— Мне жаль, что ты так рано ее потерял, — прошептала я ему на ухо.

Джейми сжал мои плечи, дав мне понять, какая боль годами живет внутри него.

— Она была бы очень хорошей мамой, — глухо произнес он.

— Она была бы чудесной мамой, — я чмокнула его в макушку. — Она бы восхищалась таким сыном, как ты, гордилась бы им.

Джейми потерся об мою ключицу, и на коже я почувствовала что-то влажное — его слезы. Никогда до этого я не видела, чтобы он плакал, потому что Джейми всегда транслировал силу, жесткость и беспристрастность, а тут он наконец дал волю своим чувствам.

— Стать тем человеком, которому ты хоть немного открылся, ценно для меня, — призналась я, заглянув в его лицо. Он дурашливо улыбнулся и отвел взгляд, на что я зацокала и потянула его за волосы, заставив посмотреть на меня. — Спасибо.

Джейми кивнул головой, и на его лице вновь появилась ухмылка, позволившая мне лицезреть любимую ямочку на еще щеке. Я поцеловала ее, ощутив дыхание Джейми на своем лице.

— Спасибо, — сказал он, когда я оторвалась от него, — что позволила мне открыться.

— Не то, чтобы ты прям открылся, — хохотнула я, — всего лишь приоткрыл створку, как это делают ракушки. Просунь я туда палец, могла бы лишиться его.

Джейми засмеялся.

— Мне тяжело говорить о себе.

Я внимательно посмотрела него, наклонив голову.

— Практика, джентльмен, — вспомнилась мне Элизабет из «Гордость и предубеждение», — и только практика.

Он покачал головой, пытаясь скрыть улыбку, но было поздно, ибо она оказалась замеченной мной.

— Спасибо, — сказала я, положив голову ему на плечо.

— За что? — удивился Джейми.

— За то, что слушаешь, — мы ненадолго замолчали. — За то, что ты рядом сейчас.

Джейми прислонился подбородком к моей макушке и стал успокаивающе водить рукой по спине.

— Я всегда рядом с тобой, нимфа, — донесся до меня его бархатный голос. — Всегда.

***

Трауром пропитались стены общежития. Особенно это чувствовалось на нашем этаже, где никто никуда не выходил, где каждый носил черное, где находился столик, на котором стоял портрет Саманты, слова памяти и букет цветов. Ректор университета на один день отменил все занятия, деканы факультетов дали нам номера психологов и сказали, что мы можем обращаться по любому поводу.

Два самоубийства за последние несколько недель насторожили всех студентов, поэтому каждый из нас, проходя мимо других людей, пытался понять, не нужна ли кому-нибудь помощь. Мы не на шутку забеспокоились. Этими случаями заинтересовались даже журналисты, слетевшиеся к воротам нашего университета, как стервятники на жертву, и начавшие плодить небылицы. Самое ужасное — они играли на чувствах родных и близких погибших, сочиняя истории, которых никогда не было.

В комнату постучали, и я, оторвавшись от учебника по анатомии, с помощью которого хотела вспомнить пару человеческих костей, крикнула:

— Открыто!

Настроения учиться не было, но мне приходилось делать это, потому что на следующей неделе пару преподавателей решили устроить нам «зачетики», чтобы проверить уровень наших знаний. Моя худшая идея — поступать на медика, ибо эти люди не живут. Они вообще не знакомы со словом «жизнь». Перестав пялиться на кучу рисунков с телом человека, которые делала еще на первом курсе, я взглянула на человека, что тихонько вошел и закрыл за собой дверь.

— О, Виктор! — удивленно воскликнула я, глядя на него. — Каким ветром занесло сюда?

— А ты не рада, что я пришел? — спросил он, обняв меня сзади и поцеловав в шею.

Я поспешила вырваться из объятий, чувствуя некий дискомфорт.

— Нет, — Виктор прислонился щекой к моей щеке, — почему ты так говоришь?

— Хочу услышать, как ты по мне скучала, — рассмеялся он.

Я замялась, понимая, что совершенно по нему не скучала, ибо в моих мыслях снова крутился Джейми и наша с ним последняя встреча. Да, она была связана с трагедией, но и она же дала нам возможность сломать этот лед в отношениях и открыться друг другу. Черт, я опять иду по накатанной дорожке.

