Карлик моргнул. Опустил руки, склонил голову и оглядел итиола с макушки до пяток. Потом неожиданно хмыкнул и почесал сморщенный нос.

— Хм, хм. А ты не такой дурак, как мне говорили. Выпить! Чего захотел.

Игорь облегчённо выдохнул. Ясень день, карлик хотел напугать незваного итиола. Но кто его знает, мог и колдануть… собирай потом свои кишочки по стеночкам.

— И не Жафрас, а Джарфас, — ворчливо сказал бородач. — Господин маг, член совета академии, магистр земли, воздуха, воды и всё такое прочее… Эй, слуга!!

Затопали тяжёлые башмаки, и на свет вышел… Игорь вздрогнул. Итиол. До боли похожий на самого капитана Роберта, но другой.

Это Игорь понял, присмотревшись к нему. А сперва ему стало не по себе — как будто перед ним поставили зеркало.

Здоровенный детина, крупные руки, которыми можно гнуть подковы. Широкая грудь, плечи, крепкая шея, голова, о которую можно сломать не одну доску — и ничего, обладатель не почешется. Простое лицо, не красивое и не уродливое — обыкновенное. Только вот взгляд…

Пустой, тусклый взгляд тяглового животного, бездумный, незамутнённый ничем. Ни мыслью, ни чувством. Только ожидание приказа и готовность работать — тупая, покорная готовность.

Игорь содрогнулся. Так вот как он выглядит со стороны. Вот как выглядел, должно быть, герой одного рассказа, который носил цветочки на могилу любимого хомяка… или это была мышь?* (*имеется в виду рассказ «Цветы для Элджернона» Д. Киза)

— Вина! — приказал хозяин лаборатории. — Мне и моим гостям. Живо!

Итиол ничем не показал, что услышал приказ. Он постоял секунду, глядя на хозяина, потом развернулся и ушёл, топая тяжёлыми башмаками.

Карлик неожиданно ловко вскочил на высокий табурет, что возвышался возле стола с ретортами. Поёрзал на сиденье, устраиваясь поудобней.

— Мастер, — почтительно сказал магесса. Он стояла возле Игоря, просительно сложив ладони, и склонив голову. — Я…

— Пусть он скажет, — перебил бородач. — Зачем ты пришёл, убийца магов? Что тебе здесь нужно, отброс общества?

Ага, понятно. Карлик, маг и прочая и прочая — изрядный тролль. Проверяет гостя на устойчивость. Ну прямо менеджер по кадрам…

Табурет или что другое хозяин гостям не предложил. Игорь пошарил взглядом по лаборатории, увидел нечто вроде песочных часов — кованый металл с финтифлюшками, внутри толстый стеклянный цилиндр с тонкой талией. За пыльными боками цилиндра виднелась горстка чёрного песка. Хорошие часы, высотой как раз с барный стул.

Капитан Роберт ухватил девайс, подтащил поближе и плюхнулся задом на круглый торец часов.

— Так, магистр земли, воды и воздуха. Академик и прочее!.. — он ткнул пальцем в реторту: — Что вы лично сделали для спасения Анклава?

Карлик побагровел. Игорь даже испугался, что переборщил, и заслуженного мага сейчас хватит удар.

— Как вы смеете!.. — начала магесса.

Хозяин лаборатории хлопнул ладонью по столу. Реторты зашатались.

— Подожди, девочка. Дурень прав. Как правы все дурни.

Карлик схватил в горсть бороду и сжал, как будто хотел оторвать её с корнем.

— Весь магический совет, десяток жирных глупцов три месяца чесали языками. И что сделали? Ни-че-го. Ничего! Только потравили друг друга. Глупцы. Нашли время…

Карлик привстал на табурете:

— Посох Старшего с тобой?

Игорь без лишних слов выложил перед собой на стол витой посох — символ власти.

Бородач оглядел посох.

— Да, это он. Туда ему и дорога.

Кого он имел в виду, тоже было понятно без лишних слов.

Карлик несколько секунд пристально смотрел на посох, так что Игорю показалось, что маг сейчас схватит символ власти Анклава и прижмёт к себе, как родного. Но он ошибся. Не жадность была в глазах бородача, а нечто другое.

— Забери… это. Возьми себе, если хочешь, — брезгливо произнёс хозяин лаборатории. Потом ловко соскочил с табурета, и, проворно перебирая кривыми ногами, забрался по стремянке у стены. Там, до самого свода, сложенные в нишах стены, лежали книги. Не свитки — настоящие, полноценные тома.

