— Пожалуйста! Пожалуйста, пусти меня! Арис нужна моя помощь! Она же… — фея шмыгнула носом, размазывая ладонями слезы по щекам. — ОНА ЖЕ УМРЕТ! ПРОШУ ТЕБЯ, РИН!

Срываясь на крик, девушка вцепилась в рукав моего пальто, умоляюще смотря мокрыми глазами. Она не просто молила. Элис была в отчаянии и хотела бороться до последнего. Но линхорт уже двинулся с места, а в дверях щелкнул замок, дабы феечка не натворила глупостей.

— Прошу, Рин…

Я лишь отрицательно покачал головой.

Очи тут же наполнились влагой и крупные капли брызнули из покрасневших глаз с новой силой. Элис закусила губу. Ее тело трясло, а через секунду она сделала судорожный вдох, чтобы захлебнуться в своих рыданиях. До белых костяшек сжимая мою руку. Не в силах себя сдержать.

Я крепко прижал ее к себе, отчего крик душевной боли стал еще ярче. Нет, звук заглушало мое тело, лицом в которое уткнулась Элис. Но этот плач… Утробные рыдания, что сотрясали меня вместе с их обладательницей. Чувство влаги в плече… Все это отзывалось в моей душе и причиняло боль. Сколько бы я не гладил спутанные волосы, как бы крепко не обнимал, я не мог ее успокоить. Не мог облегчить ее страдания.

— Все будет хорошо…

— НЕТ, НЕ БУДЕТ! — девушка оттолкнула меня, чтобы тут же взять за грудки. — Ты понятия не имеешь, в какое место она попадет! Ты не знаешь, что твориться в том страшном особняке! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, НА ЧТО СПОСОБЕН МОЙ ОТЕЦ!

На опухшем лице проступили черные вены, а заострившиеся ногти с треском рвали ткань рубашки. Крылья поднялись за спиной феи, выдавая ее гнев, смешанный с болью. Поднялись и… опустились без сил. Тихий всхлип. И вновь по красным щекам скользнули горячие жемчужины, а напряженные пальцы разомкнулись.

— Арис… Арис умрет, — Элис вся сжалась, хватаясь дрожащими руками за горло. — Она для него… всего лишь очередная кукла. Марионетка, которую можно вывести в свет. Ему… ему плевать на чужие жизни… — девушка поджала губы, положив ослабшие ладони на мою грудь. Впервые ища защиты в своем безвыходном положении. — Но если он даже врачам не позволил побороться за ее жизнь… Значит Арис ему больше неугодна… — хрупкие плечи опустились, а носик снова тихо шмыгнул. — Это моя вина… моя… Если бы мы с Арис не сдружились…

— Тише. Ты ни в чем не виновата, — прошептал я, мягко обнимая слабое тельце.

Сейчас я хотел ее защитить, как никогда раньше… Укрыть своим крылом и согреть потерявшегося мышонка, что с огромным трудом сбежал от хищника. Спасти. Я должен спасти Элис из лап прошлого, что грозится вот-вот забрать ее. Не позволю. Не отпущу. Испепелю каждого, кто посмеет причинить ей вред. Загрызу врага.

— Виновата… — она опустила ресницы, робко обнимая меня в ответ. — Я знала, что будет, если отец узнает о нашей связи. Я ведь знала, как это опасно для нее… Знала и все равно ничего не смогла поделать… Арис… Она особенная. Она не просто девушка с красивым личиком… Она! Она наша надежда! Наше солнце! Настоящий свет во тьме! Даже когда ей самой было плохо, она помогала мне… помогала всем… У нее семья в другом городе. Немощные родители и сестра-инвалид. Если бы не Арис, они бы давно померли с голоду. Но она всю жизнь работала, зарабатывая на хлеб, пока не вышла замуж за моего отца… Да даже тогда она открывала приюты для всех, кому нужна была помощь! Она так хотела сделать этот мир лучше… А теперь… теперь… А-а-ари-и-ис! — девушка вновь ударилась в рыдания.

Маин:

От светлого, обвитого розовым плющом особняка разило тьмой, заставляя волосы на голове встать дыбом. Нервно трепетали крылья. Ноги и вовсе сводило судорогой, делая деревянным каждый шаг, словно пытаясь деревцем прорасти сквозь землю. Лишь бы не идти дальше. Не ступать на территорию врага.

Я с силой сжал приглашение в руке, чувствуя, как сминается бумага под пальцами. Два письма за день… Это не к добру.

