Вплоть до XX в., когда началось бурное развитие химии, порошок из плауна добавлялся в составы для «бенгальских» рождественских огней. Так что теперь, читатель ты знаешь, что первые отечественные аналоги фейерверков известны в России очень давно, задолго до появления пороха.
Обычно такая народная пиротехника на основе плауна широко и массово использовалась в «пещном действе» – религиозной церемонии накануне Рождества, восходящей к легенде о спасении ангелом трёх отроков из горящей печи. Такие представления ежегодно проводились на Руси при каждом крупном храме. Известно, например, что в Вологодской епархии в начале XVII в. ввели особый церковный налог, чтобы закупать плаун для «пещного действа».
«Огни хитросделанные…»
Как бы ни был прекрасен в качестве источника ярчайшего пламени порошок из сушёной травы-«пыхучки», но полностью заменить пиротехнические составы на основе пороха он не может. Из плауна, например, не получится сделать ракеты, расцветающие всполохами красивых взрывов высоко в небе.
Поэтому «настоящий» фейерверк до эпохи Петра I появляется на Руси лишь эпизодически и крайне редко, и только лишь как элемент государственных празднеств. Плаун-траву может насушить любой, а вот порох – дело государственное. Не говоря уже о куда более высокой стоимости и сложности пороховых составов.
Сохранились смутные упоминания о «маленьких фейерверках» при дворе Ивана Грозного накануне взятия Казани. Удивившим москвичей фейерверком была отмечена и свадьба царя Лжедмитрия с Мариной Мнишек весной 1606 г. Однако все подобные «забавы» с порохом были крайне редки, их в те века доводилось увидеть не каждому поколению.
Поэтому первые знакомства наших предков с непривычными пороховыми фейерверками, порою, бывали трагикомичны. Так в 1675 г. в Великом Устюге впервые устроили «огненную потеху» в честь голландского посла Конрада фон Кленка (единственным «международным» портом России тогда был Архангельск, поэтому иностранцы часто добирались в Москву именно через наши северные города). Как пишет очевидец: «Было пущено несколько ракет и шутих и, кроме того, зажжено целых сто смоленых бочек при громадном стечении народа, собравшегося на это необычайное зрелище. Собрались и крестьяне из соседних деревень, но ракеты были приняты ими за огненных змей, и они в страхе разбежались. Однако соловецкому воеводе зрелище очень понравились, и он сказал послу, что он непременно сейчас же напишет в Москву Кириллу Полуехтовичу Нарышкину, отцу государыни…»
Боярин Кирилл «Полуехтович»-Полуэктович Нарышкин – дед по материнской линии Петра I. Не удивительно, что первый русский император с детства увлекался фейерверками и вырос их страстным поклонникам. Именно при нём «огненная потеха» стала настоящей государственной политикой.
Во-первых, именно Пётр начал отмечать обязательными салютами и фейерверками не только религиозные праздники, но и важнейшие политические события. Родилась эта традиция 12 февраля 1697 г., когда в Москве «огнями хитрозделанными» отметили взятие Азова. По указу царя гравюру с изображением данного фейерверка размножили и отправили по всем крупнейшим городам России.
Во-вторых, всем известно, что именно Пётр начал отмечать Новый год 1 января, однако мало кто знает, что его указ от 20 декабря 1699 г. вводил как обязательный элемент новогоднего праздника не только «украшения от древ сосновых, елевых и можжевелевых», но и фейерверки: «Когда на большой Красной площади огненныя потехи зажгут и стрельба будет, потом по знатным дворам боярам и окольничим и людям воинскаго и купецкаго чина каждому на своем дворе из небольших пушечек, буде у кого есть, и из инаго мелкаго ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится…»
«Искры из них зело изрядные…»
Пётр не только увлекался фейерверками, но и сам учился делать «огненные потехи». Учился и у Востока, и у Запада. Ещё в юности для него были сделаны рукописные переводы новейших европейских исследований по данной теме – на русском языке той эпохи их названия весьма колоритны: «Художества огненные и разные воинские орудия» и «Огнестрельное художество или художные огнедеяния».