Карлик принялся перебирать толстые тома, бормоча под нос: «Нет, не то… ауризация божественного вмешательства… Выжимки и квинтессенции мочи пустынного ящера — в жопу квинтессенцию… Экстрактивная дисфункция и её влияние на заклинание безбрачия… в задницу безбрачие. Ага… вот!»

Карлик с трудом вытянул из стопки потрёпанный том в тёмно-вишнёвом переплёте. Пристроил книгу подмышку, и принялся спускаться со стремянки, тяжело шлёпая тапками по перекладинам.

На предпоследней ступеньке он пошатнулся, потерял тапку и съехал до пола, простучав задницей по перекладинам.

Взметнулась пыль. Книга тяжело ударилась о столешницу.

— Вот, — повторил карлик. — Я читал её сотню раз. Каждый раз нахожу в ней другой смысл. Иногда я думаю, что в ней нет никакого смысла.

Игорь, с молчаливого согласия хозяина, открыл книгу, перевернул несколько страниц. Толстые листы переворачивались с трудом, будто нехотя. Каждый был украшен рисунком, яркие краски которого не потускнели от времени, и светили с каждой страницы красным, синим и золотым.

— Это же… — Игорь вгляделся в рисунки.

— Да, — ворчливо сказал карлик. — Это они. Заклинания. Те, что лежат в хранилище — тоже копии.

Да, это были заклинания, тщательно нарисованные неведомыми мастерами каллиграфии. Каждое занимало одну страницу, возле каждого помещался столбец текста с пояснениями.

Текст… Игорь с силой потёр лоб. Вернулось, казалось бы, давно забытое ощущение щекотки в голове, в затылке. Сейчас оно распространилось на всю голову, и стало невыносимым.

Текст походил на детские считалки с бессмысленным набором слов. Похожие стишки он читал в книжке про девочку Алису, которая угодила в заячью нору.

— Погодите, — сказал он, выпрямляясь над столом, и яростно скребя в затылке. Мозг отчаянно чесался, и унять этот зуд не было никакой возможности. Наверное, магесса решила, что у итиола блохи — вон как странно смотрит. — Подождите. Мне кажется, это шифровка.

— Что? — карлик склонил голову, как учёная птица, и внимательно посмотрел на капитана Роберта. — Что ты сказал?

— Должна быть ещё одна книга, — в приступе озарения произнёс Игорь. — Ещё одна. Маленькая книжечка. В ней ключ.

Охнула магесса. Бородач оскалился. Лицо его приняло странное выражение.

— Ключ, говоришь? — медленно сказал он, не отрывая глаз от капитана. — Умница. Умница итиол. Но теперь мне придётся тебя убить.

Врач видит человека во всей его слабости, юрист — во всей его подлости, теолог — во всей его глупости.

А. Шопенгауэр

Князь любил упитанных плясуний. Эта, пышнотелая, одетая только в бубенчики, лоснилась, как призовой скакун.

Маленький барабан пробил затейливую дробь. Заныли струны, зазвенели колокольчики. В такт барабану босые ножки танцовщицы отбили дробь по ковру.

Барабан продолжал стучать в настойчивом ритме, всё быстрее, всё чаще. Крутилась танцовщица, звенели колокольчики на щиколотках и запястьях. Блестело от пота смуглое пышное тело.

Князь хлопнул в ладоши. С ковра поднялись и закружились возле толстухи ещё две девицы — постройнее. Одна очень смуглая, с чёрными, как смола, волосами, другая — белокожая, розовощёкая блондинка (купленная за большие деньги у работорговца).

Смуглая и бело-розовая фигуры сплетались в танце. Порхали, как бабочки, белые и чёрные ладошки.

Их господин прищёлкнул языком и запустил пальцы в блюдо со сладостями. Глаза его пьяно блестели.

— Эй! — осиплым голосом позвал он. — Эй, ты!

Звякнула цепочка. Девушка, сидевшая у колонны, повернулась и взглянула на него. Качнулись, зазвенели золотые украшения на её щиколотках и запястьях. Полупрозрачная ткань юбочки почти ничего не скрывала. Копна тёмных волос падала на плечи, прикрывая широкий ошейник, тяжёлый от драгоценных камней.

— На! — Князь бросил кусок пирожного.