Он должен был выдержать эту процедуру до конца. Всё это время он смотрел на помост, где на возвышении лежала главная самка земли ний’зи. Великая мать, с трудом повернувшись на бок, наблюдала за церемонией. В её тусклых глазах отражался огонь факелов. Игорю не страшны были тычки копий, он даже не хотел, чтобы они прекратились. Ведь когда церемония закончится, его ждёт брачная ночь.

Он представлял, как влезет на скользкое ложе, и ему становилось нехорошо.

Но вот гонги оглушительно задребезжали и смолкли. Музыка прекратилась, девушки-феи выстроились полукругом. Мужики-старейшины тоже встали в ряд, образовав другой полукруг — на противоположной стороне возвышения.

Великая мать натужно закряхтела, приподнялась на своём ложе. С явным усилием уселась, и потёрла ладони одна о другую. Помятые крылышки за её спиной вдруг засияли и расправились. Сияние стало неспешно стекать с крыльев на плечи, на шею и руки самки. В подставленных ладонях заплескалось маленькое радужное озерцо.

Одна из жриц, похожая на гусеницу — так плотно она была укутана в ткань — вышла из круга, подошла к Великой матери и вложила свою ладонь в её ладони.

Игорь, подчиняясь толчку в спину от ний’зи по связям с общественностью, тоже вышел вперёд и, в свою очередь, вложил ладонь в ладони Великой матери.

Руку окутало живое сияние, кожу обожгло, закололо тысячью иголок, по мышцам пробежала волной судорога. Но боль быстро прошла, а по телу разлилось тепло, как от солидной порции коньяка.

Свечение в ладонях Великой матери угасло, будто впиталось полностью в чужие руки. Толстая самка устало опустилась набок и прикрыла глаза.

Великий старейшина взмахнул ритуальным ножом. Ткань на теле жрицы распалась, как опустевший кокон, и опустилась к подножию помоста. Девушка повернулась к Игорю. Кожа её обнажённого тела как будто отражала поглощённый свет, крылья ярко переливались в свете факелов. Но Игорь смотрел только на её лицо. Най. Это была его Най!

Он держал её за руку и не находил слов.

Потом были ещё какие-то церемонии, но Игорь их уже плохо помнил. От облегчения у него всё пело внутри.

Церемония завершилась весёлой пирушкой, где ний’зи обоих полов, сидя на циновках вокруг ложа Великой матери, соревновались, кто больше выпьет.

Сама Великая мать, угостившись из кубка, который с почтением поднёс старший муж, давно дремала, сотрясаясь от храпа, на своём ложе. Помятые крылышки дрожали в такт мощному дыханию.

Молодожёнам никто не мешал уединиться в тёмном уголке.

И вот теперь Игорь сидел в корзине, подставив лицо солнцу и ветру, и улыбался.

Под боком у него приткнулась сумка со священным предметом, а на коленях лежала открытая книга, подаренная Великим старейшиной.

Это был не менее ценный подарок, чем священный предмет. Сколько поколений она хранилась, передаваемая от старейшины к старейшине? Наверное, никто не помнит.

Он читал, переворачивая пожелтевшие листы, и многое становилось понятным.

Народ ний’зи не любил чужаков. Он практически никогда не пускал других на свою землю. Поэтому даже послами у них были люди — представительного вида мужчины. За спинами которых всегда ненавязчиво маячила крылатая женщина — истинный посол Мокрой земли.

История народов, населяющих побережье Едкого моря, раскрывалась на пожухлых страницах в новом, неожиданном свете.

Башни, торчащие равномерно вокруг моря, оказались древнее, чем думали маги, хозяева Анклава. Они, эти маяки, существовали ещё до того, как Анклав захватил власть с помощью магии.

Странные вещи творились вокруг солёного моря, реки крови пролились на его берега.

Люди, майити, мусорщики, которых ний’зи называли по-своему, воевали, заключали и разрушали союзы в борьбе за выживание.

До того, как маги смогли подсадить прибрежные земли на свою систему заклинаний, каждый народ выживал по-своему. Неведомый летописец туманно говорил об этом. Но священные предметы, которые тогда ещё не были священными, играли в судьбах мира какую-то немалую роль.

