— Простите, капитан де Корро, но Вы ничего не выиграете. — Он выгнул бровь, и Элениель нехотя пояснила. — Я не обладаю… магией моего народа, и особых талантов у меня тоже нет, так что…

— Я не вправе тебя уговаривать, или заставлять, но можно задать вопрос? Ты видела себя в зеркало?

— Чего?..

— Женщины обладают особой магией, и имя ей — соблазнение. — Элениель открыла-было рот, но не нашлась, что на это ответить. Она знала себе цену, но не привыкла, чтобы ей об этом говорил кто-то другой. — Я бы смог обеспечить тебе неприкосновенность среди своей команды.

— Не через Вашу каюту, я надеюсь?

Мужчина ухмыльнулся.

— Вот видишь, тебе и делать ничего не приходится для того, чтобы заинтересовать мужчину. — В его голосе звучало одобрение. — А уж если ты постараешься… Я не буду продавать твое тело, и не буду пользоваться им сам, Элениель. В общем… Если ты передумаешь, — он назвал дату и время своего отбытия, и кивнул ей на прощание, — ты знаешь, где меня искать.

Элениель чувствовала себя так, словно собиралась вплавь пересечь море. Ей представилась возможность круто изменить свою жизнь, и стать, наконец, хозяйкой самой себе… тогда что это за сомнения? Разве не мечтала она о чем-то спонтанном и непредвиденном, о приключениях, о свободе…. Было много непонятных моментов, но Лени чувствовала, что готова рискнуть, и броситься в неизвестность, но было кое-что, что она, все же, хотела прояснить сейчас.

Лени обернулась. Наверное, он вот-вот войдет в Бальный зал, а там разговора не выйдет! Она не успеет спросить об этом сегодня… но ждать до завтра она не согласна! Поэтому решилась сделать кое-что, чему научилась совсем недавно, и что стало для нее слабым, но утешением. Задрав платье до колен, она с размаху ударила в пространство перед собой, надеясь на то, что не облажается.

Испуганное лицо капитана, уставившегося на девушку, выходящую из черного "кармана" в пространстве у самых дверей Бального зала, было весомым доказательством того, что она все сделала правильно.

— Вы не сказали мне, чем занимаетесь, — выдохнула она, приводя в порядок дыхание. Капитан, видимо, начинал потихоньку приходить в себя, и испуг на его лице сменился коктейлем из изумления и предвкушения.

— Присоединяйся. Я не разочарую, — только и сказал он.

Отъезд из Ичвинствера убедил Элениель, что все, что ни делается — к лучшему. Всю свою жизнь она считала себя законченным циником, поэтому то, что она впервые по-настоящему поверила в судьбу, является чудом не меньшим, чем то, что с ней произошло потом.

После разговора с капитаном, Лени убежала в свою комнату — в противоположное от Бального зала крыло, где нетерпеливо сбросила ненавистное платье, обувь, напустила горячей воды в ванну и, прихватив из заначки початую бутылку вишневого ликера — ее маленькая слабость — опустилась в воду, погрузившись в состояние, которое лично она называла "побег из паршивой реальности"

Ей всегда лучше думалось в воде, что, впрочем, было не так уж и удивительно. Спонтанное приглашение капитана вынудило ее пересмотреть свою жизнь, чтобы окончательно поддаться искушению последовать по первому зову незнакомца. Если подумать, это будет не первый побег в ее жизни, ведь она родилась в одном из четырех королевств эллар — Лауре-Эйтель, что в переводе означает "Золотой источник", а последние одиннадцать лет жила так далеко оттуда, как это вообще возможно — в лишенном магии мире людей, в королевстве Эттэнберг.