Он все знает. Знает, что я отдал Элис дракону. Нам не скрыться от него…

Вряд ли приглашение в поместье н'Одеррит сулит мне приятную беседу и встречу с Арис.

Бедная Арис…

Я поджал губы, вспоминая угасающую фею, что была полна жизни. Чьи ясные глаза сверкали от счастья, а губы всегда расплывались в улыбке… Как же так? Неужели ее больше не будет с нами? Неужели он может так запросто избавиться от нее?

"Может… Еще как может," — ответил я на свой вопрос, переступая порог величественного особняка.

С каждым шагом страх все больше пробирался под кожу, запечатывался в душе. Нитками вшивался в сознание.

Слуги не внушали покоя, а лишь дополняли тревожную картину. Серые тени… нет, призраки, что снуют туда-сюда, растеряв все воспоминания о своей личности.

Забыв, что они тоже когда-то были живыми.

Дворецкий неспешно вел меня по освещенному магическими огнями коридору.

Уже смеркалось, и каждая тень, каждый силуэт, видимый из окна, напоминал чудовище, что скребется внутрь. Скребется, и жаждет растерзать. Но если стекло и может защитить от них, то никто не спасет тебя внутри. Не спасет от картин, чьи глаза внимательно следят за тобой. Не спасет от отражений в зеркалах, что искажают тебя самого, превращая в одного из монстров за окном.

Тревога нарастала. Воздух здесь был отравлен мраком, в котором невольно начинал задыхаться. Даже успокаивающие пастельные тона не спасали. А все из-за хозяина поместья.

И почему я не чувствовал этого раньше? Почему никто из гостей не чувствовал леденящего ужаса, что пропитывает каждый угол?

Потому что мы не знали правды. И я не знал, пока не наткнулся на хрупкую девушку, стоявшую у портрета своей покойной матери.

Помню, как я заплутал в многочисленных коридорах особняка, надеясь убраться отсюда поскорее. Мой возлюбленный женился на другой, чему и был посвящен прием. Было тяжело на это смотреть, хоть я и понимал, что моя минутная влюбленность ни к чему бы не привела. И все же… больно? Нет, просто неприятно.

Но вдруг я увидел ее. Фонари не горели в этом месте, словно специально давая луне возможность осветить девичью фигуру. Черную, как сама ночь. Тяжелое платье казалось лишним грузом на тонких плечах, а темные кудри заколоты в совсем уж старинной прическе, никак не подходящей нынешним стандартам красоты. Будто кто-то специально хотел спрятать девушку в безвкусной тьме. Но красота чувствовалась в ином: гордой осанке, поднятом подбородке, сияющей бледной коже и пухлых губах.

— Вы заплутали? — раздался ее дивный голос, и "дитя ночи" обратила на меня свой взор.

Этот спокойный, немного холодный взгляд… Эти ресницы, что окрашиваются алым на конце. Эти глаза, напоминающие горение свечи в фиолетовом сапфире.

Леди Элиссия н'Одеррит. Копия своего отца в женском обличии. Копия моего возлюбленного.

Да, я был влюблен в лорда на протяжении трех лет и был частым гостем в поместье н'Одеррит. Меня манил ленивый, гордый взгляд, вежливая улыбка и черты лица, что и на картине нельзя вывести так прекрасно. А эти винные волосы и синие с золотом глаза! Как же я был влюблен в тот прекрасный образ, даже не намереваясь копнуть глубже!

Что ж, такова моя влюбленность. Так любят творцы прекрасные творения. Так я любил красоту в энлидах, наплевав на все прочее.

— Да, леди н'Одеррит, — наконец ответил я и подошел ближе. — Не ожидал вас здесь увидеть.

Легкий флер, напоминающий по вкусу розы, тут же окутал меня, проникая в самую душу. Сладкая, с легкой кислинкой и чем-то необъяснимо манящим. Отзывающемся не в теле, нет. Моя магия тянулась к ней.

"Как же она похожа на своего отца, — молнией пронеслись слова в голове. — Также заполняет все мысли смотрящего, не произнеся ни единого слова."

Даже странно, что она не была замечена ни на одном торжестве. Точнее, ее даже фотографировали, но она всегда казалась лишь тенью своих ослепительных родителей. Некоторые аристократы даже не сразу могли вспомнить, есть ли у лорда н'Одеррита дочь вообще. Настолько скрытной она была.