— Хорошо.

Виктор направился в сторону Гарри, Дерека и Брайана, потянув меня за собой, но я уперлась пятками ботинок в асфальт. Он обернулся и недоуменно посмотрел на меня.

— Я не пойду, — сказала я.

Он нахмурился.

— Почему?

— Я не хочу.

— Но почему?

— Я не хочу.

— Есть какая-то причина?

— Да, я просто не хочу.

Он испытующе посмотрел на меня, затем на толпу, в центре которой стоял Джейми с Брендоном и Альмой, внимательно следившими за нами.

— Давай не устраивать здесь сцен, хорошо? — укоризненно вполголоса произнес он и улыбнулся.

Я не улыбнулась в ответ. Мне не нравится изображать то, чего нет. Я за честность.

— Я хочу домой, и я поеду домой, Виктор.

Я вырвала свою руку из его ладони и зашагала прочь, ощущая, как глаза наполняются слезами. Дотерпеть бы до выхода, и там уже можно дать волю чувствам, предаваясь воспоминаниям и сожалениям о несбывшихся мечтах. Я никогда не думала, что дойду до такого, что мне придется смотреть на то, как моя единственная любовь ласкает другую, как его взгляд нежно возвращается к ней, выискивает среди толпы, как его руки мягко трогают ее кожу, как его губы целуют чужие. Я никогда не могла бы и подумать, что я буду наблюдать за этим всем вместе со своим парнем и испытывать горечь, сожаление, боль. Это все так неправильно. Почему моя жизнь складывается так? Мне не дано быть такой же счастливой в отношениях, каким сейчас является мой брат? Моя сестра? Почему меня угораздило влюбиться именно в того, кто никогда не ответит мне взаимностью, кто никогда не посмотрит на меня, как на девушку, вечно видя перед собой младшую сестру его друга? Почему я не смогла оказаться на месте Альмы?

Веки опустились, и невольно по щеке скатилась слеза. Я до сих пор не отпустила его, до сих пор любила и мечтала о нем. Эта ужасающая правда обрушилась на мои плечи как тяжкий, непосильный груз, способный свалить любого. Я скучала по Джейми, скучала по его глазам, и вправду похожим на лондонское небо. Помню, когда полетела туда с Темплом, Айрис, Билл и Харви два года назад: была осень, лил холодный дождь, серые тучи заполонили небо, люди бежали в задания, чтобы укрыться там от такого ливня, а мы смотрели, смотрели и смотрели, думая, вспоминая, мечтая. Тучи проносились мимо нас, и тут среди них проглянул кусочек голубого неба. Тогда-то меня и пронзила мысль, что оно олицетворяет для меня Джейми и так походит на его глаза: голубое, когда он забывается, становится ласковым, отвечает нежностью, пытается быть забавным, помогает другим; серый, когда встречается со своей реальной жизнью, видит несправедливость, открывает для себя жестокость, познает предательство.

Коко позвала меня, и я обернулась, видя, как ко мне идет Джейми, быстро сокращая расстояние между нами, из-за чего мне пришлось ускориться. Я не хотела видеть его сейчас, разговаривать с ним — я искренне желала остаться одной, чтобы выплакаться, накричаться и отпустить сегодняшний день. Стирая следы своей недавней слабости, я нацепила «маску», стараясь, чтобы мое лицо выглядело беспристрастно, когда он догонит меня, а он сделает это. Не прошло и пары секунд, как Джейми встал перед мной, преграждая путь.

— Тебе что-то нужно? — обходя его, спросила я.

Он взял меня за руку, из-за чего мне пришлось остановиться, а затем развернул к себе. Коко стояла неподалеку.

— Почему ты уходишь? Мы могли бы отметить мою победу. У тебя есть проблемы?

— Проблем в том, что я не твоя фанатка, — достаточно грубо ответила я, — поэтому мне нечего праздновать.

Ответ его удивил, о чем свидетельствовали взметнувшиеся вверх брови.

— Правда? — вкрадчиво произнес он. — Я ведь твой друг. Неужели ты не хочешь разделить со мной мою радость?

— Виктор — мой парень, и я не считаю целесообразным праздновать победу его соперника.

Лицо Джейми изменилось, помрачнело, взгляд стал жестче.

— Вот значит как.

— Все именно так.