Не придумав ничего лучше, я притянула Виктора для поцелуя, надеясь, что он выбьет эту дурь из его головы, но при этом совершенно не ожидала подобной реакции: он глубоко просунул свой язык мне в рот, принявшись трогать мое тело. Его рука была в опасной близости от моей груди, когда я перехватила ее и прервала поцелуй, резко вскочив со стула. Нужно что-то делать…

— Ты что, нам надо быть осторожнее! — театрально воскликнула я, подходя к двери. — А если сюда кто-нибудь войдет?

— Мы можем запереться, — пожал плечами Виктор и широко улыбнулся.

Логично. А-а-а-а-а, нужно придумать что-то весомое.

— Не можем, — железно сказала я, — иначе Коко не сможет войти, а это и ее комната тоже.

Я открыла дверь, просовывая голову в коридор и надеясь, что она как раз направляется к нам, но там было пусто. Чертыхнувшись, я уже закрывала дверь, когда мой взгляд зацепился за портрет Саманты и сердце в груди ёкнуло. Воспоминания шквалом обрушились на меня, вызывая очередной поток слез. Видит Бог, я рыдаю беспробудно вот уже два дня, совершенно не чувствуя носа, глаз и головы. Виктор вновь приобнял меня сзади, водя рукой вдоль моего бедра, и я, совершенно не настроенная на лобызания, стряхнула с себя Виктора, громко захлопнув дверь.

— Умерла Саманта, мать твою, а ты лезешь ко мне с поцелуями и их продолжением! — Виктор ошарашенно смотрел на меня, из-за чего в груди тут же вспыхнуло чувство вины. Я была резка в своем высказывании, признаю. — Извини, просто тяжелые дни.

Виктор кивнул головой, а затем прошел мимо меня, явно намереваясь покинуть комнату, когда я схватила его за рукав куртки и обняла. Через несколько долгих минут он обнял меня в ответ. Мы простояли так недолго, после чего он сказал:

— Извини. Я совершенно о тебе не подумал.

Ну вот, чувство вины буквально закричало в моей груди. Я кивнула головой и громко выдохнула, вновь ощущая опустошенность.

— Мне нужно свыкнуться с мыслью, что ее больше нет.

— Понимаю, — Виктор положил руку на мою макушку. — Если нужна моя помощь — я всегда рядом.

В дверь постучали, и я, обрадовавшись, что меня лишили этого тягостного диалога, кинула к ней, надеясь, что там будет кто-то, кому очень срочно нужна моя помощь, но за дверью никого не было. Я нахмурилась, а затем заметила внизу корзинку поверх коробки из-под пиццы, и тут же принялась смотреть, что в них: любая пепперони и флешка.

— Странно, — пробормотала я вслух, после чего занесла все в комнату и закрыла дверь.

Виктор внимательно наблюдал за мной, но вопросов не задавал. Оставив пиццу на столе, я достала макбук, вставила флешку, воспроизводя видео под номером 1, и увидела то, что смотрела всю свою жизнь, — мультсериал «Как говорит Джинджер». Там же в папке, где хранились видео, была картинка, на которой были изображены милые кролики и надпись, гласившая следующее: «Детство — лучшая таблетка от всех невзгод. Надеюсь, тебе станет лучше». Запищав от радости, я начала скакать по комнате, после чего набросилась на Виктора.

— Спасибо! — радостно воскликнула, стирая слезу, скатившуюся по щеке. — Ты заботишься обо мне, делаешь все, чтобы я чувствовала себя исключительной…

Виктор захохотал и принялся кружить меня по комнате.

— Был уверен, что тебе мои подарки уже принесли, а оказывается я пришел раньше, — он чмокнул меня в макушку. — В любом случае я надеюсь, что тебе это действительно поможет.

— Спасибо, — с придыханием произнесла я. — Мне уже стало легче.

Поцеловавшись, мы расположились на моей кровати, захватив макбук и пиццу и принялись окунаться в мое детство, что благодаря определенным людям было частично наполнено счастьем и блаженством.

Had to lose my way to know which road to take.

Я должен был сбиться с пути, чтобы

понять, какую дорогу выбрать.

(Imagine Dragons)

Я ничего не чувствую к Виктору. Абсолютно ничего. Словно бревно, которое не способно испытывать что-либо, я смотрела на него каждый день и думала лишь о том, когда же он уйдет. Единственное, что меня останавливало, — это его подарки. Нет, не потому что я меркантильная гадина, которой ничего не нужно, кроме цветов и бриллиантов, а потому что эти знаки внимания, что он оказывал, были очень важны для меня. Человек заботится обо мне, делает все для того, чтобы я чувствовала себя лучше. Как я могу после такого сказать ему, что ничего не испытываю? Эта ситуация меня бесила.