– А что, если я попаду не на того человека? Или если он уже раздобыл оружие и мы его спугнем? Один звонок, один недружелюбный взгляд или даже подозрительная машина на дороге могут привести к уничтожению нескольких десятков человек. Мы видели, что он натворил в «Метрополе» и на Вавилова. Он потерял над собой контроль; окончательно спятил.

– Дмитрий, – услышали они металлический голос. – Что-то происходит. Только что наш человек вышел из боковой двери с мешком за спиной и направляется к машине… Товарищ, я не уверен, что это тот самый человек. Похож, но что-то не так.

– Что именно? Одежда?

– Нет, на нем темный костюм, и его правая рука на темной перевязи… Но он двигается быстрее, шаг крепче, держится прямо.

– Ты хочешь сказать, что он уже не выглядит как раненый, да?

– Пожалуй, да.

– Он может притворяться, – сказал Конклин. – Этот сукин сын может находиться при последнем издыхании – и все равно убедить тебя, что готов бежать марафон.

– С какой целью, Алексей? Зачем здесь что-то разыгрывать?

– Не знаю, но если твой человек в машине видит его, то и он видит машину. Может быть, он просто очень торопится.

– Что происходит? – сердито спросил Борн.

– Кто-то вышел с полной сумкой и идет к машине, – сказал Конклин по-английски.

– Ради бога, остановите его!

– Нет уверенности, что это Шакал, – перебил Крупкин. – Одежда та же, даже перевязь, но есть физические отличия…

– Значит, он хочет, чтобы мы думали, что это не он! – с настойчивостью проговорил Джейсон.

– Что?

– Он ставит себя на наше место, думая, как вы думаете сейчас, и тем самым опережает ваши мысли. Он может знать, а может и не знать, что его обнаружили, что его машина замечена, но он должен предполагать худшее и действовать соответствующе. Сколько нам еще ехать?

– Учитывая, как ведет мой молодой товарищ, я бы сказал, минуты три-четыре.

– Крупкин! – вскричал голос из динамика. – Еще четверо вышли наружу – три мужчины и женщина. Они бегут к машине!

– Что он сказал? – спросил Борн. Алекс перевел, и Джейсон нахмурился. – Заложники? – сказал он тихо, будто про себя. – Он все себе испортил! – Дельта из «Медузы» наклонился вперед и тронул Крупкина за плечо. – Скажи своему человеку, пусть убирается оттуда к чертовой матери, как только машина отъедет и он поймет, куда она направляется. Вели ему не прятаться, быть на виду, чуть ли не гудеть клаксоном вовсю, проезжая мимо арсенала.

– Мой дорогой друг! – взорвался офицер советской разведки. – Не мог бы ты объяснить мне, с какой стати должен я отдать такой приказ?

– Потому что твой коллега прав, а я ошибался. Человек, вышедший из здания, не Карлос. Шакал находится внутри, ждет, пока кавалерия проедет мимо форта, чтобы он мог скрыться на другой машине – если кавалерия действительно есть.

– Во имя нашего почтенного Карла Маркса, объясни, как ты пришел к такому противоречивому заключению?

– Очень просто. Он совершил ошибку… Даже если бы вы могли, вы бы не стали стрелять по этой машине на дороге, верно?

– Согласен. В ней находятся четыре посторонних человека, без сомнения невинные советские граждане, которых заставили выглядеть иначе.

– Заложники?

– Да, конечно.

– Когда ты последний раз слышал, чтобы люди бежали сломя голову туда, где они могут стать заложниками? Даже если на них из двери направлено оружие, все равно один или двое из них, если не все, обязательно попытались бы скрыться за другими машинами.

– Честное слово…

– Но ты был прав в одном. У Карлоса есть контакт в этом арсенале – человек, переодевшийся в него. Это может быть просто невинный русский, чей брат или сестра живет в Париже и находится во власти Шакала.

– Дмитрий! – вскричал металлический голос по-русски. – Машина выезжает со стоянки!

Крупкин нажал кнопку микрофона и отдал приказ. Естественно, они должны следовать за машиной хоть до финской границы, если понадобится, но захватить ее без насилия, связавшись при необходимости с милицией. Последним приказом было несколько раз просигналить, проезжая мимо арсенала. Не стесняясь в выражениях, агент по фамилии Орлов спросил:

– На кой хрен?

– Потому что мне было видение от святого Николая Доброго! И, кроме того, я выше тебя по званию. Выполняй!

– Тебе плохо, Дмитрий.

– Что тебе больше нравится: рапорт об отличной службе или такой рапорт, который отправит тебя в Ташкент?

