– Чарли, что за чертовщина происходит?

– Семью Огилви предупредили, и они смылись. Кроме того, если я не ошибаюсь, если бы мы могли перебрать несколько сотен счетов, то узнали бы, что только что многие миллионы переведены из Нью-Йорка бог знает куда за этими берегами.

– И?

– «Медуза» переехала в Москву, господин директор.

Луис ДеФазио утомленно извлек свое тело из такси на бульваре Массена, вслед за ним вышел и его больший по габаритам, более тяжелый, значительно более мускулистый кузен Марио из Ларчмонта, Нью-Йорк. Они остановились на тротуаре перед рестораном, название которого светилось красными неоновыми трубками на зеленом тонированном стекле: «Тетраззини».

– Здесь, – сказал Луис. – Они ждут в приватной комнате сзади.

– Уже довольно поздно. – Марио взглянул на свои часы, повернувшись к уличному фонарю. – Я поставил парижское время; здесь уже почти полночь.

– Подождут.

– Ты все еще не сказал мне их имена, Лу. Как нам их называть?

– Тебе – никак, – ответил ДеФазио, шагая ко входу. – Никаких имен – они бы все равно ничего не значили. Все, что ты должен делать, – это быть уважительным, понимаешь, о чем я?

– Совсем необязательно повторять мне это, Лу, – укоризненно произнес Марио мягким голосом. – Но, ради любопытства, скажи, почему ты об этом вспомнил?

– Он – высококлассный diplomatico, – объяснил capo supremo, остановившись ненадолго и посмотрев на человека, который чуть не убил Джейсона Борна в Манассасе, Виргиния. – Он из Рима, из высоких правительственных кругов, но он – прямой контакт с донами Сицилии. Он и его жена очень, очень высоко ценятся, понимаешь, о чем я?

– И да и нет, – признался кузен. – Если он такой значительный, зачем ему брать на себя столь грязную работу, как преследование наших целей?

– Да потому, что он может. Он имеет доступ в места, к которым некоторые из наших pagliacci не могут даже приблизиться, понимаешь, о чем я? Кроме того, я позволил нашим людям в Нью-Йорке узнать, кто наши клиенты, особенно один из них, capisce? У донов от Манхэттена до имений к югу от Палермо есть особый язык, на котором они говорят только между собой, знал ли ты об этом, cugino?.. Он состоит из пары приказов: «Сделай это» и «Не делай этого».

– Кажется, я понимаю, Лу. Мы излучаем уважение.

– Уважение, да, мой добрый излучающий кузен, но никакой слабости, capisce? Никакой слабости! Все должно выглядеть достойно, так как операция, которую провел от начала до конца Лу ДеФазио. Понял?

– Ну, если все дело в этом, может, я могу поехать домой к Энджи и детям? – спросил Марио, улыбаясь.

– Что?.. Заткнись, cugino! За эту работу ты получишь пожизненное содержание для всей толпы твоих детишек.

– Не толпы, Лу, всего пять.

– Пойдем. И помни: достоинство, мы не беремся за всякое дерьмо.

Небольшая частная комната представляла собой миниатюрную версию отделки «Тетраззини». Все дышало Италией. Стены были расписаны старыми выцветшими фресками Венеции, Рима и Флоренции; мягко звучала музыка – в основном оперные арии и тарантеллы, освещение приглушено. Если забыть о том, что находишься в Париже, можно было подумать, что обедаешь на римской Виа Фраскати, в одном из многочисленных коммерциализированных семейных ristoranti, обосновавшихся на этой древней улице.

Посреди комнаты стоял большой круглый стол, покрытый темно-красной скатертью, свисавшей почти до пола, и четыре стула на одинаковом расстоянии друг от друга. Вдоль стен стояли дополнительные стулья – на случай нехватки для гостей или для их помощников, как правило, вооруженных. За столом сидел благородной внешности мужчина с кожей оливкового цвета и вьющимися темными волосами; по левую руку от него была одетая по последней моде и с дорогой модельной прической женщина средних лет. Между ними стояла бутылка классического «Кьянти» и грубые толстостенные бокалы, казалось бы, неуместные на столь аристократическом столе. На стуле позади diplomatico лежал черный кожаный чемодан.

