Он обратил на меня дразнящий взгляд, словно понимал, какой эффект оказывает не только на меня, но и на других девушек, стоявших позади него и пялившихся ему в спину. Я осознавала, почему их рот оставался открытым, почему им так сложно было отвести взгляд, почему их грудь учащенно вздымалась — Джейми был невероятно сексуален сейчас. Да и, впрочем, как всегда. Я старалась дышать ровно, отвела от него взгляд и перевела его на Альму, губы которой изогнулись в томной улыбке.

Джейми подошел к нам, обхватил Альму за талию и привлек к себе для поцелуя. Он действовал умело, совмещая в одном акте нежность и грубость, ласку и жесткость, она же давала ему полную власть над собой, позволяя Джейми вести ее и получать удовольствие. Его руки скользнули вдоль ее ноги и сжали бедро, отчего она даже застонала. Это было настолько впечатляюще и завораживающе, что я не могла перестать смотреть на это и уйти, потому что представляла себя на ее месте, ощущала на себе все прикосновения рук Джейми, чувствовала вкус его губ.

Наконец он оторвался от нее, запечатлев короткий поцелуй на щеке Альмы, и прижал ее к себе со спины, отчего они теперь оба уставились на меня. Их взгляды красноречиво говорили о том, что я здесь явно лишняя, что им хочется заняться совершенно другими делами. Я сжала ноги, ощущая, как меня сотрясает желание. Это какой-то абсурд.

— Привет, — улыбнулся Джейми.

— Привет, — поспешно ответила я. — Что ты делаешь в женской душевой?

— Хочу принять душ, — пояснил он. — Что-то не так?

— Это женская душевая. Для тебя найдется место в мужской. Она в другом крыле.

— Оу, извини, пожалуйста, — встряла Альма, хохотнув. — Мы знаем, просто привыкли принимать душ вместе.

О как. Почему бы и нет? В женской душевой? В моей душевой… Кажется, Бог решил меня уничтожить. Я схватилась за край полотенца, боясь, что оно может не выдержать моего учащенного дыхания, и это не ускользнуло от взгляда Джейми. Он посмотрел на мою руку и игриво спросил:

— Ты хочешь присоединиться?

Я ошеломленно открыла рот, не зная, что сказать.

— Очень смешно, — выдавила я, умоляя мою кровь не приливать к щекам.

Я не вынесу этого позора.

— Расслабься, я всего лишь балагурю, — хохотнул Джейми и толкнул меня в плечо.

Когда его ладонь коснулась моей кожи, меня будто парализовало. Надо сбежать отсюда, срочно, если я хочу остаться живой.

— Уверена, твой брат надерет ему задницу, стоит Джейми только коснуться тебя, — рассмеялась Альма. — Ладно, это была шутка.

На самом деле она права. Если Темпл узнает, что Джейми предложил такое и даже в шутку, он приедет сюда из Нью-Йорка и сожрет его с потрохами.

— Извини, это была глупая шутка, — виновато произнес Джейми.

— Ничего страшного, — театрально улыбнулась я, собирая свои вещи. — Я, пожалуй, оставлю вас одних.

— Ты очень внимательна, — признательно выдохнула Альма, прижимаясь к Джейми.

Я наспех кинула баночки в косметичку и выронила одну из них: она закатилась под тумбочку, и мной было принято решение оставить ее там, лишь бы спастись от этого чудовища.

— Но крем! — воскликнула Альма.

Джейми поцеловал ее в плечо, отчего она благоговейно вздохнула.

— Потом заберу, — бросила я, чуть ли не выбегая из ванны.

— Валери, стой! — закричала Альма. Я остановилась, но не обернулась, слушая, как грохочет в груди сердце. — Джейми хоть и большую часть проводит в общежитие, у него есть дом. Мы хотим организовать там вечеринку на следующей неделе, наверное, ближе к выходным. Ты придешь?

Я кивнула головой, сдерживаясь, чтобы не убежать.

— С радостью, — выдавила я, скрываясь за стеной.

— Приводи своих друзей с собой! — добавил Джейми

Я открыла дверь, дрожа всем телом, но не от холода, а от чувств, и последнее, что я услышала перед тем, как выйти из душевой, — радостный визг Альмы, сменяющийся стоном, и рычание Джейми.

Я смотрела на небо и считала облака, которые проносились по нему с молниеносной скоростью. Ветер раскачивал деревья, срывал с людей головные уборы и, как очевидно, гнал облачка вперед.

