Пятнадцать минут в каюте. Чай с вареньем. Вкуснейшая пахлава, которой Музаферов ещё и с собой завернул. "Я помню, у вас ещё младшие".

Они сошли с трапа на причал женихом и невестой. Будто воздух стал другим. Вдруг снег пошёл крупными хлопьями. Закружил почти без ветра. Прошлись по быстро ставшему совсем белым городу.

— Вот тут сегодня банкет по случаю юбилея. В греческом зале. — Это как? — Это для старшего офицерского состава, — улыбнулся Ветров. — Но ты же уже старший офицер? — Старший. Только самый младший. А вот тут, он кивнул на здание напротив, — Я живу. Виктор с Никой оставили свою квартиру. — Они уже уехали? — Да, пока я в походе был. Там пока не очень всё налажено. Но я сделаю. Так, как ты захочешь.

Вадим произнёс это и сам испугался своих слов. Вот сейчас ему нужно будет показать Кате их будущий дом. Туда он её принесёт на руках после свадьбы. Вот из того окна на втором этаже она будет провожать его на службу. Если сбудется всё, что он сегодня загадал, надевая ей кольцо на палец.

Катя замерла. Вот он — порог взрослой жизни. Его дом. Их будущий дом. Место, возвращаясь в которое они оба будут говорить "Я дома!".

50.

Вадим протянул руку. — Пойдём? Посмотрим? Катя взяла его за руку. Стали подниматься по лестнице. Вадим глаз с Кати не сводил. Ту явно лихорадило. Главное, чтобы не заболела. Иначе, головы ему не сносить. Да и сам себе не простит.

А у самого дрожали руки так, что ключом в замок попал не с первого раза. — Ну, вот. Тут я и живу. Не шикарно. Но уже не общага. Там душ на этаже был. И кухня общая. И лейтенанты. — А чем плохи лейтенанты? — не поняла Катя. — А тем, — пояснил Ветров, помогая ей снять пальто, — Что каждому из них мне пришлось бы "начистить рыло", как выражается один капитан первого ранга. — Тищенко Михаил Борисович, — рассмеялась Катя, — Он ещё всегда обещания выполняет. И у него четверо детей. — О как! А откуда ты знаешь Тищенко? — Вероника рассказала. Он мамин одноклассник, оказывается. И на балу ко мне один капитан-лейтенант подходил. С корабля Тищенко как раз. — М-да, мне стоит взять мастер-класс у Михаила Борисовича. Я за тебя под палубу закатаю, Кать, — Вадим взял её за плечи. — Обещаю не давать повода, — Катя посмотрела на него серьёзно, — Покажешь мне свой дом?

Вадим опомнился, что всё это время они так и стояли в коридоре. — Понимаешь, Катюш, это после каюты мой первый настоящий дом. — Как так? — Я с одиннадцати лет жил в казарме. Сначала в Нахимовском. Потом в училище. Потом тут в общежитии. И я не очень умею всё это, — неожиданно для себя признался Ветров. И понял, что ему не страшно было показать Кате свою слабость. Настолько он был уверен, что она поймёт.

Катя прошла по комнатам. Пустовато. Необходимый минимум. Почти как в каюте. Но это даже и неплохо. Ветров ходил за ней следом, как привязанный.

Она остановилась у окна с широким низким подоконником. Отчётливо представила, как положит тут разноцветные подушки. И будет сидеть с книгой. Ждать Вадима и смотреть в окно на улицу. А зимой повесит гирлянду-штору. Катя обернулась.

Вадим любовался ей. И столько было в его взгляде сразу. Любовь, надежда, нежность.

Катя сделала два быстрых шага. Глянула на Ветрова снизу вверх. Взгляды встретились. Воздух вокруг загустел. Время стало вязким и тягучим. Катины пальцы сами потянулись к застежке на форменной куртке.

Вадим перехватил её ладони. Поднёс к губам. Поцеловал каждый пальчик. Катя пыталась дышать. Получалось через раз. — Катюша… Счастье ты моё, — Ветров уже себе не принадлежал. Только ей. Глазам, в которых он видел все её желания. Рукам, которые требовательно снимали с его плеч форму. Губам, которые не отрывались от его губ. Дыханию одному на двоих.

Катя плавилась, растекалась воском в руках Вадима. Откликалась на каждую ласку. Дрожала от желания почувствовать его кожа к коже. Требовала и получала невероятную нежность.

Кончики пальцев у Вадима горели от прикосновений к Кате. То, как она доверялась ему, сводило с ума. Мысль, что он первый мужчина, кто видит и чувствует её такой, уносила высоко. Катя дарила ему себя, получая его тело, сердце и душу навсегда и без остатка.