– Уже иду, товарищ.

Крупкин вложил микрофон в гнездо на приборной панели.

– Процесс пошел, – сказал он отрывисто, полуобернувшись через плечо. – Если уж мне суждено погибнуть с сумасшедшим киллером или с психом, который все-таки еще имеет остатки морали, то я предпочитаю последнее. В конце концов, вопреки заявлениям даже самых просвещенных скептиков, может быть, бог все-таки существует… Ты бы хотел купить себе дом на берегу озера Женева, Алексей?

– Я могу это обеспечить, – ответил Борн. – Если я переживу этот день и сделаю то, что должен, назови цену. Я не буду торговаться.

– Эй, Дэвид, – возразил Конклин. – Эти деньги сделала Мари, а не ты.

– Она послушает меня. Его.

– Так что теперь, кто бы ты ни был? – спросил Крупкин.

– Дайте мне выбрать оружие из того, что есть у вас в багажнике, и высадите меня в траву прямо перед арсеналом. Дайте мне пару минут, чтобы добраться до места, затем остановитесь на стоянке и явно – очень явно – обнаружьте, что его машина отсутствует, и убирайтесь оттуда как можно быстрее, не жалея мотора.

– И бросить тебя там одного? – вскричал Алекс.

– Это единственный способ взять его. Только так он может попасться.

– Безумие! – выпалил Крупкин, отчего его щеки завибрировали.

– Нет, Круппи, действительность, – просто ответил Джейсон Борн. – Это то же, что было в самом начале. Один на один – только так.

– Это же самоуверенный героизм! – взревел русский, ударив рукой по спинке кресла. – Нет, хуже – это глупая тактика. Если ты прав, я могу окружить это здание целой армией!

– Он именно этого и хочет – этого я хотел бы, если бы был Карлосом. Неужели ты не понимаешь? Тогда он легко сможет уйти в суматохе – это не проблема ни для него, ни для меня. Мы оба слишком часто делали так раньше. Толпа и суматоха – наша защита, это просто. Нож в офицера – и его форма наша; гранату в толпу – и после взрыва мы одна из бьющихся в агонии жертв – это обычное дело для наемных убийц. Поверь мне, я знаю – я стал одним из них, вопреки своему желанию.

– И что ты сможешь сделать один, Бэтмен? – спросил Конклин, яростно массируя бесполезную ногу.

– Подкрадусь к убийце, который хочет убить меня, – и он мой.

– Да ты свихнувшийся маньяк!

– Абсолютно верно. Только такие и выживают в этой убийственной игре.

– Безумие! – снова воскликнул Крупкин.

– Так позвольте мне; мне положено немного безумия. Если бы я знал, что вся русская армия способна обеспечить мое выживание, я бы молил о ней. Но это не так. Другого пути нет… Остановите машину и дайте мне выбрать оружие.

Темно-зеленый седан КГБ вырулил на наклонную дорогу, прорезанную в грунтовом склоне. Спуск был плавным. Арсенал на Кубинке окружало большое плоское пространство, по-летнему зеленое от травы. Казалось, здание выросло из-под земли, мощное коробкообразное вкрапление в пасторальный пейзаж, уродливое сооружение с окнами-амбразурами, достигавшее трех этажей в высоту и занимавшее площадь в два акра. Как и все строение, передний вход был большим, квадратным и не украшенным, если не считать барельефных профилей трех советских солдат над дверью, несущихся в смертельные вихри сражения, держа винтовки так, что могли бы прострелить друг другу головы.

Вооружившись настоящим русским «АК-47» и пятью стандартными тридцатипятизарядными рожками, Борн выпрыгнул из дальней от арсенала дверцы правительственной машины, скрываясь за ней, и нырнул в траву прямо через дорогу от входа. Пыльная стоянка арсенала находилась справа от длинного здания; одинокий ряд неухоженного кустарника ограничивал лужайку у въезда, в центре которой стоял высокий белый столб. На его вершине безжизненно висел в безветренном утреннем воздухе советский флаг. Джейсон перебежал через дорогу, низко пригибаясь, и присел за кустами; у него было всего несколько мгновений, чтобы увидеть сквозь кусты наличие или отсутствие охранных постов. Охрана казалась в лучшем случае расслабленной, беспечной, почти до полного отсутствия формальностей. В правой стене въезда было стеклянное окошко, похожее на театральную кассу; за ним охранник в военной форме читал журнал, а рядом с ним, менее, но достаточно заметный, спал другой, положив голову на стол. Два других солдата вышли из огромных двойных дверей арсенала – оба расслабленные, беспечные, один посмотрел на часы, а другой закурил.