111.

Проверяющих было двое: молоденький восторженный капитан Сарычев из профильного НИИ Министерства обороны, по странном недоразумению одетый в морскую форму, хотя за плечами у него было инженерное училище, и толстый капитан второго ранга Петровский из ГРАУ (Главное ракетно-артиллеристское управление).

Кавторанга Ветров смутно помнил по училищу. Тот был года на четыре старше. И уже в курсантские годы носил прозвище "Пузырь". То ли за форму тела, то ли за попытки проставиться на всех заведомо завальных зачётах и экзаменах.

— И как он будет по трапам то бегать? — хмыкнул Думченко, увидев Петровского на борту. — Полагаю, ногами, — бросил старом Леонидов, которому кавторанг сразу не понравился.

Задача проверяющих была фиксировать результаты стрельб. Остальное было не их ума дело. Кавторанг Петровский, видимо, думал иначе. "Разящий" не успел покинуть рейд, как тот уже пошёл с инспекцией по боевым постам.

Первым жаловаться Ветрову прибежал Никитенко. К нему проверяющий пытался зайти на пункт специальной связи. "Пузырь" орал, что у него есть допуск к сведениям особой важности. Но Никитенко стоял на своём. Ссылался на режим секретности на боевом корабле. Грозился "восьмерышником"* из штаба флота. Пришлось Петровскому искать другой объект.

Попытка спуститься к механикам тоже была быстро пресечена. Кавторангу объяснили, что без рабочей одежды там делать нечего. А его форменная тужурка точно будет чем-то испачкана. И даже помахали перед его носом вонючей тряпкой в масле.

Сарычев впервые выходил в море. У него всё вызывало массу эмоций. И построение экипажа на подъем флага, и виды сопок и волн за бортом.

Он исхитрился в первый же день уронить за борт фуражку. Думченко хмыкнул, но пожалел растерянного капитана. Выдал пилотку из своих запасов.

Уже на второй день похода Сарычев умудрился простудиться и слег в лазарет под опеку Селиванова с температурой и кашлем. — Недоразумение какое-то ходячее, — прокомментировал это старпом. — Скажи спасибо, Сергей Сергеевич, что он под ногами у нас на стрельбах не будет мешаться. Завтра приходим в заданный район, — хмурый Ветров вернулся после связи с начальством. — Нам и одного хватит, мало не покажется, — Леонидов кивнул на Петровского.

Из рубки было прекрасно видно, как тот идёт по правому борту, стараясь не смотреть за борт. Направляясь явно в хозяйство Голованова.

Тот ещё выговорешник за утопленный клин не переварил. А тут новая беда, отворяй ворота. Кавторанг, который точно в башню не поместится. Даже если очень захочет. А если и рискнет, то потом нужно будет, как в мультфильме про Винни-Пуха, ждать, пока он похудеет. И это не потому, что на корабле узкие двери. А "потому что кто-то слишком много ест".

— Андрей Владимирович, гости к тебе, — успел по внутренней связи предупредить старпом. — Спасибо. Вижу. Начинаем показательные выступления.

В рубке захохотали. Даже Ветров позволил себе улыбку.

Голованов умел виртуозно заговаривать зубы кому угодно. Сейчас они вдвоём с мичманом Березиным отрабатывали свой косяк с артустановкой. Вид оба имели, как в наставлении Петра Первого, "лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство".

Последнюю свою ошибку кавторанг Петровский совершил, попытавшись на правах старшего по званию сесть во главе стола за обедом. Леонидов вскипел. — Товарищ капитан второго ранга, займите, пожалуйста, место справа от командирского, — старпому стоило большого труда удержать лицо, — Это место Вадима Андреевича.

Выручил вестовой, быстро накрывший обед на предложенном старпомом месте. Петровскому ничего не оставалось, как сесть, куда велели. Разговор при нем не клеился. Кавторанг пытался рассказывать какие-то штабные истории. Но успеха не имел.

— Чтоб тебе на трапе поскользнуться, — Думченко только что не плюнул вслед "Пузырю", проверявшему не ясно с чего вдруг вещевое довольствие.

