– Получается, что мне не удастся свободно отсюда выйти, не так ли?

– Верно, – ответил связной Шакала. – Это было возможно, ответь вы на мои простые вопросы, но вы говорите, что условия – ограничения – вашей работы этого не позволяют… Что ж, у меня тоже есть свои правила, и в соответствии с ними вы либо останетесь в живых, либо умрете.

– Предельно ясно.

– Еще бы.

– Да, только вы лишаетесь шанса получить миллион франков – или, как вы сами предложили, несколько большей суммы.

– Тогда позволю себе еще одно предположение, – сказал Санчес, скрещивая толстые руки и рассеянно глядя на свои крупные татуировки, – что человек с такими средствами не только расстанется с ними в обмен на свою жизнь, но и с радостью поделится нужной информацией, чтобы избежать мучительной боли.

Человек Шакала неожиданно грохнул сжатым кулаком по подлокотнику кресла и заорал:

– Что вам известно о черном дрозде? Кто сказал вам про «Сердце солдата»? Откуда вы взялись, кто вы такой и кто ваш клиент?

Борн замер, ни один мускул его тела не шевелился, а мозг соображал, прикидывал, обдумывал. Он должен выбраться! Он должен связаться с Бернардином – сколько часов назад он должен был позвонить? Где Мари? В то же время то, что он хотел сделать, должен был сделать, будет невозможно, если он станет возражать гиганту, сидящему напротив него. Санчес не был ни вруном, ни дураком. Он способен убить и убьет голыми руками своего пленника без всяких колебаний… и его не удастся одурачить откровенной ложью или туманными намеками. Человек Шакала охранял две территории – свою и хозяина. У Хамелеона оставался только один выход: открыть часть правды, настолько опасную, что она будет внушать доверие, настолько правдоподобную, что риск ее неприятия был просто недопустим. Джейсон положил мешок со льдом на поднос и начал медленно говорить из тени широкого дивана:

– Сами понимаете, что я не горю желанием умереть за клиента или быть замученным, утаивая его информацию, поэтому я расскажу вам то, что мне известно, правда, знаю я не так много, как хотелось бы при сложившихся обстоятельствах. Буду отвечать на ваши вопросы по порядку, если только с перепугу не перепутаю очередность. Начнем с того, что средства лично мне недоступны. Я встречаюсь в Лондоне с человеком, которому передаю информацию, а он переводит деньги на счет в Берне, в Швейцарии, на имя и номер – любое имя и любой номер, – который я ему даю… Пропустим угрозу моей жизни и «мучительную боль» – на это я уже ответил. Так, что мне известно о черном дрозде. Кстати, сюда же относится и вопрос о «Сердце солдата»… Мне сказали, что один пожилой человек – имени и национальности его я не знаю, но подозреваю, что это француз, – обратился к известному общественному деятелю с предупреждением, что тот является объектом заговора с целью убийства. Кто поверит старому пьянице, долго состоящему на учете в полиции и желающему получить вознаграждение? К сожалению, убийство действительно произошло, но, к счастью, помощник убитого находился поблизости, когда его предупреждал старик. Кроме того, помощник был и является близким другом моего клиента, а убийство было на руку им обоим. Помощник по секрету сообщил, что рассказал старик. Черный дрозд получает сообщения через кафе «Сердце солдата» в Аржентоле. Этот черный дрозд должен быть необычайным человеком, и теперь мой клиент хочет на него выйти… Что касается меня, мои офисы – это гостиничные номера в разных городах. Сейчас я зарегистрирован под именем Симон в отеле «Пон-Рояль», и там же находится мой паспорт и другие документы. – Борн сделал паузу и развел руками. – Вот я и рассказал вам всю правду.

– Не совсем всю правду, – поправил Санчес низким грудным голосом. – Кто ваш клиент?

– Меня убьют, если я вам скажу.

– Я сам убью вас прямо сейчас, если вы не скажете, – произнес связной Шакала, вынимая охотничий нож Джейсона из-за своего широкого кожаного пояса; его лезвие блеснуло в свете торшера.

