— Итак, о чём ты хочешь поговорить на этот раз? — поставив чашку, начал разговор Бенно. — Я слышал, что закончены работы над новым видом бумаги.

Фран положил на стол гладкую блестящую бумагу и письмо. Маска дочери дворянина мгновенно спа́ла с лица Розмайн. Она гордо заулыбалась, а в её золотых глазах вспыхнул огонёк.

— Господин Бенно, это новая бумага, которую я недавно получила из Илльгнера. Не могли бы вы передать бумагу в чернильную мастерскую, чтобы Хайди её исследовала? Из-за того, что поверхность гладкая, я бы хотела, чтобы Хайди проверила, прилипнут ли к такой бумаге цветные чернила.

— Хорошо, — согласился Бенно.

Пусть Бенно и послал Лутца и остальных в Илльгнер, но предполагал, что времени им хватит лишь на то, чтобы научить местных делать бумагу. Он не ожидал, что они так быстро закончат с разработкой нового вида бумаги. Когда Бенно взял лист и провёл по нему пальцем, его губы изогнулись в усмешке. Он подумал, что если чернила прилипнут к такой бумаге, то его, скорее всего, будут ждать новые разнообразные товары с её использованием.

— Хотела бы и я присоединиться к исследованию… — пробормотала Розмайн.

— Каждый из нас должен заниматься своим делом. Исследование чернил — работа не для приёмной дочери герцога. Просто продолжай наращивать влияние в благородном обществе и следи за своим здоровьем, чтобы не падать в обморок. Твоя задача — не позволить конфликтам между дворянами помешать развитию полиграфии, понимаешь?

Чтобы Розмайн внезапно не натворила что-нибудь, не задумываясь о последствиях, Бенно сразу же предупредил её не делать ничего лишнего и не вмешиваться в чужую работу. Конечно, такие предупреждения редко помогали, и в результате Розмайн делала всё по-своему, но всё же стоило, по крайней мере, попытаться.

— Заниматься бумагой намного веселее, чем иметь дело с дворянами, но с тех пор, как взялась за это дело, я поняла, что защищать полиграфию — мой долг. Я сделаю всё, что в моих силах, — сказала Розмайн, угрюмо надувшись.

Бенно понимал, что для того, чтобы соответствовать занимаемому положению, Розмайн приходилось очень много работать. Во время посещения замка торговцам требовалось следить за своей речью и поведением, что было нелегко, хотя они и не проводили там много времени, а вот Розмайн, простолюдинке из бедной семьи, ставшей приёмной дочерью герцога, приходилось жить там в окружении прислуживающих ей дворян. Эта не та ситуация, к которой можно приспособиться, приложив лишь немного усилий.

— Да, пожалуйста, защищай полиграфию и впредь… Вернёмся к делу, — предложил Бенно и попробовал свернуть бумагу, после чего посмотрел на просвет и потряс, отчего та издала необычный звук. — Эта новая бумага довольно плотная, да? Как ты планируешь её использовать?

— Я собираюсь применять её для изготовления игральных карт. Так ими будет проще пользоваться, — ответила Розмайн.

В настоящее время для игральных карт использовались тонкие дощечки, но, похоже, она намеревалась заменить их на эту бумагу. Розмайн совершенно не задумывалась, что этим отнимет у «мастерско́й Инго» ежегодную работу по изготовлению дощечек для зимнего рукоделия приюта. Бенно задался вопросом, следует ли ему указать на это ради Инго или позволить Розмайн мыслить свободно, не отягощая себя мыслями о последствиях её действий для других.

— Похоже, главному священнику очень понравился харисэн, вот только я совсем не хочу, чтобы он всё время бил им меня по голове. Господин Бенно, вы не представляете, как жестоко главный священник со мной обходится, — принялась жаловаться Розмайн, в красках описывая, как немилосердно обошёлся с ней главный священник, когда она получила бумагу из Илльгнера.

Бенно мысленно простонал. Он был просто не в силах всё это слушать. Понимая, что стоящий позади него Марк сейчас весело улыбается, он почувствовал себя глупо. Бенно осознал, что ему незачем было беспокоиться о возможных последствиях. Розмайн в любом случае продолжит изобретать одну странную вещь за другой. Даже если Инго потеряет одну работу, больши́х проблем это ему не доставит.

