь возникая перед глазами. Да что ж это такое! Я не вспоминала человека уже два с половиной года, а тут…

— Ничего, — быстро произнесла, прогоняю до ужаса знакомое и невероятно красивое лицо.

Слава Богу, от дальнейших разъяснений меня спасла миссис Руффало, которая объявила о завершении лекции и предупредила нас о предстоящем коллоквиуме. Мы с Коко быстро собрали вещи и ринулись из аудитории, торопясь в наше любимое кафе, в котором места занимались быстрее, чем распродавались сумки от Chanel в разгар скидок. Оливер обещал присоединиться через 10 минут.