Кажется, когда-то они были частями более крупных предметов. Летописец мог только в общих чертах изобразить, что это было. Игорь додумывал это сам, и то, что приходило ему на ум, заставило его изрядно вспотеть.

— Господин, впереди Горячие Земли! — голос молодого стражника вывел его из раздумий.

Он поднял голову. Далеко впереди, за серой плоскостью мокрой земли, пролегла багряная полоса пустоши. А за ней, на самом краю, вдоль черты горизонта, сияла и сверкала острыми вспышками бриллиантовая нить. Это солнце блестело на вершинах Хребта дракона.

Война любит победу и не любит продолжительности.

Сунь Цзы

— Буря любит тебя, старейшина! — пропела ний’зи.

Игорь покрепче затянул морской узел на локтях пленника, и ничего не ответил. Верёвка пропиталась кровью и скользила в руках.

Башня Горячих земель оказалась крепким орешком. Будь у него крепкие парни из спецназа с полным набором соответствующего оружия, всё прошло бы гораздо легче, думал Игорь, сплёвывая кровь вместе с осколками зуба. А может, и нет.

Пустынные майити, что сторожили маяк, и правда были крутыми ребятами, в точности, как говорил Март.

Дежурный ушастик на смотровой площадке при виде наплывающего по небу Летучего голландца, если и испугался, виду не подал. Наложил стрелу и мигом выстрелил в неведомое чудовище.

Вслед за первой стрелой отправилось ещё две. Первые выстрелы пришлись вскользь, но последний угодил в цель. Игорь и моргнуть не успел, как в боку его корабля появилась дырка.

Каждый уровень башни пришлось брать с боем. Если бы не численное преимущество десантной команды Летучего голландца, боевые навыки — и простое везение, кто знает, чем закончилось бы дело.

Худые, жилистые пустынные майити дрались как черти. Наёмные люди, что охраняли маяк в Мокрой земле, не годились им в подмётки.

Игорь бился рядом с Мартом на круглой площадке второго уровня, где башни соединял узкий переход. На винтовой лестнице стало скользко от крови.

С соседней, тонкой башни стреляли из луков. Парочка отчаянных стражников-майити под прикрытием лучников бежали по узкому каменному переходу на помощь своим товарищам.

Пришлось большую часть десантной команды оставить наверху, прикрывать тыл. Молодой стражник и боевой маг стреляли с площадки, прикрывшись телом убитого дежурного лучника. Из корзины под брюхом дирижабля им помогал менестрель, оказавшийся неплохим стрелком.

Но даже это не помогло бы им отбить перемычку от вражеской подмоги, если бы не «балласт».

Уходя от Мокрой земли, Летучий голландец нёс на себе дополнительный груз. Теперь в корзине, кроме свадебных даров — священного предмета и старинной книги — сидели молодая ний’зи и один из младших старейшин.

Девушка была та самая, «по связям с общественностью». Старейшина был Игорю совсем незнаком — один из тех, что крутились возле Великой матери с опахалом, но к телу не допускались по причине молодости и неопытности.

Напрасно Игорь убеждал старейшин, что лишний народ ему без надобности. Что Боливар не вынесет двоих. Двоих пришлось взять, и капитан Роберт в сердцах назвал прибавление в команде «балластом». Никто не понял загадочного словечка, но ему было наплевать.

Правда, молодая ний’зи в пути не доставляла хлопот. Она почти ничего не весила, и всю дорогу от столицы Мокрой земли провисела за бортом корзины, весело трепеща радужными крыльями, как девчонка, сбежавшая из школы.

Когда с обеих сторон полетели стрелы, когда капитан Роберт с майити Мартом спрыгнули на смотровую площадку, и пролилась кровь, девушка-нийзи сложила крылья и стремительно нырнула вниз, под прикрытие корзины. Никто не заметил, как она проскользнула под днищем.

Лучники с соседней башни сыпали стрелы одну за другой, не давая высунуться, и подмога уже бежала к маяку. Мало того, они принялись разжигать огонь, чтобы подать сигнал тревоги.