— Этот похож на аиста, — прищурив глаза, сообщил Оливер, а затем сделал глоток из кружки. От его ароматного зеленого чая извиваясь шел пар. Я присмотрелась, пытаясь найти там черты аиста, но упорно видела дятла.

— Это дятел, — сказала я.

Я обхватила чашку с капучино, предвкушая толстый слой пенки, прихлебнула немного и счастливо улыбнулась, наблюдая за тем, каким мечтательным становится выражение лица Оливера.

— О чем ты думаешь? — спросила я, замечая, что веснушек на его лице стало больше.

Разбросанные по всему лицу, мягкие и такие солнечные, они навевали мысли о лете, о нашей поездке с Оливером и Коко в Майами, где мы три недели валились на пляже под палящим солнцем, каждые два часа намазывая на себя солнцезащитный крем, плавали в море, играли в волейбол, по вечерам жарили зефир в огне и слушали, как милый парень в компании своих друзей поет под гитару. Оливер всегда напоминал мне о чем-то хорошем в моей жизни: его большие глаза кофейного цвета были такими яркими, такими завораживающе красивыми, что часто я не могла оторваться от них, заразительная, добрая и душевная улыбка всегда вселяла в меня надежду на лучшее, а его каштановые вьющиеся волосы, которые я часто перебирала, когда он лежал у меня на коленях и рассказывал о новых знакомствах или о людях, оставшихся в его прошлом…

Я любила своего друга всем сердцем. Иногда я думаю: что было бы, если бы на моем пути Оливер не повстречался бы? Я бы определенно чувствовала бы какую-то утрату, пронося ее через всю жизнь, потому что таких, как Оливер, нет на свете. Душевный, добрый, веселый, умеющий сострадать, верный — с ним тебе не страшно ничего. Он был рядом в то время, как меня рвало в туалете клуба, потому что я напилась. Это был мой первый день, когда я приехала сюда и окончательно поняла, что больше не увижусь с Джейми и навсегда останусь сестрой его друга. Оливер был рядом, заботливо вытирая мое лицо, давая возможность выплакаться в его плечо, а затем отвез к себе в общежитие, где я провела несколько дней в его объятиях. Он готовил еду, кормил меня с рук, смотрел со мной «Сумерки», когда большинство ненавидело фильм и морщилось при одном его упоминании, выгнал соседа, попросив его дать нам несколько дней, поил меня горячим какао и пел на ночь песни. Кстати говоря, голос у него ангельский.

Сердце сжалось, и я ущипнула его за щечку, а затем, когда он мило ойкнул и засмеялся, обняла, чувствуя, что моя родственная душа рядом. И так будет всегда. Я надеюсь.

— Ты такой сладкий, — умильнулась я.

— О-о-о-о, ты моя булочка с корицей! — воскликнул он, накрыв мою ладонь своей.

— Вы такие милые, — усмехнулся Тибо, садясь рядом с нами. — Меня прям сейчас стошнит.

Мы захохотали. У Тибо был перерыв на обед. Он поставил на стол тарелку с пастой в сливочном соусе и большую миску овощного салата, набросился на еду и буквально за считанные минуты уничтожил все, что было. Нам оставалось только наблюдать за этим с открытым ртом. Удивляться, здесь, конечно, нечему, ведь Тибо огромный, ведет достаточно активный образ жизни, успевает учиться, работать и состоять в университетской хоккейной команде. Мы были на половине матчей, держали в руках плакаты с его именем и призывом «порвать всех уродов из Ада» и искренне болели за друга, который был в позиции защитника, нередко забрасывающего шайбы в ворота противника. Ну не мужчина, а скала! Вы только посмотрите на эти мускулы!

Я тронула его бицепсы, и он криво улыбнулся, допивая воду из бутылки, после чего приобнял меня за плечи и откинулся на спинку стула.

— Орел, орел! — вскричал Оливер, давясь чаем.

Тибо кинул в него смятую салфетку, но он вовремя увернулся, злорадно рассмеявшись. От Тибо так вкусно пахло, что я прижалась к его шее, с восторгом вдыхая в себя аромат этих прекрасных духов. Умопомрачительный мужчина: трудолюбивый, смелый, отзывчивый, готовый всегда прийти на помощь — он никогда не бросит, будет топить за тебя и ради тебя. Как Коко еще может сомневаться в отношениях с ним? Как она может выбирать других, когда есть Тибо? Эти вопросы остаются для меня загадками.