Бенно пришёл к выводу, что следует просто отложить беспокоящий его вопрос до тех пор, пока Инго не сообщит, что отчаянно нуждается в дополнительной работе.

— По какой цене ты собираешься продавать эту бумагу? — спросил Бенно, желая наконец прервать её пылкую речь.

Розмайн задумалась. Похоже, она не испытывала какого-либо недовольства от того, что он так резко сменил тему.

— Я полагаю, что прежде чем задумываться о цене, нам следует дождаться, пока Хайди не закончит с исследованиями. Всё зависит от того, будут ли чернила прилипать к бумаге.

— Конечно, сперва нужно провести исследования, — согласился Бенно и передал Марку новую бумагу и письмо Лутца.

Тем временем Розмайн достала ди́птих и просмотрела написанное там, слегка кивая. Судя по всему, она записала то, о чём сегодня собиралась поговорить.

— Как обстоят дела с насосом для Хассе? — спросила Розмайн.

— В монастырь решили отправить тот прототип, который должны были установить в колодце Иоганна. Иоганн сильно горевал, что ему снова придётся ждать насос для его мастерской.

Иоганн пожаловался, что первый насос пришлось передать храму, второй отвезти в качестве подарка в замок, а вот теперь этот отправится в монастырь. Бенно мог понять, почему тот был так подавлен.

Розмайн задумчиво приложила руку к щеке и ответила:

— Полагаю, Иоганну следует поскорее обучить кого-нибудь, кто мог бы справляться с его работой, верно?

Одна из деталей требовала такой большой точности, что в настоящее время Иоганн был единственным, кто мог её сделать. Пусть чертежи и стали доступны, но пока нет других кузнецов, которым было бы по силам самостоятельно изготовить все детали.

— Вскоре появятся те, кто сможет конкурировать с ним, — сказал Бенно. — Теперь, когда все знают, что ты проявляешь благосклонность к новым талантам, таким как Иоганн и Зак, молодые ремесленники прикладывают все силы, чтобы улучшить свои навыки.

— Ха, правда?

— Да. Об этом мне рассказал глава ассоциации кузнецов. Кроме того, кажется, Зак обмолвился, что ты предлагала организовать для него и Иоганна собственную мастерскую. В связи с этим множество людей делают всё возможное, чтобы стать лучше, в надежде получить собственную мастерскую.

Из-за того, что количество заказов от приёмной дочери герцога увеличилось, а чертежи насоса были обнародованы, кузнецы нижнего города принялись работать с бо́льшим энтузиазмом. Когда Розмайн услышала об этом, её золотые глаза заблестели, и она расплылась в счастливой улыбке.

— Я только приветствую увеличение количества людей, желающих стать Гутенбергами, если они обладают такими же отточенными навыками, как у Иоганна, или столь же впечатляющими творческими способностями, как у Зака. Пожалуйста, представьте мне их всех.

У Бенно дёрнулась щека. Он живо представил себе будущее, где здравый смысл ремесленников трещит по швам из-за того, что Розмайн одного за другим превращает перспективных молодых мастеров в своих Гутенбергов. Ему нужно было постараться сохранить текущее положение дел как можно дольше ради благополучия нижнего города. Но даже несмотря на такие мысли, он никак не возразил Розмайн.

— Хорошо… Я передам твои слова главе ассоциации кузнецов.

Бенно понимал и то, что по мере развития бумажной и полиграфической промышленности нагрузка на Гутенбергов будет становиться всё больше. Если количество Гутенбергов увеличится, то это, по крайней мере, уменьшит лежащее на них бремя. К тому же идеи Розмайн были прибыльными, хотя и не простыми в исполнении. Бенно подумал, что если молодые мастера сами хотели, чтобы на них свалились необоснованные ожидания Розмайн, то он сможет использовать это для своей пользы.

Ему и нынешним Гутенбергам не было смысла заниматься всем в одиночку. Чем больше их будет, тем лучше.

— Ах да. Могу я перед отъездом проверить мастерскую? — спросил Бенно. — Мы всё ещё получаем регулярные отчёты, но отсутствие Лутца и Гила затрудняет контакт с мастерской.