Оглушенные своим счастьем они лежали в обнимку. Вадим водил ладонью по Катиному подрагивающему животу. Катя пальчиками вычерчивала линии на руках и груди Ветрова.

— Вадюша, они не болят? — Катя очертила белые пятна ожогов. — Нет, давно не болят, — отозвался Вадим. Он никак не мог оторвать от неё взгляд. Теперь особенно чувствуя, что это чудо принадлежит ему. От маленьких пальчиков на стопах до кончиков пшеничных волос.

Возвращаться в реальность не хотелось. Вадим понёс Катю в ванную на руках. И она чувствовала, что кокон любимых рук — самое лучшее место на земле.

51.

Дома их уже ждали. И то, как они изменились за несколько часов своего отсутствия, было сложно не заметить.

Ветров по дороге купил ещё два букета. Продавщица посмотрела на них странно. Вадим только улыбнулся ей. Катя спряталась у него за спиной.

— Я скрывать ничего не намерен. Ты моя невеста. Это только наше решение. Но твои родные должны это знать. — А твои? — Витя с лета в курсе. Варваре я позвоню. Когда решим с регистрацией, позовём.

Катя снова удивилась про себя. Регистрация? Боже мой! Ей и невестой то удивительно быть. А женой… Это что-то пока плохо осознаваемое.

С порога на Ветрове опять повис Игорек. Потащил за руку играть в шахматы. — Подожди, друг. У меня разговор есть ко взрослым. — Что, опять папа ружье будет искать? А дед тебе всё поотрывает, да? — Это мы сейчас и узнаем.

Вадим с Катей появились на пороге гостиной. На них сразу обратили внимание. Вадим вручил цветы вдруг растерявшимся маме и бабушке.

— Дед, ты только Ветрову не отрывай ничего, ладно? — Игорек с обеспокоенный видом стоял рядом. — Ого, ничего себе заявка! — Владимир Максимович глянул на пару в дверях. — Лёлька, тащи ружье, — пошутил Александр Евгеньевич. Адмиралы переглянулись, не понимая, что происходит. — Папа, не надо ружье! Он хороший! — Игорь кинулся к отцу. — Я пошутил, сыночек. Не плачь.

Лёля улыбалась. Колечко на Катином пальце она уже заметила. Людмила Васильевна замерла у мужа за спиной.

Ветров откашлялся. Катя вцепилась в него мёртвой хваткой. — Сегодня утром в присутствии команды миноносца "Разящий" Екатерина Александровна оказала мне честь и согласилась стать моей женой. Так что представляемся в новых званиях. И благословите!

Пауза была почти театральная. Катерина оглядывала своих родных по очереди. Держалась за Вадима так, что у него, кажется, синяки потом останутся.

— Ура! Катька замуж выйдет! У меня брат будет настоящий командир, а не как у Пашки — просто солдат, — первым среагировал Игорек и снова полез на руки к Ветрову.

Всё вдруг пришло в движение. К Кате и Вадиму бросились с поздравлениями, объятиями и пожеланиями. — Ну, Вадим Андреевич, ты даёшь! — начальник академии жал руку Ветрову, — Екатерина Александровна, мои поздравления. Вашему жениху теперь нужно будет оправдать доверие. Вы же, кажется, за адмирала замуж хотели, — прищурился хитро. — Что, правда хотела? — зашептал Вадим Кате на ухо. — Вадь, мне двенадцать лет было, когда я это сказала. А они теперь как семейную байку это всем рассказывают, — засмущалась Катерина.

— М-да, кажется, начальнику Нахимовского училища придётся ящиком коньяка делиться, — хохотнул Склодовский, — У нас, Кать, и про твоего ненаглядного байка имеется. Потому что, если станет Ветров Вадим Андреевич адмиралом, то будет должен Алексею Петровичу. Так? Дружный хохот разрядил обстановку.

— Шампанского нужно по случаю! Зря что ли мы с самого утра ни граммульки. Всё на чае-кофе, — Склодовский обернулся к жене, — Мил, ты чего это? Отвернувшись к окну, Людмила Викторовна плакала. — Бабуль, ты чего? — Катя кинулась к ней. — Вот вспомнила, как Вовка шёл пешком от станции девять километров в самоволку к нам на дачу. И нёс за пазухой белые гвоздики. Катюшка, дай хоть колечко посмотрю. — улыбнулась она сквозь слезы, — А мне тогда только восемнадцать исполнилось, — это уже на ухо Кате.