На посадничьем дворе были изъяты также «доски», игравшие в Новгороде роль финансовых документов, — с росписью то ли долговых обязательств, то ли недоимок, то ли всех незаконно полученных посадником доходов; а писано было на них «бещисла», уточняет летописец чуть ниже. Их не сожгли, но постановили передать князю, когда тот появится в городе, — вероятно, в качестве доказательства лихоимства посадника10.
Новым посадником был избран глава соперничавшего с Мирошкиничами боярского клана — сын бывшего посадника Михалки Степановича Твердислав. За него прокричали охотно, ибо раздача только что отнятого добра, внезапное обогащение — едва ли не лучший способ предвыборной агитации.
Дмитр Мирошкинич так и не оправился от полученной раны и умер во Владимире. Той же зимой его тело привезли в Новгород для погребения, и это вызвало новый взрыв возмущения. Новгородцы хотели даже сбросить тело с моста в Волхов, то есть поступить с покойным так, как поступали с изобличённым злодеем, совершившим преступление против всего города. И лишь вмешательство архиепископа Митрофана (занявшего новгородскую кафедру в 1199 году и рукоположенного в сан в 1201-м) предотвратило расправу. Дмитра похоронили хоть и без почестей, но в родовой усыпальнице в Юрьевом монастыре, рядом с отцом.
Святослав Всеволодович вступил в город 10 февраля 1208 года, в неделю мясопустную, предшествующую Масленице. Двенадцатилетнему князю пришлось принять на себя ответственность за результаты новгородского мятежа. Именно ему были переданы «доски Дмитровы», изъятые на посадничьем дворе, и он же должен был решить судьбу оставшихся в живых Мирошкиничей и их близких. Новгородцы целовали крест в том, что не хотят держать у себя «детей Дмитровых». По именам были названы четверо, из которых один или двое и в самом деле были сыновьями покойного посадника, а двое или трое принадлежали к числу его «племенников», то есть родичей или свойственников: Володислав (Дмитрович?), Борис (сын покойного? или же его брат, упомянутый в летописи раньше?), а также некие Твердислав Станилович и Овстрат (Евстрат) Домажирович. Надо думать, что они уже находились под стражей; теперь же всех их юный Святослав, а вернее, люди Всеволода Юрьевича, распоряжавшиеся от его имени в городе, отправили в заточение во Владимир. В Новгороде оставались и другие сторонники свергнутых Мирошкиничей; «а на инех, — свидетельствует летописец, — серебро поимаша бещисла».
Так был разгромлен один из могущественных боярских кланов Новгорода. Но усилило ли это позиции Всеволода и его сына? Как показали ближайшие события, нет.
Прежде всего, юный Святослав по молодости лет или, может быть, по нежеланию самих новгородцев оказался не в состоянии возглавить войско — а это всегда было первейшей обязанностью князя. В том же 1208 году новгородские земли подверглись нападению литовцев, и во главе посланной вслед за ними рати встали посадник Твердислав и... князь Владимир, сын Мстислава Ростиславича Храброго31, кажется, уже тогда княживший в Пскове — «младшем брате», а заодно и сопернике Новгорода. Это был плохой знак для Всеволодова сына. Дорога в новгородские владения оказалась протоптана для потомков Мстислава Храброго — едва ли не самого популярного князя в истории Великого Новгорода. И действительно, «на ту же зиму» 1208/09 года младший, но ещё более предприимчивый брат Владимира, князь Мстислав Мстиславич, вступил в пределы Новгородской земли и занял Новый Торг (Торжок). Здешний посадник был схвачен и закован, схвачены были и «дворяне» Святослава Всеволодовича, а «товары их — кого рука доидеть», по выражению летописца.
В предшествующие десятилетия Торжок неоднократно выходил из подчинения Новгороду и получал своего князя, отличного от новгородского. Надо сказать, что Всеволод Юрьевич в немалой степени способствовал этому, и теперь Мстислав воспользовался его же оружием. Но удовлетвориться одним Торжком Мстислав не захотел. Этот князь недаром вошёл в историю с прозвищем Удатный (удачливый, удалой) — начиная с этого времени, удача сопутствовала ему почти во всех начинаниях.
Из Торжка Мстислав Мстиславич послал в Новгород с такими словами:
— Кланяюсь Святой Софии и гробу отца моего и всем новгородцам! Пришёл есмь к вам, слышав насилие от князь. И жаль мне своей отчины!32
Обращение Мстислава к авторитету отца, чей гроб пребывал на самом почётном месте в Софийском соборе, именование Новгорода своей «отчиной» воодушевили новгородских «мужей». Их настроение поменялось мгновенно. Новгородцы тут же послали в Торжок за Мстиславом «с великою честью»:
— Поиде, княже, на стол!
И Мстислав, конечно же, не заставил себя ждать.
Юный Святослав вместе с «мужами» его отца был схвачен и посажен во «владычне дворе», то есть в резиденции новгородского архиепископа. Теперь он становился заложником и должен был находиться в новгородском плену, «дондеже будет управленье с отцом». Князь же Мстислав Мстиславич торжественно вступил в город, «и посадиша и (его. — А. К.) на столе отни, и ради быша новгородци».
Так почти в одночасье Новгород ушёл из-под власти Всеволода Юрьевича. Это было уже третье — вслед за неудачной попыткой занять Галич и потерей Южного Переяславля — крупное поражение владимирского «самодержца» за последние несколько лет. Сфера его политического влияния стремительно сужалась.
Конечно, Всеволод Юрьевич начал военные действия против своего троюродного внучатого племянника. «Тое же зимы» он «послал сынов своих, Константина с братьею его, на Мстислава Мстиславича на Торжок», — читаем в Лаврентьевской летописи. Как обычно, аресту подверглись все новгородцы, оказавшиеся по торговым и иным делам во Владимиро-Суздальском княжестве, введена торговая блокада Новгорода. Мстислав с новгородским полком — недавними союзниками Всеволода по Рязанскому походу — выступил навстречу Всеволодовичам. Но Всеволод Юрьевич с самого начала готов был к примирению, ибо в руках у Мстислава находился его сын. Он направил своему противнику послание, которое тот получил «на Плоскей» (что это за местность или река, неизвестно).