Я пыталась привести дыхание в порядок, пыталась абстрагироваться от чувств, что вызывало прикосновение его руки к моей, пыталась прекратить откровенно пялиться на него и внутренне восторгаться этой чарующей и необыкновенной красотой мужского лица и тела — пыталась, честно, но не смогла.

— Я думал, ты всегда со мной.

Он притянул меня к себе, вглядываясь в глаза, но я собрала всю свою непоколебимость и жестко ответила:

— Думать не по твоей части, Кроуфорд.

Выдернув свою руку, я позвала Коко, последний раз взглянула на него, прося Бога, чтобы этот человек больше никогда не повстречался мне на моем пути, а затем вместе со своей подругой покинула место, ставшее для меня проклятым из-за Джейми Кроуфорда.

Я третий день сидела в своей комнате, поедая весь шоколадный запас и запивая все это какао, думала о Джейми и о том, как по-скотски сложился тот вечер. Я успела забыть, что такое душ, нормальная человеческая еда и вода. Коко сидела рядом с тарелкой куриного супа и пыталась впихнуть его в меня, но я упорно сопротивлялась, открывая очередной батончик «Малышка Рут», фантики от которого горкой валялись возле моей кровати. Я умру от передозировки сладкого, и никто никогда не вспомнит про меня, на похороны придет только Темпл и Айрис, прикрывая опухшие глаза черными солнцезащитными очками, бросая на мой гроб горсть земли, уходя в свою счастливую жизнь и забывая о моем существовании… Боже, я просто королева драмы.

— Если ты сейчас не откроешь рот, я лично залью в тебя все, что плавает в этой тарелке! — пригрозила Коко.

М-м-м-м, какие у нее красивые тени цвета пудровой розы. Надо спросить, где она их купила. Оливер сидел рядом и подавал мне шоколадки, за что я была ему очень благодарна. Он так и не знает, что произошло, потому я строго-настрого запретила подруге рассказывать ему что-либо, понимая, что не выдержу его расспросов.

За что Господь послал на меня такую кару? В чем я провинилась? В чем согрешила? Хотела переспать до брака? Ну да. Не терпеть же мне до свадьбы. Хрен знает, когда это произойдет. Да и тем более я уже давно не девственница. Я хорошо учусь, люблю свою семью, стараюсь помогать, даю списывать двоечникам свои конспекты, каждый месяц жертвую деньги на благотворительность, практически не ругаюсь матом, не ворую, не убиваю… Какой же это бред. Аж тошно. Откинув голову на подушку, я завыла и перевернулась на бок так, чтобы видеть Коко и Оливера. Я так рада, что они рядом, что они поддерживают меня. На глаза навернулись слезы. Ну вот, опять. Хныкалка.

— Я вас так люблю, — плаксиво сказала я и потянулась к Оливеру, который заботливо обнял меня и погладил по спинке, массируя шею.

— Ну же, девочка наша! — заворковал он, — Мы всегда рядом с тобой, милая.

Я всхлипнула.

— Вот и нужно было ему возвращаться сейчас, — пробормотала я, прижимаясь к Оливеру еще сильнее.

— Что? Ты про кого?

Он отстранился, посмотрев мне в глаза, я открыла рот, не зная, что сказать, как в этот момент Коко запихнула в меня ложку супа. Я закашлялась, отчего он оказался буквально везде: на мне, одеяле, Оливере, а самое противное — в носу.

— И что мне с тобой делать? — сокрушенно покачала головой подруга, доставая влажные салфетки и убирая все следы недавнего казуса.

Оливер смахнул с носа длинную макарошку, и я, не сдержавшись, громко рассмеялась. Друзья присоединились ко мне. От смеха в глазах появились слезы. Я сморгнула их и, все еще хохоча, посмотрела на Коко и Оливера, которые тоже не могли остановиться. Они и правда самые лучшие: всегда рядом, поддерживают, защищают, любят и заботятся обо мне. И как я могу сидеть здесь, горевать, когда рядом со мной такие крутые люди? Я накинулась на них с объятиями, чувствуя, как в одно мгновение меня отпускает это идиотское состояние, державшее мою личность в заточении, как становится легче и открывается второе дыхание, в буквальном смысле!

— Что ты творишь? — хохотнул Оливер.

— Просто радуюсь тому, что вы рядом, — ответила я, а затем схватила с тумбы тарелку супа и в один присест прикончила ее, облизывая губы. — Вкуснотища!