– Есть что-нибудь? – спросил Д.Ц.Р., оторвавшись от бумаг на столе.

– Ничего, – сердито ответил бывший полевой командир, направляясь к дивану у стены, презрев стул. – Ничегошеньки. Черт, какой дерьмовый день – а ведь он даже еще не успел начаться! Кассет и Валентино сидят в подвале и рассылают запросы по всем парижским канализациям, но пока – ничего… Боже, взгляни ты на это дело и дай мне хоть малейшую зацепку! Свайн, Армбрустер, Де Соле – наш крот-молчун, сукин сын. И, наконец, Тигартен с визиткой Борна, когда мы отлично знаем, что это ловушка для Джейсона, спланированная Шакалом. Но я не вижу никакой связи между Карлосом и Тигартеном, да еще и «Медузой». Чушь полная, Питер. Мы потеряли стержень – ничто не сходится!

– Успокойся, – сказал Холланд мягко.

– Как, черт возьми? Борн исчез – действительно исчез, если вообще не погиб. И нет следов Мари, ни весточки от нее. И тут мы узнаем, что Бернардин убит несколько часов назад на Риволи – боже, застрелен средь бела дня! А это значит, что там был Джейсон – он просто должен быть там!

– Однако, поскольку ни один из убитых или раненых не соответствует его описанию, мы можем сделать вывод, что он выжил, не так ли?

– Будем надеяться, да.

– Ты просил зацепку, – размышлял Д.Ц.Р. – Не уверен, что могу предоставить тебе ее, но могу предложить нечто похожее.

– Нью-Йорк? – Конклин выпрямился на диване. – Автоответчик? Эта крыша ДеФазио в Бруклин Хейтс?

– Мы еще дойдем до Нью-Йорка и всего остального. Сейчас давай сконцентрируемся на твоей зацепке и стержне, о котором ты упомянул.

– Я не самый тупой парень в квартале, но все же, где же она?

Холланд откинулся на спинку кресла, посмотрел на бумаги на столе и перевел взгляд на Алекса.

– Семьдесят два часа назад, решив во всем мне признаться, ты сказал, что идея, кроющаяся за стратегией Борна, в том, чтобы убедить Шакала и эту давешнюю «Медузу» объединить силы против общей цели – Борна. Чем не предпосылка? Обе стороны жаждут его смерти. У Карлоса на это две причины: месть и то, что, по его мнению, Борн может его опознать; а члены «Медузы» хотят убить Борна, потому что он слишком много о них узнал?

– Да, это была главная предпосылка, – кивнул Конклин. – Именно поэтому я стал копать в этом направлении и сделал все те телефонные звонки, даже не предполагая найти то, что нашел. Боже, глобальный картель, образовавшийся двадцать лет назад в Сайгоне и включающий в себя несколько крупнейших шишек из правительства и военных. Да я и знать-то этого не хотел. Я надеялся выйти на десять-двенадцать неожиданных миллионеров с пост-Сайгонскими банковскими счетами, которые не выдержали бы более тщательного расследования, но только не это, только не эта «Медуза».

– Проще говоря, – продолжил Холланд, морща лоб и снова переводя взгляд на бумаги и обратно на Алекса, – как только «Медуза» с Карлосом договорились, Шакалу сообщили, что имеется человек, которого «Медуза» жаждет уничтожить, а цена – не вопрос. Пока все правильно?

– Здесь ключевым моментом был калибр и статус тех, кто связался с Карлосом, – объяснил Конклин. – Они должны были находиться как можно ближе к bona fide Olympians. Таких клиентов у Шакала нет и никогда не было.

– Тогда они открывают имя цели – скажем, что-то вроде «Джон Смит, некогда известный под именем Джейсон Борн» – и Шакал на крючке. Борн, тот самый, чьей смерти он желает больше всего на свете.

– Да. Именно поэтому члены «Медузы», обратившиеся к Карлосу, должны были быть солидными, чтобы внушить ему доверие и исключить малейшее подозрение о ловушке.

– Потому что, – добавил директор ЦРУ, – Джейсон Борн – выходец из сайгонской «Медузы» – это известный Карлосу факт – никогда не участвовал в делах поздней, послевоенной «Медузы». Это подоплека, не так ли?