При первой же возможности царь перешёл от теоретического обучения к практическому. Так в 1697 г. Пётр инкогнито вместе с посольством побывал в Кёнигсберге, нашем будущем Калининграде, а тогда владении прусского герцога. Там он брал уроки у главного инженера прусских крепостей Штернера фон Штернфельда, одного из искуснейших мастеров Европы по артиллерии и фейерверкам (в ту эпоху эти два ремесла, завязанные на порохе, развивались и изучались исключительно вместе). Пётр занимался столь усердно, что получил от мастера аттестат «бомбардира», среди прочего гласивший: «Господина Петра Михайлова признавать и почитать за совершеннейшего, осторожного и искусстного огнестрельного художника».
Общеизвестно, что порох, ракеты и первые образцы фейерверков изобрели в Китае. И первый русский император деятельно интересовался китайским опытом в данной сфере. Сохранилась его «мемория» (инструкция), направленная в 1722 г. одному из наших послов в Пекине: «Посылаю к вам одну фонтану от фейрверка, которые присланы от китайского хана ко мне междо иными подарками 20 штук, ис которых я жег две и видел искры из них зело изрядные. Того ради потщися всякими образы достать реестр композиции, которая в них набиваетца, и пришли, дабы мы могли здесь делать. А буде такие материи кладутца, отчего искры хороши, а тех матерей у нас нет, то купи там на мой счет и пришли…»
«Фонтанами» тогда именовали то же, что и сегодня называют «фонтаном пиротехническим». Но если в наши дни такой «искроструй» можно купить в любом специализированном магазине за небольшую сумму, то три века назад это была сложная технология, рецепт которой – «реестр композициии» на языке Петра – хорошо было бы выведать у китайских мудрецов.
Излишне говорить, что при Петре I фейерверками отмечались все важнейшие военные победы – будь то годовщина Полтавской битвы или заключение победоносного мира по итогам Северной войны. Последнее событие отметили большими фейерверками в Петербурге и Москве. При этом «огненная потеха» в северной столице по случаю победы над шведами была настоящим многоплановым действом со сложным и длительным сценарием. Перед потрясенными зрителями вставали огненные дворцы, проплывали огненные корабли и огненные рыцари. Как писал явно впечатлённый очевидец: «Началась огненная потеха удивительным порядком с пирамидами, в подобие бриллиантов, а наверху пирамиды корона российская, а на другой корона шведская, и продолжалась потеха часа четыре…»
Совсем не случайно ещё с потешных полков Петра I одна из ключевых должностей в артиллерии именовалась «фейерверкером» (дословно – мастер огня). Именно артиллеристы, помимо «бога войны», занимались в Российской империи созданием праздничных фейерверков и организацией «огненных потех». Благо артиллерийские технологии той эпохи были прямо связаны и до смешения сходны с развлекательной пиротехникой.
Изначально в Москве, ещё с XVII в., главная мастерская по изготовлению фейерверков располагалась на Болотной площади, которая тогда именовалась куда пристойнее – Царицын луг. В эпоху Петра I на Царицыном лугу регулярно работал целый «театр фейерверков». Когда же столицу перенесли в етербург, то «фейерверочная лаборатория» возникла на территории Кронверка Петропавловской крепости у дома адмирала Корнелия Крюйса, первого в истории командующего нашим Балтийским флотом.
Работа в таких мастерских и лабораториях была не просто сложной и кропотливой, но и крайне опасной. Ведь при ошибке и неосторожности можно было легко не только сгореть или взлететь на воздух, но и отравиться токсичными ингредиентами. Примечательно, что царь Пётр I нередко лично работал над фейерверками, не страшась очевидных опасностей. Самодержец не просто хорошо знал все современные ему технологии, не только зачастую сам «дирижировал» фейерверками, но и разработал свою систему обозначения химических символов в рецептуре «огненных потех». Например, селитру Петр обозначал кружочком с точкой посередине, серу – полумесяцем, а порох – вертикальной чертой, перечеркнутой двумя горизонтальными.
