— Можем. И рой сочтет эту информацию очень полезной, когда его взломает. А с тем, что мы пока оставляем все как есть, чтобы вытащить Миро, мы все, кажется, уже согласились.

Роско громко "эхнул", разряжая обстановку, и вывел перед собой панель со списком имен.

— Я согласен ввести Тони в игру, как нашего имбу, — добавил Лиам. — Он администратор и все еще обладает исключительными способностями. Я даже готов разбудить Тони, напомнив его семантическое ядро пробуждения. Да, времени после этого останется совсем мало, но если пространство Деоса начнет вырождаться, у Миро не останется другого варианта, как выйти оттуда добровольно. Но предупреждать Тони заранее… этого мы точно не будем делать. Ни к чему так риско…

Его прервал веселый возглас Роско. Напарник развернулся к Лиаму, тыча пальцем в список пользователей Деоса. Глаза его полыхнули восторгом:

— Я нашел нам подходящего человека! — Он расхохотался в голос. — Тебе понравится!

Лиам прочитал имя, в которое упирался палец Роско, и скривился.

— Вы о ком? — спросил координатор, подавшись вперед.

Роско подвесил в воздухе изображение худощавого молодого человека с невыразительным лицом и большими прозрачными глазами.

— Это некто Кзавер Залдивар. Новомодный художник, скульптор и вообще не в меру креативный человек.

— Знаем, знаем, — усмехнулся первый регент. — Моя дочь от него в восторге. Но что он делает в Деосе? Кзавер, конечно, та еще заноза и скандалист, но вряд ли его можно назвать преступником.

— Помнится, он заявил, что может добиться успеха, даже малюя сырые детские картинки, — сказал второй. — Что? Я люблю искусство. Разве военные не имеют на это право?

— Было такое, — кивнул Роско. — А в миры второго и третьего уровней он обычно спускается ради "исключительного зрителя". Кзавер уверен, что настоящее искусство могут оценить лишь сломленные или надтреснутые личности, у которых явные проблемы с моральной самоорганизацией. К тому же, я слышал, что он просто не выносит ментальных помощников.

— А почему вы уверены… — начал первый регент.

— Потому что он никогда не спит, — перебил его Лиам. — Кзавера невозможно отправить на полное погружение. Особенность психики.

— Ага, — усмехнулся Роско. — Психики, расшатанной всякими запрещенными техниками и препаратами. Могу поспорить, на момент подключения он был в очередном творческом угаре, вот наши дорогие друзья его и пропустили.

— Вы не выглядите довольным, господин Шанталар, — заметил координатор.

Лиам перевел на него взгляд и вздохнул.

— Шанти — личное божество Кзавера, — пояснил Роско, — прекрасное и безмерно обожаемое. И самая частая тема его творчества. А вы знаете, как Шанти любит внимание к своей персоне…

— Ладно! — Лиам поднялся. Кресло мягко выпустило его и свернулось сферой. — Если мы все обговорили, то жду вашего одобрения. И мы сразу же приступим.

Координатор и регенты переглянулись. Алиссандер Нул тоже поднялся, не спеша пошел в комнату погружения.

— Генерал, — окликнул его Роско.

— Даже не обсуждается! — отмахнулся тот. — Я буду здесь, пока все не закончится.

На встречу с Ганнером Лиам отправился один. Роско и генерал Нул ждали его недолго, вернулся войд раньше, чем планировал. До рассчитанного момента погружения оставалось еще целых пятнадцать минут.

— Ты рановато, — заметил Роско.

Он покачивался в контактном кресле, генерал стоял у него за спиной. Оба обеспокоенно посмотрели на вошедшего Лиама.

— Я… кое-чего не учел, — признался тот, садясь в свое кресло. — Кое-чего важного.

Он подвесил в воздухе изображение двух ботов. Один был молодым, хрупким и почти по-девчачьи красивым, второй уже в годах. Судя по одежде — федерал.

— А это что? — спросил Роско, заметив на виске бота выпуклость. — Чтобы скрыть отсутствие маячка?

— Я предупредил Ганнера о будущем подключении, мне кажется, он просто идеально прописал ботам личную историю. Глянь потом, время еще есть. — Он пристально посмотрел на Роско. — Но я провел парочку экспериментов… Миро оказался гораздо сильнее ментально, чем я предполагал. С ботами все в порядке, но он… он чувствует, если пользователь в сознании.

— Это что же, нам нельзя к нему приближаться?