На ужине не было Селиванова. — Где док? У него там что, Сарычев один боится остаться? Или Петровский пошёл и у него подотчетные препараты пересчитывать, — спросил Ветров. — Так у него теперь два пациента. — Кто второй? — Капитан второго ранга Петровский, — доложил старпом. — Что случилось? Мы ещё стрельбы не начали, а у нас уже оба проверяющих в лазарете?

В кают-компании все улыбались. Ветров как-то не разделял общего веселья. — Ну, и? Чего все довольные такие? — Так ему, говорят, Виталий Егорович на выходе от вещслужбы пожелал на трапе поскользнуться, — продолжил старпом, — И наш уважаемый проверяющий не заставил себя ждать. Да ещё и приложится головой об комингс. Первую помощь ему Селиванов как раз сейчас и оказывает.

_______________

*восьмерышник — офицер 8 отдела, отвечающий за спецсвязь и режим секретности

112.

После трех дней в море и тесного общения с Селивановым оба проверяющих были тише воды. К стрельбам они без возражений заняли предложенные места в рубке.

Сарычев с блокнотом в руках. Он, несмотря на молодость и неопытность, оказался толковым парнем. Параметры стрельбы знал наизусть. Вопросы Голованову задавал нормальные. Форму для отчёта заполнил быстро и чётко. Проставив отличные оценки.

Петровский, как раненый боец, сидел с забинтованной головой и заклеенной пластырем рассеченной об комингс бровью. Ему вестовой приносил одну за одной большие кружки с чаем "для улучшения тонуса сосудов". Якобы доктор порекомендовал. Леонидов потянул носом.

— Что там? — тихо спросил Вадим, у которого от выпитого кофе уже дым из ушей шёл. — Чабрец, мята и, судя по всему, коньяк, — почти шёпотом хохотнул старпом. — Доку снова полагается премия, — кивнул Ветров.

Петровскому для заполнения бумаг потребовалась помощь. К нему приставили Голованова, чтобы все показатели в отчёте оказались на нужных местах.

Ветров раздражённо подумал, что Сарычев без специального морского образования справился и разобрался лучше, чем это недоразумение с погонами кавторанга. А вот его, ветровские, погоны с двумя звездами сейчас напрямую зависят от этого "Пузыря". И дело даже не в погонах. Ему по срокам вообще ещё год кап три можно было ходить. А в том, какая разная служба. И что он бы не смог стать моряком с Москвы-реки. А ведь предлагали.

И тогда, согласись он на академическую или штабную карьеру, жизнь была бы совсем другой. Он был бы давно женат на Татьяне. А может быть уже и не был. Дети могли быть большими совсем. Вон у Захарова сын в Нахимовском уже. И приезжал бы на флот вот таким — не умеющим по трапам и по борту ходить. Не моряк, а не пойми что. Стыдобища.

Из всего несбывшегося цепляла только тема детей. Про Татьяну бы и не вспомнил. Сравнивать её с Катей даже не тянуло. Будто она существовала не в этой его жизни.

Сложилось так, как и не мечталось. Ведь мог годам к сорока до должности старпома на крейсере дослужиться. Он же не Касатонов. У него нет деда-адмирала и дяди-адмирала. У него есть "Разящий" и его команда. За эту свою семью он кого хочешь на болтики разберёт. И у него теперь есть "берег". Его Катя. У которой сейчас менялась жизнь. Вырывала её с корнями и пересаживала с московской земли на эту холодную и северную. И как она приживется здесь, только от него самого зависит.

Леонидов постучал в дверь каюты Ветрова. Получил разрешение войти. — Отчёты, командир. На ознакомление. — Давай, Сергей Сергеевич. Глянем, что там наши большие морские специалисты написали. Сам уже читал? — Имел удовольствие, — хохотнул старпом, — Сарычев этот совсем не дурак. — Ну так дураков в НИИ не берут, — Вадим стал читать написанный аккуратным бисерным почерком отчёт капитана-инженера. — Он просил разрешения на испытаниях быть. Говорит, принимал участие в разработке того, что они нам сватают. — Серьёзно? А я то сначала подумал, что он больше на кисейную барышню похож. А работу толково сделал. Прям очень. И с Головановым они, кажется, общий язык нашли Ну, давай позовём. Я в своём отчёте напишу.