– Я ДеФазио, – представился capo supremo из Нью-Йорка, закрыв за собой дверь. – А это мой кузен Марио – вы, должно быть, слышали о нем, – очень талантливый человек, который оторвался сейчас от своей семьи ради встречи с нами.

– Да, конечно, – сказал аристократ-мафиози. – Марио, il bola, esecuzione garantito – страшен с любым оружием. Присаживайтесь, джентльмены.

– Я считаю подобные характеристики излишними, – откликнулся Марио, подойдя к стулу. – Я просто хорошо делаю свою работу, только и всего.

– Слова профессионала, синьор, – добавила женщина, когда ДеФазио и его кузен сели за стол. – Могу я заказать вам что-нибудь? Вино, напитки? – продолжила она.

– Пока не стоит, – ответил Луис. – Может быть, позже – может быть… Мой талантливый родственник по линии матери, да покоится она во Христе, задал мне на улице хороший вопрос. Как нам называть вас, мистер и миссис, – Париж, Франция? Должен заметить, мне не нужны настоящие имена.

– Мы известны как Князь и Княгиня, – ответил супруг, улыбаясь; его натянутая улыбка больше подошла бы маске, чем человеческому лицу.

– Что я говорил, cugino? Это большие люди… Итак, мистер Князь, что мы имеем на данный момент?

– Не в этом вопрос, синьор ДеФазио, – ответил итальянец таким же натянутым голосом, как и его улыбка, которая уже испарилась. – Я скажу, что мы имеем на данный момент, и скажу, что очень хотел бы, чтобы вы были уже в далеком прошлом.

– Эй, что это еще за гнилой базар?

– Лу, пожалуйста! – вмешался Марио, тихо, но уверенно. – Следи за своими словами.

– А как насчет его слов? Что это за слова? Он считает, что я кто-то из грязи?

– Вы спросили меня, что случилось, синьор ДеФазио, и я вам отвечаю, – продолжал князь ничуть не изменившимся голосом. – Вчера в полдень мы с моей женой чуть не погибли – нас чуть не убили, синьор ДеФазио. Мы не привыкли к подобным инцидентам и не можем это терпеть. Вы хоть представляетесь, во что влезли?

– Вас?.. Они пометили вас?

– Если вы имеете в виду, знали ли они, кто мы такие, – к счастью, нет, не знали. Если бы знали, сомневаюсь, что мы сидели бы сейчас за этим столом!

– Синьор ДеФазио, – вступила в разговор княгиня, бросив успокаивающий взгляд на мужа. – Как нам стало известно, у вас контракт на этого калеку и его друга доктора. Это правда?

– Ну да, – осторожно подтвердил capo supremo. – Настолько, насколько далеко это зашло, а это зашло дальше, понимаете, о чем я?

– Не имею ни малейшего понятия, – ледяным тоном отозвался князь.

– Я говорю вам это, потому что, возможно, мне понадобится ваша помощь – за которую, как я уже говорил, вам неплохо заплатят, очень неплохо.

– Что значит «контракт зашел дальше»? – спросила жена.

– Мы должны убрать еще кое-кого. Третий, с которым эти двое встретились здесь.

Князь и княгиня быстро переглянулись.

– Третий, – повторил человек из Рима, поднося бокал к губам. – Понятно… Контракт на две цели – как правило, весьма прибыльное дело. Насколько прибыльное, синьор ДеФазио?

– Эй, послушайте, я же не спрашиваю вас, сколько вы делаете за неделю в Париже. Скажем так, это немало, и лично вы можете рассчитывать на шестизначную сумму, если все пойдет по сценарию.

– Шесть знаков – это большой диапазон, – заметила княгиня. – Но также это означает, что сумма контракта семизначная.

– Семи?.. – Дыхание ДеФазио перехватило, он посмотрел на женщину.

– Свыше миллиона долларов, – заключила княгиня.

– Да, видите ли, нашим клиентам очень нужно, чтобы эти люди покинули наш мир, – сказал Луис, восстановив дыхание, поскольку семь знаков еще не означали семь миллионов. – Мы не спрашиваем почему – мы просто выполняем заказ. В подобных случаях наши доны достаточно щедры; нам достается внушительная сумма денег, и мы блюдем свою репутацию эффективных исполнителей. Не так ли, Марио?