Из того, что она помнила о своей родине, она могла поклясться, что с названием угадали на все сто! Чудесные реки со сверкающей водой, срывающиеся со скал, образуя большие и маленькие водопады, озера, ручьи… резные деревянные мосты с позолоченными перилами, высокие уличные фонари с витыми основаниями и приглушенным светом, ненавязчивым и достаточно ярким по вечерам… Вообще, ей казалось, что воды там намного больше, чем суши, но она запросто могла и ошибаться хотя бы потому, что жила там ровно до восьми лет, и многого не видела. Да и тот факт, что ее дед не кто-то, а сам король, владыка Тиадэз, определенно ограничивал ее возможность свободного передвижения…

Лени отпила ликера, и невидящим взглядом уставилась в стену напротив. Глупо отрицать, она любила то место, и даже спустя столько лет она до сих пор помнит непередаваемое наслаждение просто от того, что дышишь тамошним воздухом…. Несправедливо, что ей не испытать этого снова. Взгляд скользнул по едва заметной метке на левой руке в тон кожи, с внутренней стороны, почти у подмышки: две змеевидные спирали, пересеченные странным, неровным зигзагом. Он появился в день ее восьмилетия, когда мать забрала ее с церемонии пробуждения Воли Саарсиса — бога Воды и праотца всех эллар ее королевства. Элениель так и не узнала, что должно было случиться. Когда владыка Тиадэз направил на нее свой скипетр, все ждали чего-то… эдакого, чего так и не произошло, зато она запомнила выражение лица короля: он был не просто шокирован. Он был разочарован. После этого началась суета, в которой мать, дочь короля, схватила ее за руку, и они вместе выбежали вон из зала. Практически за дверями пространство словно разорвалось, и эта щель, с клубящейся в ней фиолетово-черной дымкой, становилась все шире. И они бежали прямо к ней… И вот так она и оказалась в Ичвинстере…

Элениель почти не помнила свой последний разговор с матерью. Она до сих пор не знала, как дочь правителя эллар познакомилась с городничим королевства людей, и почему он согласился растить ее дочь. Помнила лишь, как крепко обняла ее мама прежде, чем исчезнуть в этой клубящейся тьме… и слова, сказанные ей на прощание: "Не пытайся вернуться к элларам, доченька, это больше не твой мир, и помни: ты не хуже их. Ты — мое сердце. Ты — Дочь звезд. И что бы ни случилось, звезды всегда будут на твоей стороне" А после того, как мама исчезла, на руке появился этот символ…

Что бы ни значил их скоропалительный побег, Лени приняла это как должное. Она адаптировалась в новом для нее мире, и даже честно попыталась поладить с приемным братом, но, как оказалось, это было выше ее сил…

Очень быстро она поняла, что элларам не место среди людей, и списывала это на отсутствие мозгов у последних. Иногда ее сущность брала верх, и тогда на лице расцветали менехьиры — сияющие завитки небесно-голубого цвета, похожие на кружева, которые тянулись из внешних уголков глаз до нижней челюсти, а вокруг тела появлялось мерцание такого же цвета. Еще живя в Лауре-Эйтель, Лени узнала, что цвет менехьиров определяет происхождение, и чем он ярче — тем выше положение в обществе у носителя. Другими словами, у простых работяг "кружева" коричневатого цвета, тогда как у членов королевской семьи — в общем, такие же, как у нее. Все потому, что у них практически не разбавлена божественная кровь, дарующая им особые умения…

Так вот, даже несмотря на тот факт, что Элениель этими умениями была явно обделена, горожане разве что палки в нее не кидали! А однажды, когда ей было лет тринадцать, все зашло еще дальше, и вполне могло закончится трагично…

Лени отставила бутылку и грубо потерла лицо, прогоняя тяжелые воспоминания. Это уже в прошлом. Те засранцы дорого заплатили за свою "шалость"… Генри, городничий, хоть и был, по большей части, самовлюбленным и скользким типом, тогда все же наглядно продемонстрировал, что бывает с теми, кто хочет убить его приемную дочь, и с официального разрешения короля сослал их на рудники сроком на шесть лет. Стоит ли говорить, что это многому их научило, например, тому, что не нужно даже показываться Элениель на глаза, чего до сих пор так и не произошло после их возвращения!

Что же касается Элениель, она, по мере своих возможностей, помогала Генри, хоть и без энтузиазма, но проклятое чувство долга мешало ей послать это все куда подальше. Ее бесило, что Киран не проявляет ни малейшего интереса к делам отца, что спускает все деньги в казино… Как-то он выставил ее в оплату задолженности в качестве "приемной сестренки с небольшим уродством"… Откуда же ему было знать, что она уже пару лет как втихаря училась постоять за себя? Это дорого ему стоило…как и придуркам, с которыми он ею расплатился.