Которая была жива.

— Где она? Где… — сквозь стену шокированных односельчан пробилась совсем обессиленная мать. Сфокусировав свой растерянный взгляд, женщина разразилась новыми рыданиями и бросилась к дочери, при этом, отпихнув Даррена.

— Моник! Моник, дорогая… — женщина грубо разжала руки и ноги Элениель, вытаскивая свою дочь, которая была еще без сознания.

— Эй, дамочка, полегче! — Даррен понимал чувства счастливой матери, ну или пытался понять. Он наклонился над бесчувственной подругой. — Она только что дочь Вашу спасла, побольше уважения!

Но женщина уже не слушала. Она взяла дочь на руки и, любовно прижав к себе, уносила прочь от пожара, попутно роняя слезинки в пышную шевелюру малышки.

Рядом тут же приземлился Аргас и, аккуратно приподняв голову Элениель, положил к себе на колени. Даррен совсем некстати почувствовал себя лишним. Аргас легонько убрал пряди с ее лица и нежно, почти неосязаемо провел пальцами по ее скуле.

— Ты только посмотри на эти ожоги, — прошептал он, не отрывая от нее взгляда.

Это было первым, на что он обратил внимание. Правая рука от запястья до предплечья стала похожа на один большой волдырь, сгоревшая штанина на левой ноге открывала обожженную лодыжку, но страшнее всего был живот: низ ее майки почти весь сгорел, обнажая огромный обгоревший участок тела, на котором уже надувались пузыри.

Нет смысла винить себя сейчас, но… так и есть. Если бы не отпустил ее — она была бы цела, но… Он посмотрел направо: там, немного вдалеке, раздавался детский плачь, вперемешку с радостными рыданиями счастливой матери.

Нет. Если бы не отпустил — малышка погибла бы. Элениель бы его не простила.

Он снова посмотрел на Аргаса, но запнулся, заметив, как тот приложил ее ладонь к своим губам и сильно зажмурил глаза.

— Мы должны были посоветоваться с тобой, но времени было мало.

— Если она не очнется… — голос мужчины надломился, и он снова уткнулся в ее ладонь.

— Очнется. — Даррен сел по другую сторону ее руки и выругался. — Да где это чертов лекарь?

— Твои сладкие речи излечат лучше всякого лекарства, радость моя.

— Твою мать, Элениель… — Даррен вздохнул с облегчением, после чего рассмеялся, — я прикончу тебя. Сверну твою поганую шею.

— Какого черта ты вытворяешь? Не смей больше ставить свою жизнь ниже других!

Элениель опешила. Аргас сказал это низким, похожим на рык, голосом. Он снова был взбешен, но теперь и она начала заводиться. Девушка выдернула свою руку и попыталась встать, но он уперся в ее плечо, не позволяя сделать это.

— Лежи. Из-за своего гребаного благородства на тебе живого места не осталось.

— Убери руку, Аргас Луру, или я прокушу ее к чертовой матери. Ну?

Превозмогая боль, она снова попыталась встать, и мужчина снова помешал ей, сдобрив все это красочными ругательствами, но ей все же удалось отмахнуться. Она проигнорировала руку помощи Даррена и самостоятельно поднялась на ноги.

— Если ты думаешь, что можешь так бестолково распоряжаться своей жизнью, то ты чертовски сильно ошибаешься!

— По-твоему, надо было дать ребенку сгореть? — Она старалась говорить тихо, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания местных, которые сейчас охали и ахали вдали над матерью и девочкой. — Я никого и ничего не ставлю превыше своей жизни, но у меня была возможность спасти ребенка, и я ею воспользовалась! И я не собираюсь перед тобой отчитываться, Аргас Луру! Если тебе что-то не нравится — ударься башкой о камень, а ко мне не лезь! Я не твоя чертова собственность!

— Ты стала моей, как только легла в мою постель, так что хватит выяснять отношения на глазах всех этих людей. Ты еле стоишь, на тебя мерзко смотреть, так что дай мне позаботиться о тебе…

— Не приближайся к ней. — Тон Даррена был предельно спокойным, но доходчивым. Он вышел немного вперед и прикрыло собой девушку. — Ты не прав, Аргас. Думаю, нам всем нужно хорошенько отдохнуть. Элениель пострадала, и не нам с тобой судить о ее решении.