– Почему бы вам не передать моему клиенту нужную ему информацию, вместе с именем и номером счета – любым именем и номером счета, – и я гарантирую вам получение двух миллионов франков. Все, о чем просит мой клиент, это чтобы я был единственным посредником. Вы ничем не рискуете. Черный дрозд может просто отказать мне и предложить катиться к черту… Три миллиона!

В глазах Санчеса промелькнула нерешительность, словно искушение было слишком велико.

– Может быть, мы поговорим об этом позже…

– Сейчас.

– Нет!

Человек Карлоса поднял свое огромное тело из кресла и направился к дивану, угрожающе выставив перед собой нож.

– Ваш клиент?!

– Их много, – ответил Борн. – Группа влиятельных лиц из Соединенных Штатов.

– Кто именно?

– Они охраняют свои имена, как ядерные секреты, но я знаю одного, и этого вам должно хватить.

– Кто он?

– Выясняйте сами – по крайней мере, убедитесь в масштабности того, о чем я вам говорю. Защищайте своего черного дрозда всеми способами! Убедитесь, что я говорю вам правду, и по ходу дела сделайте себя настолько богатым, чтобы заниматься остаток жизни тем, чем вам хочется. Вы сможете путешествовать, исчезнуть, у вас будет время для этих ваших книг – и вам больше не придется хороводиться с этим сбродом внизу. Как вы сами заметили, мы оба уже не молоды. Я получу хороший процент за посредничество, а вы станете богатым человеком, свободным от всяких забот, от нудной суеты… Опять-таки, что здесь плохого? Мое предложение можно отклонить, отказать моему клиенту. В этом нет никакого подвоха. Мои клиенты не горят желанием видеть его. Они хотят нанять его.

– Как это сделать? Как мне убедиться в том, что это правда?

– Придумайте себе какой-нибудь высокий пост и свяжитесь с американским послом в Лондоне – его зовут Аткинсон. Скажите ему, что вы получили секретные указания от «Снейк Леди». Спросите, должны ли вы их выполнить.

– «Снейк Леди»? Это еще что такое?

– «Медуза». Они называют себя «Медузой».

Мо Панов извинился и выскользнул из-за столика. Он начал пробираться сквозь наполненную людьми придорожную закусочную в сторону туалета, яростно оглядывая стену в противоположном конце в поисках таксофона. Ни одного! Единственный проклятый телефон находился в десяти футах от машины и отлично просматривался платиновой блондинкой с безумным взглядом, чья паранойя так же крепко засела в ее голове, как и темные корни ее крашеных волос. Когда он как бы вскользь заметил, что мог бы позвонить себе на работу и сообщить своим сослуживцам о происшествии и о том, где он находится, в ответ полетели отборные ругательства.

– И чтобы за тобой прилетел рой копов?! Даже не думай об этом, мистер врач. Твои люди вызовут фараонов, те свяжутся с моим благоверным, который протащит меня задницей по всем ограждениям из колючей проволоки, какие только есть в этой стране. Он заодно со всеми копами на дорогах. Вероятно, рассказывает им, где можно неплохо развлечься.

– Но мне незачем упоминать о вас, да я и не собираюсь этого делать. Вы же сами сказали, что он может меня обидеть.

– Обидеть – это еще не то слово. Он просто отрежет твой маленький нос. Я не хочу рисковать – непохоже, что ты очень надежен. Ты расскажешь о том, что случилось, – а потом приедут копы.

– Знаете, вы просто несете какую-то чушь.

– Ладно, будет тебе чушь. Я закричу «Насилуют!» и скажу этим милым дальнобойщикам, что подобрала тебя на дороге два дня назад и с тех пор была у тебя сексуальной рабыней. Как тебе это понравится?

– Не очень. Но хоть в туалет-то мне можно сходить? Я больше не могу терпеть.

– Конечно. В таком месте в сортиры телефонов не вешают.

– Правда?.. Нет, честное слово, я не огорчен и не разочарован – мне просто любопытно. Почему? Водители неплохо зарабатывают; они не станут воровать четвертаки.

– Боже, док, вы что, с луны свалились? На дорогах разное случается; надо держать ухо востро, понимаете? Если кто-то звонит, другие хотят знать, кто именно звонит и почему.