– Логичнее некуда. Три года его использовали, и он чуть не погиб в одной из операций. И, видимо, за это время он обнаружил, что больше чем несколько незаметных сайгонских прыщей ездили на «Ягуарах», катались на яхтах и получали шестизначные гонорары, пока он получал правительственную пенсию. Это не оставило бы равнодушным даже Иоанна Крестителя, не говоря уж о Карабасе-Барабасе.

– Чудесное либретто, – улыбка медленно расплылась на лице Холланда. – Я уже слышу триумфальное пение теноров и гудение макиавеллиевских басов за кулисами… Не хмурься на меня, Алекс, я серьезно! Это почти гениально. Это так логично построено, что стало похоже на самовыполняющееся пророчество.

– Какого черта ты несешь?

– Твой Борн был прав с самого начала. Все произошло так, как он это видел, но совсем не так, как он мог себе представить. Потому что это было неизбежно; в какой-то момент произошло перекрестное опыление.

– Прошу тебя, спустись с Марса и объясни все глупому землянину.

– «Медуза» использует Шакала! Вот смотри. Убийство Тигартена доказывает это, если только ты не думаешь, что это Борн взорвал ту машину в окрестностях Брюсселя.

– Конечно, нет.

– Тогда имя Карлоса должно было всплыть вместе с кем-то в кругах «Медузы», кто уже знал о Джейсоне Борне. Иначе быть не могло. Ты ведь не упоминал кого-либо из них в разговоре с Армбрустером, или Свайном, или Аткинсоном в Лондоне?

– Конечно, нет. Момент был неподходящий; мы не были готовы дернуть за эти рычаги.

– Кто остался? – спросил Холланд.

Алекс уставился на Д.Ц.Р.

– Боже правый, – выдохнул он. – Де Соле?

– Да, Де Соле, очень низкооплачиваемый специалист, который так занятно, но непрерывно жаловался, что нет никакой возможности дать детям и внукам хорошее образование на правительственную зарплату. Он был в курсе всего, что мы обсуждали, начиная с твоего нападения на нас в конференц-зале.

– Да, но это ограничивалось Борном и Шакалом. Не было никакого упоминания об Армбрустере или Свайне, никакого Тигартена или Аткинсона – теперешняя «Медуза» вообще никак не фигурировала. Дьявол, Питер, да ты сам не имел о ней представления каких-то семьдесят два часа назад.

– Да, но Де Соле знал, потому что продался; он уже был частью ее. Должно быть, его предупредили. «…Будь осторожен. В нас внедрились. Какой-то маньяк хочет нас разоблачить»… Ты сам говорил мне, что везде, от Комиссии по торговле до отдела снабжения Пентагона и посольства в Лондоне, стали жать на сигналы тревоги.

– Ну да, – согласился Конклин. – Да так, что двоих из них пришлось удалить вместе с Тигартеном и нашим раздраженным кротом. Старейшины «Снейк Леди» быстро поняли, кто у них слабое место. Но как сюда вписываются Карлос и Борн? Не вижу связи.

– Кажется, мы решили, что она все-таки есть.

– Де Соле? – Конклин покачал головой. – Это провокационная мысль, но она не подходит. Он не мог предположить, что я знал о внедрении в «Медузу», потому что мы тогда еще не начали это внедрение.

– Но после начала последовательность событий не могла не обеспокоить его хотя бы потому, что неприятности слишком быстро следовали одна за другой. Как быстро? Через какие-то часы.

– Меньше чем через двадцать четыре… Но они все равно ничем не были связаны друг с другом.

– Не для аналитика, – возразил Холланд. – Если что-либо ходит, как утка, и крякает, как утка, – ищи утку. Я не исключаю, что в какой-то момент Де Соле как-то увязал между собой Джейсона Борна и психа, просочившегося в «Медузу» – новую «Медузу»…

– Ради всего святого, как?

– Не знаю. Возможно, все из-за того, что, по твоим словам, Борн – выходец из старой сайгонской «Медузы» – почему бы не начать с этого.

– Боже, может, ты и прав, – сказал Алекс, откинувшись на диване. – Движущей силой, которую мы дали нашему безымянному психу, было то, что он оказался отрезан от новой «Медузы». Я сам так говорил по телефону. «Он потратил годы, чтобы собрать сведения…». «У него есть имена, должности и банковские счета в Цюрихе…». Боже, я слепец! Я говорил все это совершенно посторонним людям во время телефонной операции и ни разу даже не задумался о том, что упоминал связь Борна с «Медузой» на той встрече, когда Де Соле был здесь.