— Что ты все время к нам лезешь, а, Даррен? — Лени обратила внимание, как Аргас сжимает и разжимает кулаки, борясь с гневом. — Уже присмотрел себе лакомый кусочек? Я не позволю тебе встать между мной и моей женщиной. Или же тебе нравится подгоревшее мясо?

Издевка, с которой он сказал последние слова, ничего не оставила от ее самоконтроля. И хотя она знала, что это уже не тот Аргас, с которым она была близка, обида разъедала ее изнутри.

— Я встал между своей подругой и взбесившимся мужиком, который ее оскорбляет вместо того, чтобы оказать помощь, так что лучше проваливай отсюда, иначе я тебя так отпинаю, что помощь понадобится тебе. Кто-нибудь пришлет сюда лекаря, или нет? — Крик Даррена заставил некоторых людей подпрыгнуть от неожиданности. Они замешкались, кое-кто перешептывался между собой, пока один мужчина не произнес:

— Простите, господин, среди нас нет лекаря. Все травы остались в доме, а мы не можем… — он растерянно развел руками и отвернулся.

— И ради них ты рисковала, — с презрением заметил мужчина, но Элениель его проигнорировала. Она облокотилась о Даррена и согнулась от внезапного жжения в области живота. — На тебя противно смотреть, Элениель. Подумать только, испортить такое тело ради секундной прихоти!

— Держу пари, от этого тебе станет еще противнее.

Девушка убрала руку от живота и выпрямилась. Даррен придерживал ее, но она в этом больше не нуждалась. Волдыри на обожженной коже шипели, как вода на сковороде, и так же быстро испарялись. Это было неприятно, но чувство собственного достоинства не позволило ей морщиться и плакать. А отвращение, появившееся в глазах Аргаса, внезапно придало сил и уверенности в себе. Признание в его глазах ее истинной природы напомнило об этом и ей самой. Она с вызовом посмотрела в его глаза.

— Ты…эллар? Но как же это… — Он перевел взгляд на Даррена, надеясь найти поддержку, но просчитался: мужчина выглядел удивленным, не более. — Так…и давно ты знаешь?

— Не очень.

— Не очень? Не могу поверить… — Аргас чувствовал себя так, словно его вываляли в лошадином навозе. — То есть, все это время я целовал, спал… с элларом?.. Как ты могла?.. Ты предала меня!

— Я стала элларом задолго до нашей встречи, Аргас Луру, — ледяным голосом сказала она.

— Нет… не верю… — Он сделал несколько шагов назад, словно убеждая себя, что все это происходит не на самом деле, но факт остается фактом: ожоги на ее теле исчезают сами собой, да и шутить с ним на такие темы она бы не стала. Они стояли там — Даррен и Элениель, и смотрели на него с мрачным спокойствием, а он видел в них предателей, вытерших о него ноги. Нужно уходить отсюда, нужно все обдумать…

— Не смей возвращаться в гильдию, — бросил он, обернувшись, — иначе остров станет твоей могилой.

Он поспешно удалялся, схватившись за голову. Как такое могло произойти? Как он не разглядел… Змея! Она пустила свое очарование, ослепила его и соблазнила. Она влезла в его постель, в сердце, в мысли. Заставила его чувствовать зависимость от близости с ней, скучать по ее запаху, по вкусу кожи, и горячим, страстным поцелуям.

Она его использовала! Теперь он понимал это, но для чего? Мужчина немного притормозил, после чего разогнался пуще прежнего. Неужели она подбиралась к Торвульду?

Торвульд не мог этого знать, но он, Аргас, будет тем, кто откроет ему глаза на правду. В такие моменты друзья должны держаться друг за друга. Торвульд подобрал его после гибели семьи, помог уже взрослому мужчине собраться и стать сильнее.

Теперь его очередь.

Элениель Легорэас… змея-предательница. И Даррен… они не были друзьями, но это не значит, что обида от этого стала меньше. Он часть гильдии. И он предпочел сторону эллара. Сторону врага.

Им обоим лучше воспользоваться его последним советом и не появляться там. Потому что с предателями у него разговор короткий.

На мгновение он остановился возле толпы людей.

— Большое спасибо, господин! Ваш друг спасла мою дочь! Мы навеки ваши должники!