— Да. Нельзя ни мне, ни тебе, ни Кзаверу. Если пользователь вошел в Деос в полном сознании и пребывает в нем — при личном контакте Миро это заметит.

— Плохо… — нахмурился Роско.

— А вам обязательно контактировать напрямую? — спросил генерал.

— Ему-то нет, — кивнул Лиам в сторону напарника. — Кзавер тоже может отправить Миро в больницу чужими руками. Но вот я… для нас двоих я прописал очень много взаимодействий. И они просто необходимы. По-другому никак. Боюсь, он почует что-то чужеродное, даже если я уйду на полное погружение. — Он вздохнул и устроился в кресле поудобнее. — Если только перенести свою точку контроля в бота…

— Ты… ты же шутишь сейчас? — тихо, но очень серьезно сказал Роско. — Никто не…

— Хотите, чтобы в качестве бота выступило ваше родное тело? — удивленно вскинул брови генерал. — Такое возможно?

— Да. Такое возможно, — подтвердил Лиам.

— Но лишь на небольшом временном участке! — повысил голос Роско. — Ты прячешь свое родное тело в Игре! Да оно совершенно отвыкнет от тебя за столько-то лет! Никто, ни один человек или войд, не выносил вовне точку контроля так надолго! Когда ты вернешься, тебя ждет отторжение!

— Необязательно, — передернул плечами Лиам. — Покинутое тело не является настоящим ботом, часть моей личности в нем все же остается. И она будет чувствовать свою неполноценность, будет стремиться обрести целостность.

— Но когда эта часть узнает, что не является ключевой, что большая часть находится вовне, это будет шоком! — выпалил Роско. — Ты готов…

— Значит, не узнает. — Лиам нахмурился. — А, нет. Встреча моего бота и тела обязательна… Что ж, тогда мы решим эту проблему еще большей проблемой. — Он немного нервно хохотнул. — Устрой ментальный удар по моему телу. Боль от потери пальца можно перекрыть, отрубив всю руку.

— Крайне неудачное сравнение, — покачал головой Роско. Но тон его все же смягчился. — К тому же… ты уверен, что Миро не почувствует тебя в боте?

— Уверен. Бот пойдет на полное погружение.

— Ты… собираешься играть совершенно вслепую?

— А что? Личные истории Ганнер прописал нам в совершенстве. Все остальное — за тобой. — Лиам усмехнулся. — Думаешь, не справишься?

— Ой… — возмутился Роско, закатив глаза. — О тебе же беспокоюсь… Хочешь сказать, что в спящем состоянии ты поверишь, что являешься сосудом роя?

— А чем я лучше Миро? — парировал Лиам. — Мне тоже можно внушить что угодно, если создать нужные изначальные условия и все необходимые события. Человек поверит, что он гриб, если вдруг обнаружит, что у него есть шляпка и ножка, и что он растет из грибницы.

— Ты сегодня прям весь в аллегориях… — буркнул Роско. — А сны? В бессознательном состоянии твое настоящее "я" будет всплывать наружу.

— Сны можно и подкорректировать, — отмахнулся Лиам. — Ганнер вот что предложил… мой бот выступит в роли брата Сони. Во-первых, это объяснит, почему он не имеет прошивки и маячка. Во-вторых, болезненные воспоминания и сны о Соне обеспечат ментальную устойчивость. И, в-третьих, Миро получит новую личную историю, он выступит в роли косвенной причины гибели Сони. И это поможет ему выместить свою темную сторону на моего бота. Люди охотнее предают тех, перед кем чувствуют вину.

— Но…

— Если беспокоишься, то постарайся корректировать поведение моего бота при необходимости. — Лиам открыто улыбнулся. — Я разрешаю. Можешь оторваться и наболтать ему чего угодно. Когда еще я стану тебя слушать?

Роско саркастически скривился, потом вздохнул и спросил:

— Уверен, что Миро не вспомнит о своих ботах?

— Уверен. Смерть первой линии ботов мы объясним бунтом против Стального Пса. А о ботах второй линии он и не подумает. Все просчитано самим Ганнером, не переживай. — Лиам подумал и добавил: — Мы зададим какую-нибудь кодовую фразу, чтобы подготовить мой разум к возвращению в тело. Если я дам верный ответ — значит готов к возвращению. У моего тела останется вся память, за исключением некоторых пунктов, конечно же. Все… все должно получиться. Главное — следи за собой. И за Кзавером присмотри. Предупреди его, чтобы ни в коем случае не выходил с Миро на прямой контакт, даже если обстоятельства так сложатся. Пусть хоть голову себе расшибет.